Я больше не тот Алекс Эдвардс, которого она знала. Но сейчас не тот момент, чтобы поправлять ее, потому что ее другие слова остались в памяти, как школьная интрижка.

Шарлотта пытается протиснуться мимо меня, но я снова хватаю ее за руку. Она не оборачивается. Вместо этого она стоит совершенно неподвижно, повернувшись ко мне спиной.

— Он твой парень?

Я не знаю, почему я спрашиваю, может быть, это садист делает во мне. Я знаю, что это разозлит ее, но этот ублюдок был весь в нее, и, зная, что теперь это она, я хочу вернуться и выбить из него всю душу. Вытащить его из этого места и потребовать, чтобы он вернул то, что принадлежит мне.

— Прости? — она резко оборачивается, пылающие глаза с раздувающимися ноздрями, как у быка, готового к атаке, — Во-первых, ты не имеешь права спрашивать меня об этом. Это не твое дело, с кем я трахаюсь, Алекс.

Моя кровь закипает, когда эти слова рикошетом, как пули, брызжут в мое уязвленное эго. И что, она трахается с ним? Неужели она превратилась в женщину с холодным сердцем, трахающую мужчин без привязанности?

Я теряю контроль над собой, готов подойти и показать ему, кому она, блядь, принадлежит, но когда я склоняю голову, чтобы успокоить бурю, бушующую внутри меня, мое внимание привлекает мерцание большого бриллианта.

Мои глаза расширяются, мой желудок скручивается в узел, сердце сильно бьется, а адреналин подскакивает. Не раздумывая, я дергаю ее руку к себе, чтобы убедиться, что на ее пальце действительно кольцо.

— Что это? Ты помолвлена?

Она позволяет своей руке задержаться на мгновение, но затем с силой отдергивает ее. Ее лицо выглядит слегка виноватым, затем оно быстро превращается в гнев.

— Джулиан — мой жених.

— Твой жених? Значит, ты выходишь замуж за этого придурка?

— Типичный Александр Эдвардс. Все дело в тебе, верно? Помнишь, ты бросил меня без прощания, без объяснений. Я пошла дальше, как и ты с ней. Прощай, Алекс. Счастливой жизни.

Я ослабляю хватку, ошеломленный ее словами, пока она убегает к своему столику. Прислонившись спиной к стене, я закрываю глаза на короткое мгновение, чтобы сжать ярость, поглощающую меня. Мой пульс учащен, а зрение затуманено, поскольку стук в моей голове доминирует над моими обычно рациональными мыслями. Мое сердце все еще неровно бьется на грани сгорания, и мои ноги сами собой возвращаются к моему столу. Мне нужно закончить эту встречу сейчас.

Но, словно стихийная сила, меня снова тянет к ней, и я не могу отвернуться. Шарлотта садится обратно и, наклонившись, что-то шепчет ему на ухо. Он кладет несколько купюр на черный держатель для чеков, и они оба встают. Она берет свою сумочку и начинает идти к главной двери. На долю секунды ее глаза встречаются с моими, и, несомненно, между нами что-то происходит.

Тот самый взгляд, который был между нами девять лет назад.

Парень хватает ее за руку, крепко держа ее.

Мой гнев снова на грани, я теряю контроль, мое самообладание берет верх. Мне нужно найти способ поговорить с ней, оставить ее одну и получить возможность все объяснить. Я уверен, что если она узнает мою версию событий, то простит меня, поймет мои ошибки и сожаления.

В момент ясности все начинает обретать смысл.

Я управляю миром бизнеса, я на вершине своей игры. У меня есть все, что я хочу, по крайней мере, все, что, как я думал, я хочу. Теперь передо мной стоит то, чего я никогда не знал, что хочу больше самой жизни.

То, ради чего я готов отдать все, что у меня есть.

Это больше не плод моего воображения.

Я прикоснулся к ней, почувствовал тот прилив сил, который не даст мне почувствовать ни одна другая женщина в этой жизни.

Это Шарлотта, которой не хватало все это время, и теперь я не остановлюсь ни перед чем, пока она не станет полностью моей.

Одиннадцатая глава

Чарли

Эрик дергает мою руку к себе так быстро, что мое тело бросается вперед, врезаясь в его.

— О-ем-ги, — кричит Эрик, как гиена под кайфом.

Придя в себя, я позволяю ему рассмотреть кольцо с бриллиантом, украшающее мой палец, напоминая, насколько все это нереально.

— Чарли, это бриллиант «Гарри Уинстон» огранки «принцесса». Мне нужно полное повторение. Что на тебе было надето? Что было на нем? Речь… о, он встал на одно колено? — переведя дыхание, он садится на стул, скрестив ноги в предвкушении.

Я пересказываю ему весь вечер и даже заново воспроизвожу момент предложения, когда он встал на одно колено, который был прерван, когда вошла Никки. Ее лицо слегка опускается, как будто она думает, что я принимаю предложение Джулиана — плохая идея.

Она качает головой, приглашая Эрика выйти из комнаты: — Чарли, я думаю, мы должны поговорить об этом.

— Что бы это ни было, Никки, это можно сказать в присутствии Эрика, — я смеюсь, а Эрик пожимает плечами, смеясь вместе со мной.

— Ладно, хорошо, пусть будет по-твоему. Не думаешь ли ты, что тебе стоит узнать его подольше, а не торопиться с замужеством? Я имею в виду, к чему такая спешка? Вы встречаетесь всего… три месяца?

Я, конечно, предвидела, что это произойдет. Реакция большинства людей будет такой же, но кто они такие, чтобы судить о том, что есть у нас двоих? Я люблю его, вот что важно. Мне не нужно это оправдывать, ни перед кем. Забавно, но я откладывала рассказ маме и папе, зная, что их реакция будет точно такой же.

— Да ладно, Никки, ты же с ним знакома. Он отличный парень.

— Чарли, отличный парень не означает, что ты должна идти с ним к алтарю. Просто наслаждайся им… пока.

— Я люблю его, — защищаясь, отвечаю я.

— Я знаю, но достаточно ли этого?

Ее вопрос выводит меня из себя. Эрик сидит, широко раскрыв глаза, и смотрит на нас обоих, как будто наблюдает за какой-то сценой из «Настоящих домохозяек Беверли-Хиллз». Никки стоит там, сложив руки, и постукивает ногой. Ее обычный взгляд, который обычно не производит на меня никакого эффекта, в этот момент пугает меня.

— Что это значит?

— Послушай, Чарли, я хочу сказать, что да, Джулиан — фантастический парень, но не кажется ли тебе, что ты торопишься? Это почти как просто двигаться дальше…

Я замираю на месте, выражение моего лица не меняется, пока она отстраняется. Я знаю, что ее допрос о моих действиях подпитывается моим сопротивлением остепениться с любым мужчиной до Джулиана. Мое прошлое неизвестно ей и всем остальным, кроме Финна. Время от времени, во время пьяных разглагольствований, я выкладывала информацию о подростковом возрасте, но всякий раз, когда на меня давили, я сразу же замыкалась в себе.

Это мое прошлое, поэтому оно должно оставаться именно таким — в прошлом.

Я уже не та Шарлотта Мейсон, та наивная школьница, готовая отдать свое сердце только для того, чтобы быть разжеванной и выплюнутой, как сырой кусок мяса. Все изменилось, люди меняются. Остепениться в моем возрасте — вполне обычное явление, и это не повод для шока.

— Эрик, могу я поговорить с Никки наедине?

Со смесью отвращения и обиды на лице он выходит за дверь, но останавливается у моего стола, чтобы взять горсть M&Ms, которые я держу в большой стеклянной банке. Когда дверь закрывается, я снова обращаю свое внимание на Никки.

— Ты первая, кто сказал, что я придирчива, что я никогда не даю ни одному парню шанса. И вот я даю шанс этому замечательному парню, а у тебя хватает наглости говорить мне, что я совершаю ошибку?

— Нет, я просто спросила, почему такая спешка. Ты залетела или что?

— Нет! — пробурчала я.

— Тогда я не понимаю.

— Тебе не нужно понимать. Все, что тебе нужно, это быть моим другом. Я люблю его, он любит меня. Время ничего не значит, когда ты знаешь, что это правильно.

— И так ли это?

Эти споры взад-вперед ничем не отличаются от того, когда мы идем в суд. Никки играет роль адвоката, а я выступаю в суде. Я колеблюсь, пытаясь найти правильные слова, которые будут достаточно хороши для нее, чтобы она поняла.

— Знаешь, как говорят: «нерешительность — это продукт страха», — цитирует она.