Меган откусила маршмеллоу.

– Раньше так и было. Но потом я решила, что, раз уж мне придется бесконечно проживать один и тот же день, то почему бы не скрасить его тематическим мороженым. Или можно каждый раз пробовать новые сорта.

Том перестал улыбаться, а вслед за ним и Мег.

Они могут остаться в этом дне навеки.

Во временной петле будут вечно повторяться одни и те же разговоры, те же обиды, та же ссора.

Том этого просто не вынесет, и тут никакое мороженое не спасет. Нет, они будут придерживаться плана действий, предложенного Меган. Сегодня они все сделают правильно. Другого выхода нет.

Словно почувствовав перемену в его настроении, Мег потупилась. Том видел ее длинные накладные ресницы и мерцающие тени на веках, нанесенные профессиональным визажистом. Для стороннего наблюдателя Меган и Том наверняка выглядели сладкой парочкой, голубками, которые, принарядившись, пришли на свидание и наслаждаются мороженым и приятной болтовней. Вот только видимость бывает обманчивой, а реальность – жестокой.

Придется натянуть фальшивые улыбки и вести себя как паиньки, изображая тех счастливых влюбленных, которые под сияние звезд-наклеек на потолке условились связать свои судьбы.

Мег лизала мороженое с таким безмятежным видом, словно ее вообще ничего не тревожило. На ней было то самое платье цвета шампань, которое она когда-то с восторгом показывала Тому. Боже, какая она все-таки красавица! Том так считал с самого их знакомства на лекции.

Конечно, ему встречалось немало красоток. У обеспеченных женщин есть множество способов выглядеть привлекательно. Однако Мег была особенной: она будто светилась изнутри. Все в ней сияло. Во время разговоров глаза радостно блестели, а на губах сверкала улыбка. Смех был искренним и заразительным. Самое главное, в ней присутствовала врожденная доброта. Именно поэтому Тома и притягивало к Меган. Эта девушка – словно маяк в ночи.

Больше всего на свете Том хотел бы снова полюбить ее, как в беззаботной юности, легко и свободно.

– Я прогнала Лео. – Эти слова дались Мег с трудом, хотя она явно старалась произнести их непринужденно, как бы между прочим.

У Тома заныло в груди от внезапного прозрения: Мег не хотела расставаться с Лео. Это было ясно по ее напряженной позе, по голосу. Том похолодел от мысли, что он всегда будет для нее на втором месте.

Нельзя об этом думать. Только не сейчас! Сегодня необходимо все сделать правильно. Поэтому Том, несколько раз кивнув, коротко ответил:

– Хорошо.

Вопреки его воле, в воображении Тома одна за другой мелькали картины: он и Мег, Мег и Лео. Отметив, что все окончательно запутывается, Том добавил:

– Спасибо.

Меган доела мороженое и встала, чтобы выбросить салфетку. Том, утратив аппетит, воспользовался моментом и украдкой выкинул вафельный рожок в стоящую позади урну, надеясь, что Мег ничего не заметит и не обидится на то, как он обошелся с ее угощением.

– Том, помнишь, как я тебя благодарила за одну записку, когда мы были на первом курсе? Ну, утром, после моей истерики…

Том отвел взгляд и задумался, пытаясь воскресить в памяти тот случай.

– Ну, вспоминай! – не отставала Меган. – Там было написано про мой нервный срыв. Что это не падение, а полет.

Ну конечно, он догадался, о чем речь. Потому что, когда Мег прибежала с этой запиской, осыпая его словами благодарности и поцелуями, быстро сложил два и два. Идея о полетах и падениях была содрана из пьесы Эдварда Олби: записка представляла собой отсылку на любимую цитату Лео.

– Да, помню.

– Ее написал не ты.

– Не я.

Мег не понимала и, возможно, никогда не поймет, как страстно тогда Том желал, чтобы записка была от него. Поэтому-то он не стал разочаровывать Меган. Даже сейчас ему было больно признаваться, что автор записки – не он. Том по жизни не мог подняться выше второго места, тщетно стараясь заслужить одобрение отца и внимание матери.

– Но ты не стал меня разуверять, когда я думала, что это ты. – Обвинения прозвучали веско, но не сердито.

Когда Том нашел ту, которую полюбил больше, чем самого себя, его лучший друг вознамерился разрушить их отношения. В те годы Лео влюблялся во всех девушек подряд – как правило, взаимно. И Том решил, что, если спустит все на тормозах и не станет затевать скандал, Лео переключится на кого-то еще и оставит Мег в покое. В итоге так оно и вышло: до конца года к Лео бесконечным потоком одна за другой наведывались девицы.

– Ты права. – Отрицать было бессмысленно. Том ненавидел лгать, да и не умел.

– Ну и?.. – Мег явно ждала объяснений, которых он не мог ей дать.

– Прости. – Из всех вариантов ответа Том выбрал наименее сложный.

– Ладно. И ты меня прости.

За что она просит прощения? За то, что переспала с Лео? Что не любит Тома? Или за что-то еще, о чем ему только предстоит узнать?

Однако в настоящий момент, когда они переживают тот же день в третий раз, это не имеет значения. Сейчас главное – поступать правильно.

Вымучив из себя улыбку и глубоко вздохнув, Том взял Мег за руку и повел к ресторану, где проходила репетиция ужина.

Мег думала о записке. О словах, которые так часто служили ей утешением. О том, что она считала связующей нитью между ней и Томом.

Меган сердилась. Она снова уличила Тома во лжи. Конечно, записка была пустяком по сравнению с Миссури, но почему-то этот ничтожный обман казался Меган куда более вероломным. Ведь теперь в их отношениях образовалась зияющая брешь…

Однако с этим уже ничего нельзя было поделать, поэтому Мег больше не нервничала из-за случая с запиской.

Точнее, пыталась не нервничать.

Том и Меган вошли в зал рука об руку – в знак того, что они пара. Во время двух предшествующих вариаций этого дня Том и Мег были то чересчур заняты, то слишком напуганы и разгневаны, чтобы с самого начала вечера быть вместе, но в этот раз подчеркнуто демонстрировали свое единение.

Тесно прижавшись друг к другу, Том и Мег направились к гостям.

– Тетя Флоренс! – Том остановился и вежливо пожал ладонь двоюродной бабушки. – Надеюсь, вы произнесете сегодня напутственную речь.

– Не знаю даже, найду ли, что сказать, – скромно потупилась Флоренс, украдкой поправляя кипу исписанных листов – очевидно, с полным текстом ее будущего выступления.

Затем жених и невеста подошли к бабуле и деду Меган.

– Мы так рады, что вы решили сыграть свадьбу именно здесь! – Дедушкины выцветшие голубые глаза блестели от слез. – Для нашей семьи это место всегда было особенным.

– Ну, не надо телячьих нежностей, – растроганно вздохнула бабуля, когда Том и Мег по очереди ее расцеловали.

Меган знала немного пар, у которых чувства не ослабли со временем: только Полина с Хамсой и бабуля с дедом. Глядя на стариков, Мег подумала: вот к чему она стремится, вот о чем мечтает. Пусть у бабушки крутой характер, они с дедом любят друг друга, и каждый восполняет недостатки другого. Он – миролюбивый и мягкосердечный, она – несгибаемая и напористая. Бабуля порой бывает бесцеремонной и всех подряд называет потаскухами, а дедушка – наоборот, излишне чувствительный и деликатный.

Мег внушала себе, что у нее тоже все получится. Если бабушка и дед смогли создать дружную семью, то и у них с Томом есть шанс.

Пока все гости бурно желали им вечной любви, Мег и Том, переплетя пальцы, посматривали друг на друга с притворным обожанием. «Видишь, Вселенная? – словно спрашивали они. – Мы согласны пойти на уступки. Мы выполняем твои требования».

– О, а вот и счастливые влюбленные! – при виде Меган и Тома, приблизившихся к главному столу, Броуди приподнял бокал вина пино-нуар.

Крепко обняв Мег за плечи, Том поприветствовал жену брата. Эммелин держалась спокойно и расслаблено, хотя было заметно, что она старается как можно дальше отстраниться от мужа: в ряду ровно выстроенных вокруг стола стульев между ней и Броуди образовался широкий, разделяющий их промежуток.