— Пенни за твои мысли? — спросил Джулиан, положив свою руку на мою, — Ты молчишь.

Я наклоняюсь и смотрю в его теплые ореховые глаза. Это нечестно по отношению к нему, вся эта история с Лексом, только вот ничего не происходит, кроме как в моем безумном воображении.

— Я просто думаю, как было бы здорово, если бы ты был один на танцполе.

— Ну, красавица, ты будешь рада узнать, что я думаю о том же, — он ухмыляется.

Джулиан встает и, как истинный джентльмен, протягивает руку, а я вкладываю свою в его.

— Красавица, знаешь ли ты, как ты меня радуешь?

— Ммм… так же, как ты делаешь меня счастливым? — улыбаюсь, позволяя его любящему взгляду поглотить меня.

Его лицо расслабляется, словно он ждал всю ночь, чтобы услышать эти слова.

— Мне нравится слышать, как ты называешь меня своим женихом.

— Я могла бы представить тебя как своего партнера, но это звучит так, будто мы лесбийские любовники или что-то в этом роде.

— Я не буду возражать против того, чтобы постоянно тебя есть, — поддразнивает он.

— Я бы тоже не возражала.

Мне всегда нравилось подшучивать над нами, никогда не воспринимая наши отношения слишком серьезно. Это одна из лучших вещей в наших отношениях — бабочки над таким простым разговором, только сегодня мои счастливые бабочки борются, или, скорее, выбивают живое дерьмо из тошнотворных. Я не делаю ничего плохого, так почему же я чувствую себя такой виноватой?

Мы смеемся, танцуя, его тело прижимается к моему. Я закрываю глаза, наслаждаясь моментом блаженства. Пусть все получится, Чарли, — напеваю я себе под нос. Я заслуживаю того, кто будет любить меня и только меня.

— Не возражаешь, если я вмешаюсь? По старой памяти?

Кровь оттекает от моего тела, когда он произносит эти слова. Одно дело — говорить с ним, а другое — находиться в тесном физическом контакте.

Джулиан сужает глаза с прищуренным выражением, но, будучи джентльменом, он быстро целует меня в щеку и говорит, что будет у бара. Лекс хватает меня за руку, не обращая внимания на то, что Джулиан уходит, и кладет другую на мое бедро. От тесноты в груди моя улыбка дрогнула. Одно лишь его прикосновение вызывает у меня сильную дрожь внутри. Он пахнет так, как я помню дома.

Осторожно, чтобы не закрыть глаза, я отказываюсь возвращаться в то место. То, что когда-то было лугом, наполненным любовью, обещаниями и солнечным светом, превратилось в темницу, мучающую меня болью. Девять лет я пыталась убежать от него, а теперь он держится за меня на танцполе, как будто между нами ничего не было.

Я танцую тихо, группа поет «How Deep Is Your Love» группы Bee Gees. Пытаясь сосредоточиться на чем-либо, кроме него, слова песни звучат в моей голове, делая момент более напряженным, чем он должен быть. Группе нужно сменить направление, сыграть что-нибудь из хэви-метала, а не песню о принадлежности друг другу.

— Шарлотта, ты действительно выглядишь прекрасно. Я вижу, это твой любимый цвет.

Я все еще помню, как сказала ему, что изумрудный — мой любимый цвет на танцполе на выпускном вечере. Это дежа вю, только на этот раз без счастливого конца в классе. Воспоминания, все из которых были заключены в бутылки, начинают просачиваться мучительно медленно.

Слегка отстранившись, чтобы отдалиться от него, я смотрю ему прямо в глаза.

— Чего ты хочешь, Лекс?

— Я видел тебя в ресторане, и ты убежал от меня. Я снова столкнулся с тобой, а ты избегаешь меня. Неужели два давно потерянных друга не могут встретиться через девять лет?

— Почему ты продолжаешь говорить, что мы были друзьями? Потому что, насколько я помню, ты бросил и ушел. Друзья так не поступают.

— Но мы были, или лучше сказать были? По твоим словам, это была просто интрижка. Это ничего не значило, — огрызнулся он.

Он поймал меня на слове. Я обманывала себя, говоря это, но больше всего на свете мне хотелось, чтобы он в это поверил. Почему ему должно быть приятно осознавать, через какую боль он заставил меня пройти? Этот придурок разрушил мою жизнь. И я потратила много времени, пытаясь исправить то, что он так легко сломал.

Я быстро меняю тему. Сейчас не время и не место копаться в старых воспоминаниях, и я не хочу, чтобы Джулиан смотрел на нас и удивлялся, почему мое лицо выглядит готовым к нападению.

— В любом случае, почему ты здесь?

— По одной причине… Адриана. Она таскает меня на эти мероприятия и заставляет «жертвовать кучу денег».

— Значит, ты больше не занимаешься медициной?

— Нам так много нужно обсудить, Шарлотта. Я не думаю, что танцпол на этом благотворительном балу — подходящее место. Встретимся вечером, выпьем по стаканчику, и тогда мы сможем поговорить как следует.

Он звучит так властно. То есть, он всегда был таким, но теперь я смотрю на него по-другому. Слабый человек, который предпочел мне свою жену, вместо того чтобы бороться за то, чего, по его словам, он всегда хотел. Я игнорирую его комментарий, любой ценой избегая оставаться с ним наедине.

— Как долго вы с Джулианом вместе?

И вот оно.

Я ждала, когда он заговорит о Джулиане.

Гнев снова берет верх, разрушая момент.

— Почему, Лекс? Разве это важно? А как насчет тебя? Полагаю, ты больше не с Самантой, раз подцепил другую блондинку.

Я чувствую, как температура в комнате поднимается, или, может быть, это только я.

— Успокойся, Шарлотта. Мы с Самантой больше не женаты, и Адриана свела меня с Брук только на сегодняшний вечер.

Это чувство ревности — эмоция, к которой я больше не привыкла. Я не имею права ставить под сомнение его личные отношения, как и он не имеет права ставить под сомнение мои.

— Почему ты спрашиваешь? — на его лице появляется ухмылка, — Ты ревнуешь?

Какая наглость. К счастью, группа прекращает играть, и толпа перестает танцевать, чтобы поаплодировать им. Выпустив свою руку из его хватки, я пользуюсь возможностью попрощаться.

— Спасибо за танец, Лекс.

Уходя, я оставляю его одного на танцполе, замечая Рокки и Никки, стоящих у нашего столика. Мне нужно, чтобы мои друзья вытащили меня пинками и криками в настоящее. Эти воспоминания берут надо мной верх, и я знаю, что это порочный круг, в который можно попасть.

— Ну и партнер по танцам у тебя, Чарли, — Рокки хмыкает.

— Кто такой Але… то есть Лекс?

— Э, да, Лекс Эдвардс. Генеральный директор-миллиардер. Мистер Плейбой. Ты можешь стать его первой брюнеткой.

— Откуда ты все это знаешь?

— Чарли, он всегда в социальном разделе, ну, знаешь… с кем он встречается, что носит.

— Подожди. Ты читаешь социальный раздел? — спрашиваю я, пытаясь сдержать смех.

— Да, но если тебе от этого станет легче, он сейчас ни с кем не встречается.

Удивительно, но мне действительно становится легче, но я быстро сглатываю это чувство. Почему меня это вообще волнует?

— Можно мне вернуть мою девочку? — руки Джулиана обхватывают мою талию. Он кладет голову мне на плечо, крепко прижимается ко мне и целует шею. Я обхватываю его голову, приветствуя его прикосновения любящей улыбкой.

Но внутри стена, которую я возвела много лет назад, начала трескаться.

Через всю комнату глаза Лекса находят мои, его взгляд раздевает меня догола. Его губы оттянуты назад, обнажая зубы с яростным выражением лица.

С каждой унцией силы, которая есть во мне, я отворачиваюсь, перемещая свое тело так, чтобы оказаться лицом к лицу с Джулианом.

Это человек, за которого я собираюсь выйти замуж.

Это человек, с которым я собираюсь провести остаток своей жизни.

Я наклоняю голову, двигая губами к Джулиану, и отчаянно целую его. Когда мы оба отстраняемся, я смотрю в его заботливые глаза и напоминаю себе, кого я люблю.

Но мое сердце молчит, и тишина кричит о моей слабости.

И точно так же голос Лекса звучит у меня в ухе, разрушая стену последней опоры прочности.

Пятнадцатая глава

Чарли

— Милая, когда я смогу сделать тебя своей женой?