Каждое слово даётся с трудом. Воздух не поступает в лёгкие. Мне дурно, но я знаю, что этот разговор нужно довести до конца. Чувствую!

Так правильно. Так должно быть.

Мир разделился.

Исчезли звуки, запахи, ощущения.

Остались лишь мы: Академия и я. Огромное, древнее как мир строение, хранящее бездну тайн, глубоких ран, эмоций. Оно доверилось мне, маленькой и неопытной девчонке, которая сама не до конца понимает, кем является и чего на самом деле хочет.

Но я знала, чего хочет Академия, и могла ей это дать.

Призвала Тьму и Огонь, щедро поделилась силой с каменным исполином, долгие годы лишённым подпитки. Однако огненная тьма не ушла с концами. Пронеслась сквозь каждое строение, сквозь каждый камень. Просканировала. Словно скальпель хирурга удалила инородные тела и плесень, очистила, простерилизовала. Вылечила. Лишь затем вернулась ко мне, довольная хорошо выполненной работой.

Почувствовала лёгкую ломоту в суставах и напряжение в мышцах, будто это я, не покладая рук, наводила порядок в стенах Академии. При этом тело было полно энергии.

И ведь это не впервой.

Выходит, я не растрачиваю силу вообще. Огненная тьма работает не как стихия, чьи ресурсы ограничены. Тьма бесконечна по своей природе, а я беру и использую столько, сколько могу пропустить через себя.

«Крохотный ручеёк!» — подал голос Огонёк.

Я отвлеклась на живой огонь и тут же утратила контакт с Академией, которая, я точно это знала, полностью мной довольна, а значит…

— О, нет! — простонала, увидев, что «полочка» никуда не делась. — Почему? Мы ведь подружились!

— Я так понимаю, ты отвлеклась и попросила не то, что планировала. Например, не пускать к тебе незваных гостей, — раздался голос Рагнара. — Башня наглухо закрыта. Выгляни в окошко, оцени масштаб бедствия. Незабываемое зрелище.

Через долю секунды я стояла у окна. Двор академии был заполнен так плотно, словно в Хрустальную башню приехала корейская кей–поп группа, а вместе с ней миллионы её преданных фанатов. Я бы не удивилась, если бы на небольшом крылечке у входа стояла мамуля и, активно размахивая руками, рассказывала о том, что бедную–несчастную невинную деву похитил коварный дракон, запер в её же спальне и всячески насильничает её хрупкое тело. Но мамы не было видно. И это пугало.

Обернулась к Рагнару и удивлённо вытаращила глаза — негодник возлежал на моей кровати.

— Ты… ты чего не оделся? — задала дурацкий вопрос. Сама ведь недавно сорвала половину пуговиц с его рубашки. Но он мог её хотя бы накинуть, а не светить полуголым телом!

— Предлагаешь перевезти сюда мой шкаф, чтобы я имел такую возможность? — сделав вид, что всерьёз раздумывает над этой идеей, уточнил хитромордый дракон. И пока я таращила глаза на эту неслыханную наглость, добавил: — Кстати, разумно. Тогда ты сможешь срывать с меня рубашки хоть каждый день.

Закрыла глаза.

Я спокойна, я абсолютно спокойна. Это моя комната, моя башня, Академия на моей стороне и теперь я могу с чистой совестью изгнать из своих владений даже этого бессовестного, зарвавшегося…

В дверь постучали.

Аутотренинг не помог, и я бешеной пружиной поскакала открывать, надеясь выплеснуть всю накопленную злость на мамулю и, наконец, высказать ей всё, что я о ней думаю. Только вот за дверью стоял Маро Адан Турос.

— Академия позволила мне зайти в Хрустальную башню, — впервые с момента нашего знакомства нерешительно проговорил он. Затем увидел развалившегося на моей кровати Рагнара и сменил пластинку. Чётко и громко сообщил: — Мне выделены покои на втором этаже. Будем соседями! — Кровать за моей спиной скрипнула, и рыжик нарочно добавил с сексуальными интонациями: — И не только соседями.

Закатила глаза, демонстрируя отношение к столь громкому заявлению, и тут же отчётливо уловила всеми рецепторами приближение бешеного дракона.

Кажется, сейчас здесь произойдёт смертоубийство.

Подумала о сумасшедшей силе этой парочки, о только что восстановленной Академии, пожалела нашего с ней труда и рявкнула: «На полигон! Оба!»

Мужчины замерли и очень, очень удивлённо на меня посмотрели, кажется, позабыв о разгорающемся конфликте.

Ну да, не привыкли, когда дамы командуют. Но это они пока. Тёмных леди не так много, парни ещё неопытные, да и я только делаю первые шаги в общении с мужчинами и овладении собственного дара управления голосом. Нам всем предстоит сделать немало открытий.

Всем выжившим, конечно. Если рыжик будет так нарываться, за него не поручусь. Но и жалеть не стану, сам виноват.

Сделала шаг в сторону, позволяя Рагнару беспрепятственно выйти из моих комнат, а затем мягко и нежно произнесла: «Уважаемые господа, прошу вас беречь стены Академии». Дождавшись, когда они осознают, что пекусь я вовсе не об их жизнях и здоровье, добавила совсем другим тоном: «Или вас в эти стены и закатают!»

«Алессаль, ты хотя бы сообщи, что это мысли Академии, а не твои», — дал совет шокированный Огонёк.

«Ой!» — пикнула, смутившись.

— Кажется, это всё, что вам передала Академия, — проговорила, обращаясь к обалдевшим дуэлянтам, и захлопнула дверь. Затем не выдержала, выглянула. Мужчины стояли, не шелохнувшись. — А вообще, Маро, ты чего приходил–то? Тебя мама прислала?

— Э-э. Ты про ту… — Маро бросил взгляд на Рагнара и, нерешительно покусав губу, продолжил: — Мне очень нужно с тобой поговорить, Алессаль. Без свидетелей. Это важно.

Сказать, что меня смутило поведение Маро — ничего не сказать. Дерзкий и наглый, самоуверенный до крайности, язвительный, склонный к конфликтам — таким он показался мне при первой встрече. И при второй тоже. Что же сейчас заставляет его нервничать?

Или он играет?

— О приватном разговоре не может быть речи, — сказал, как отрезал, Рагнар. — Ты не останешься с ней наедине.

Маро и ухом не повёл. Смотрел лишь на меня, ждал лишь моего решения. Словно у него была возможность обеспечить нам приватный разговор против воли ревнивого дракона.

Только решения у меня не было. В отличие от сомнений.

Мало ли, на что способен рыжик. Вдруг он сейчас в образе эдакого своего парня, но стоит мне расслабиться, превратится в коварного и хитрого врага? Нет, я не могу ему доверять, даже зная, что он тёмный. А, возможно, именно поэтому.

Рагнару я доверяла, но тоже не бесконечно. Особенно тревожила его уверенность, что мы будем вместе. Будто у меня нет права голоса и будущее целиком и полностью предопределено. Он вёл свою игру и, несмотря на то, что защищал меня и оберегал, руководствовался собственными далеко идущими планами, вполне вероятно, сильно отличающимися от моих.

Но мне ведь любопытно, что скажет рыжик!

И куда делась мамуля…

— Давайте пройдём в общую гостиную и там поговорим, — предложила, понимая, что распрощаться с источником информации не могу, а в спальню пускать этих двоих не имею ни малейшего желания. — Заодно посмотрим, разошлась ли толпа.

— Шутишь? — фыркнул Маро, подавая мне руку, чтобы помочь спуститься по неудобной винтовой лестнице. — Пропустить такую феерию? Никому подобное и в голову не придёт. Они ждут разрешения конфликта.

Я не стала принимать предложенную руку, прошла мимо и неспешно направилась вниз.

— И чем им интересен конфликт матери и дочери? — поинтересовалась сухо. — Это наше личное дело.

— Э… А, ты ведь из другого мира, — сообразил Маро с запозданием. — Видимо, у вас настолько иные правила, что ты не понимаешь ужаса происходящего. Ты скомпрометирована, дорогая. Подозреваю, та леди, что организовала это представление, уже находится во дворце и просит его величество спасти твою репутацию.

— Как? — выдохнула, холодея от ужаса.

— Ты находилась с мужчиной за закрытой дверью и не открыла, когда к вам обратились. Если первое хоть немного допустимо, то второе…

— С братом! Я находилась там с братом.

— Алессаль, дорогая…

— Я тебе не дорогая, — едва не прошипела я.