Наблюдая за ней, мой разум выходит из-под контроля. Не в силах больше бороться с желанием, я разбиваю свои губы о ее губы.

Вкус ее мягких губ тает на моих. Наши языки лихорадочно борются друг с другом, пока я прижимаю ее тело к своему, сохраняя крепкую хватку, не желая отпускать ее. Она не отталкивает меня, и я пользуюсь этим, обхватывая ее лицо, отчаянно выпуская накопившееся напряжение, которое выросло за годы нашей разлуки.

Внезапно она начинает сопротивляться. Не позволяя ей сдаться, я с силой сжимаю ее руки, требуя продолжения. Прижимая свой член к ее бедру, я до боли хочу быть внутри нее. Я стону ей в рот, желая, чтобы она знала, как сильно она мне нужна.

Моя рука проходит по ее скуле и скользит вниз по шее, упираясь в середину ее обнаженной груди. Одно движение влево или вправо, и она окажется в моих руках. Ее идеальные сиськи взывают ко мне, но она словно читает мои мысли. Найдя в себе силы, она стонет, затем отталкивает меня.

Пока мы пытаемся отдышаться, она умоляюще смотрит на меня, качая головой на грани слез.

— Лекс, мы не можем. Пожалуйста, ты не понимаешь… Я не могу снова пойти по этому пути.

Неважно, сколько раз я это скажу, это никогда не сможет стереть то, что произошло. Я извиняюсь, говорю ей, как сильно я сожалею о своих действиях. Она должна понять, что ничего этого не должно было случиться.

Шарлотта Мейсон с самого начала должна была стать моей девушкой, моей женой.

— Лекс, я живу дальше. Мне потребовалось много времени, чтобы окончательно принять то, что произошло между нами. Если я тебе хоть немного дорога, хотя бы как друг, пожалуйста, оставь меня в покое.

Ее глаза не отрываются от моих, пока она произносит эти слова. Повернувшись, она кладет руку на дверь, останавливается, чтобы коснуться ее губами, прежде чем оставить меня одного в комнате.

Я провожу пальцами по волосам, приходя в себя от того, что только что произошло, не в силах успокоить свое колотящееся сердце. Что, черт возьми, происходит? Может, мне просто нужно выкинуть ее из головы? Просто последний раз, один секс. Может, дело уже не в любви, может, это первобытное любопытство.

Но ее последние слова витают вокруг меня, как страшное предупреждение оставить ее в покое.

Я выхожу из бального зала, сталкиваясь с сестрой: — Лекс, вот ты где. Нам нужно поговорить.

— Не сейчас, Адриана, — я продолжаю идти прочь, не в состоянии ясно мыслить.

— Речь идет о Чарли.

Остановившись на середине шага, Адриана привлекает мое внимание.

— Что случилось?

— Все, что говорила мама Чарли, было ложью. Больше никого не было. Мария просто сказала это, чтобы ты не искал ее, — торопит Адриана, выражение ее лица полно сожаления.

Она сопровождала меня в той роковой поездке на Кубу и знала, через что мне пришлось пройти и чем было вызвано мое тогдашнее решение. Все это, вся неразбериха того, чем мы когда-то были, превращается в запутанную паутину лжи.

— Я думал, что поступаю правильно. Я думал, что она заслуживает счастья, даже если это будет с кем-то другим.

Смотря на свои ноги, мои эмоции обнажаются, и сожаление начинает просачиваться внутрь. Всего за одну ночь Шарлотта вытащила на свет все, что я хоронил с того момента, как оставил ее на том утесе. Я обещал ей многое, то, чего, как я знал, не должен был делать, и все потому, что боялся потерять ее.

И в итоге я полностью потерял ее своими необдуманными действиями.

— Я знаю, Лекс. Но дело сделано, и теперь она здесь. Что ты собираешься с этим делать?

— Я не знаю. Она попросила меня оставить ее в покое… — провел рукой по волосам. — сказала, что наконец-то счастлива.

— Ты сделал это в прошлый раз и посмотри, к чему это привело.

Я не отвечаю ей, и иду обратно в бальный зал в унылом состоянии. Борьба внутри меня скомпрометирована, я не знаю, в какую сторону повернуть.

Вечер начинает сходить на нет, и я наблюдаю, как толпа медленно расходится. Шарлотта с Эриком и Эммой собирают свои вещи. Она смотрит на меня, прежде чем быстро отвернуться.

И что? Я даже не попрощалась? Это совсем не похоже на Шарлотту. Прежняя Шарлотта не стала бы игнорировать меня. Она бы ругалась мне в лицо до захода солнца, если бы у нее были проблемы.

Если я тебе хоть немного дорога, хотя бы как друг, пожалуйста, оставь меня в покое. Ее слова повторяются в моей голове снова и снова, как заезженная пластинка.

Я не хочу совершать больше ошибок.

Прошлое — это прошлое, и чтобы двигаться вперед, я должен простить себя за все неправильные решения, которые я принял. Но дело не только в том, чтобы я простил себя, но и в том, чтобы она простила меня. И больше всего на свете она нужна мне, как воздух, которым я дышу.

Снаружи консьерж открывает дверь машины: — Мистер Эдвардс, ваш водитель здесь.

— Спасибо.

Я даю молодому парню чаевые, затем нажимаю на экран безопасности, чтобы поговорить с Кайлом.

— Куда, сэр?

Я должен все исправить. Я должен сделать это для нас — больше никакой нерешительности. Я должен следовать своим инстинктам и поступить должным образом.

— В «After Dark», пожалуйста.

Семнадцатая глава

Чарли

Десятиминутная поездка на такси до «After Dark» тянется, кажется, целую жизнь.

Чувство вины, предательство и минутная слабость — все это давит на мои плечи, как свинцовый груз. Это был всего лишь поцелуй. Он ничего не значит, и он был инициатором. Я отстранилась. Поэтому я не должна чувствовать себя виноватой. Правда, Чарли?

Я изучал право в Йеле. Насколько глупой я могу быть? Проблема не в моем мозге. Проблема в моем сердце, которое тянет его за собой, направляя в неверном направлении. Я практически слышу, как GPS в моей голове говорит мне сделать разворот как можно скорее.

Эрику не требуется много времени, чтобы нарушить неловкое молчание. Он говорит тихо, в то время как Эмма сидит впереди и громко разговаривает по телефону.

— Ладно, Чарли, ты собираешься рассказать мне о Лексе? Это ожидание убивает меня.

Я слышу предвкушение в его голосе, но я просто хочу забыть о том, что сегодня произошло. Эти эмоциональные американские горки становятся утомительными, я истощена поворотами и отчаянно хочу сойти с них.

Каждый раз, когда я вижу Алекса, вспышка гнева поглощает меня целиком. Злость за то, что он оставил меня, за то, что выбрал ее, но в основном потому, что мое сердце жаждет его, забыв о гигантском шраме, который он оставил посередине.

Этот поцелуй ее даёт мне покоя. Отчаянье, которое он вложил в него до сих пор в моих мыслях. Потом меня захлестнуло чувство вины, и теперь я снова вернулась к началу.

— Нечего рассказывать. Мы встречались в средней школе.

— Так, когда ты говоришь «встречались», ты была влюблена в него? Почему вы расстались?

Это тот тип разговора, который должен проходить за бутылкой текилы, бесконечными упаковками Hershey's и коробкой салфеток, а не на заднем сиденье такси. Эрик не сдается, всегда упрямый и нетерпеливый, поэтому я даю ему лучший ответ, какой только могу, но, зная его, он продолжит задавать свои вопросы.

Стоя лицом к окну, я сглатываю твердый комок в горле, мои плечи опускаются, пока я вожусь со своим клатчем.

— Я думала, что влюблена в него, но я была еще ребенком. Я не знала, что такое любовь. Мы расстались, и я пошла в колледж.

— Хорошо, но, милая, он просто великолепен. Разве ты не хочешь снова потрогать его задницу?

Вот так. Эрик склонен становиться Королевой Латифой, когда выпьет слишком много шампанского. Это только начало.

— Рик, он, может, и великолепен, но послушай, он просто еще один крупный руководитель. Его эго настолько велико, что имеет свой собственный запас воздуха и должно сопровождаться правительственным «предупреждением», и, откровенно говоря, любая женщина — это всего лишь зарубка на его поясе. Такие парни не задерживаются. О, и не забываешь ли ты об очень важном факторе… привет! — напомнила я ему, сверкнув кольцом перед его лицом.