Мег еще глубже погрузилась в воду, цедя напиток из пластикового стаканчика, найденного у раковины. В каждой следующей порции количество джина в коктейле увеличивалось, а содовой – уменьшалось. Мег зажала зубами край стаканчика и оттопырила нижнюю губу. Прохладная жидкость хлынула в рот, и Мег покатала ее на языке. Она уже успела порядком опьянеть, когда послышался писк карточки-ключа и звук открываемой двери.

– Меган Роуз Гивенс! – растягивая слоги, позвала Донна. – Где тебя черти носили? Я все утро тебя ищу!

Мег предпочла в упор не заметить мамин невесть откуда взявшийся южноамериканский говор.

– Я в ванне, – невнятно произнесла она, не вынимая изо рта стакан.

– Не хочу смотреть на голую Меган, – ровным тоном объявила Брианна.

Мег подогнала пену вперед так, чтобы она полностью закрывала ее от пупка и ниже, и, сняв с края ванны полотенце, положила на грудь.

Через мгновение в дверях показалась Донна. Из-за ее плеча высовывалась физиономия Брианны.

– Нашла время блаженствовать! – возмутилась Донна. – А у меня, между прочим, трагедия!

– У мамы трагедия, – сухо подтвердила Брианна. – Почему ты не берешь трубку? И почему никто в нашей семье не отвечает на мои сообщения?

– Потому что тебе никто из нас даже не нравится. – Меган долила в стакан джина, так что содовой в «коктейле» почти не осталось.

Хорошо, что продавец выбрал для нее джин со вкусом трав. И правда, освежает.

– Иногда нравитесь. – Брианна сердито сверкнула глазами и отпрянула. – Э-э, верни пену на место. Мне не надо знать, что ты делаешь восковую эпиляцию зоны бикини.

– Не восковую, а механическую.

Меган доставляло удовольствие ощущение, что ей все по фигу. Может, это потому, что жизнь ей показала фигу? Или из-за того, что этот день – полная фигня? Постепенно Мег теряла способность логически мыслить.

– Хватит пререкаться! – взорвалась Донна. – Вы всегда думаете только о себе, а у меня, между прочим, серьезная проблема!

– Мама выглядит в платье, приготовленном на вечер, слишком грудастой, – пояснила Брианна, засовывая в рот сразу две жвачки. – А я напомнила ей, что в ресторане будут несовершеннолетние.

– Это уже без разницы.

– Что – без разницы? – перемежая южноамериканский выговор с британским, уточнила Донна. Кажется, она подозревала, что ее как-то обидели, но не могла определить, в чем подвох.

– Платье. – Меган рывком села, и вода полилась через край ванны. Мокрое полотенце прилипло к телу, как махровый купальник. – Неважно, какое оно. Свадьбы не будет, следовательно, репетиции тоже.

Донна повернулась к Брианне.

– Я так не могу! Она пьяна и ведет себя как муж номер три. Разбирайся с ней сама.

С этими словами она решительно промаршировала из ванной в комнату и, судя по звукам, плюхнулась на кровать.

Чавкая жвачкой, Брианна лукаво улыбнулась:

– Вы с мистером Идеалом поругались?

– И не раз. Ругаемся уже несколько дней. Хотя чисто технически – один.

– Я тоже так не могу. Она свихнулась! – крикнула Брианна через плечо.

– Скажи ей: пусть возьмет себя в руки и поможет мне подобрать наряд к ужину, – прозвучало в ответ.

– Мама говорит, что ты должна взять себя в руки и ей помочь, – послушно повторила Брианна. – И еще, что ты ее самая нелюбимая дочь, поэтому она лишает тебя наследства и все оставляет мне. Эту часть ты могла не расслышать: мама ее произнесла очень тихо.

Внезапно, под воздействием джина и из-за бесцеремонного вторжения Донны и Брианны, настроение Меган изменилось, да так быстро, что она сама не успела уразуметь, как это произошло. Грусть и легкая потерянность уступили место гневу.

– Знаешь что? – Мег резко встала и обернулась полотенцем. В этот момент намокший «махровый купальник» упал, так что Брианне волей-неволей пришлось долю секунды лицезреть голую Меган. – Я не обязана тебя терпеть, не обязана решать мамины надуманные проблемы, не обязана выходить за Тома. Я вообще никому ничего не должна! Ни сегодня, ни когда-либо.

Брианна попятилась.

– Ого! Красавица превращается в чудовище! Вот что делает с людьми свадьба.

За грубым сарказмом Брианны скрывалось замешательство. Ей было явно не по себе. Мег прекрасно это видела, даже при том, что ее разум был замутнен алкоголем. Всю жизнь Мег пыталась угодить каждому, включая сестру, которая фактически выросла у нее на руках. Мег просто не могла иначе. Если вдруг она переставала всем потакать, ей очень бурно выражали осуждение. Успокаивать и умиротворять окружающих Меган считала своим долгом.

Но теперь все изменилось. Давая отпор Брианне, Меган ощутила прилив сил. Отпихнув сестру, она вышла из ванной. На пол капала вода. В глубине сознания шевельнулась запоздалая мысль: кажется, она вместо большого полотенца взяла маленькое, для рук.

– Убирайтесь отсюда! Обе! Мне ни до кого нет дела.

К ее удовольствию, Донну и Брианну как ветром сдуло. Дверь за ними захлопнулась.

Вытираясь, Мег взглянула на свое отражение в зеркале, предельно откровенное, ничем не прикрытое. Лицо покраснело, глаза бешено сверкали.

В этот миг Меган поняла, что хочет только одного…

Трус.

С того момента, как Мег швырнула это оскорбление ему в лицо, словно гранату, Том тщетно пытался не думать о ее словах.

Он твердил свою старую мантру, в которую верил всю жизнь: «Я не трус, я миротворец».

Он не помог Мег с произнесением речи, так как не сомневался, что она и сама прекрасно справится. Ему и в голову не приходило, что Мег ждет от него помощи. Кроме того, Том понятия не имел, к чему она клонит.

После того, как на пристани Том скатился в истерику, а его багаж – в море, ноги сами понесли его вперед по шоссе. Фрайдей-Харбор располагался в низине, поэтому идти приходилось все время в гору. Мышцы бедер горели, но Тому это даже нравилось, и он не останавливался.

Обочина была достаточно широкой и безопасной, хотя Том, пожалуй, предпочел бы более тернистый путь.

Трус!

Мег считает его трусом! И давно?

Она даже не подозревает, каково это – быть Прескоттом.

В восемь лет Том, желая получить хоть малую толику отцовского внимания, уломал Джона научить его играть в шахматы. Отец показал, как расставить фигуры, и предложил Тому пойти первым. Узнав у Джона, как правильно ходить, Том робко выдвинул вперед пешку.

Джон разгромил его за три хода.

Том попытался выяснить у отца, как ему удалось так быстро победить, на что тот ответил: «У брата спроси» – и вышел за дверь.

Том помчался к Броуди и канючил до тех пор, пока он не согласился с ним сыграть. Они вновь расставили фигуры. На этот раз Том, полагая, что разгадал секрет успеха, потребовал, чтобы партию начинал Броуди.

Том копировал каждый ход брата. Броуди передвинул пешку на два поля вперед, и Том сделал то же. Броуди пошел конем – конь Тома поскакал таким же манером.

Том надеялся, что отец вновь зайдет в комнату и увидит, что его младший сын не сдается, что он еще не побежден.

Но Джон так и не вернулся. В конце концов Броуди психанул, что Том только и может повторять за ним, и, в сердцах опрокинув доску, ушел в гости к другу.

Мимо просвистел пикап. Вздрогнув от неожиданности, Том свернул с обочины в лесок. Его мысли перешли на маму.

В детстве, после того как он ее целовал, Кэрол обязательно украдкой вытирала щеку платочком. Она никогда не была нежной и заботливой матерью. И не будет. Ее отношение к младшему сыну, казалось, всецело зависело от настроения мужа: если Том чем-то раздражал Джона, Кэрол бросала на мальчика гневные взгляды.

В итоге Том научился действовать очень осторожно, ждать, когда ему дадут отмашку… или оставаться в бездействии.

Стало быть, если так рассуждать, он и правда трусоват.

Но Мег ничего не понимает! Да и как ей понять? У Гивенсов все просто и ясно. Все проблемы – на поверхности. То, что Алистер не способен стать нормальным членом общества, заметно сразу. У Брианны что на уме, то и на языке. Донна тоже не скрывает своих чудачеств.