Том честно отвечал на все вопросы отца, но вообще говорил довольно скупо. Это явно раздражало Броуди, который любил выводить Тома из себя. Так уж у них повелось: Том изо всех сил добивался внимания старшего брата, а тот в ответ дразнился. Это был замкнутый круг, из которого Том никак не мог вырваться.

– Что с тобой сегодня, Запаска? Нервишки шалят перед свадьбой? Началась диссоциативная фуга?[3] Или ты вдруг обнаружил, что давно откинул копыта?

– Ты имеешь в виду, не призрак ли я, как герой Брюса Уиллиса в «Шестом чувстве»?

– Да нет, скорее, не труп ли ты, как герой Терри Кайзера в «Уикенде у Берни».

Том выдавил нервный смешок. Даже Броуди заметил, что у братца сегодня с головой не в порядке.

– Признайся, ты принимаешь наркотики?

Том промолчал, и Броуди принялся стучать ему по лбу: тук-тук-тук. Прямо как в детстве, когда хватал братишку в охапку и не выпускал, пока тот не назовет десяток разных шоколадных батончиков.

– И если ты действительно принимаешь наркотики, мой юный Томас, то, пожалуйста, будь паинькой и поделись с братом.

Том покачал головой. Вдруг он сейчас что-то нарушает в пространственно-временном континууме? Может, после того как он поиграет с отцом и братом в гольф, все пойдет своим чередом?

Хотя…

Том не был уверен, что этого хочет. Вчерашнее «своим чередом» было худшим в его жизни. Нужно разобраться, что происходит. Понять хоть что-нибудь.

Гадая, что бы еще предпринять, пока отец и Броуди увлечены игрой, Том пытался дозвониться до Мег. Она всегда была для него опорой. Несмотря на их ссору (которой, возможно, и не было), Тому казалось правильным для начала поговорить с невестой. Это будет первый шаг к тому, чтобы сложить воедино все кусочки головоломки.

Однако Мег не отвечала. Чувство тревоги разрасталось в его душе, пока не заполнило ее целиком. Через какое-то время они добрались до девятой лунки. Именно в этот момент Том в прошлый раз попросил отца произнести напутственную речь. Но сейчас не стал этого делать, осознав, что не желает выслушивать его заново. Пусть все пойдет по-другому.

При этой мысли Том чуть не засмеялся над самим собой: надо же, ему мерещится, что повторяется вчерашний день. Какой бред! Полный абсурд! Чтобы опомниться, Тому захотелось плеснуть себе в лицо из прудика, вырытого на поле.

Он молча готовился ударить по мячу, но не успел замахнуться клюшкой, как Джон вдруг заявил:

– Знаешь, Том, я думаю, ты все сделал правильно.

Том замер, горячо надеясь, что отец говорит о гольфе.

– Спасибо… – наконец неуверенно откликнулся он.

– Меган для тебя – хорошая партия. Очень разумный выбор. Она целеустремленная. Трудолюбивая. Достаточно красивая, чтобы с ней можно было появляться на банкетах и приемах, и достаточно умная, чтобы поддержать разговор. Однако даже если человек вроде бы тебе подходит, всегда найдутся какие-то обстоятельства, которые могут все испортить – Приподняв бровь, он выразительно взглянул на Броуди. – Бродерик понимает, о чем я.

Улыбка, все утро сиявшая на губах Броуди, померкла.

– За мою жену Эммелин, – пробормотал он, приподнимая флягу, и отпил больше, чем обычно.

Постаравшись отвлечься от того, что сказал Джон, Том как можно мягче ударил клюшкой, однако опять не рассчитал силу. Мяч укатился слишком далеко. Сжав губы, Том, не произнося ни слова, направился к нему.

– В случае с Меган эти обстоятельства – ее ужасная, нахальная семейка, – продолжал отец. – Поэтому я скажу тебе вот что: в супружестве не обязательно идти на компромисс. Если речь пойдет о чем-то важном, например, куда вы с Меган поедете в отпуск или какое влияние ее никчемная мамашка будет иметь на ваших будущих детей – стой на своем. Поступай так, как считаешь нужным. А если Меган что-то не понравится… – Джон аккуратно приподнял клюшку, – всегда можно пойти поиграть в гольф.

С этими словами он так же ловко, как и в прошлый раз, загнал мяч в последнюю лунку.

Даже из самого настоящего вещего сна Том не смог бы узнать столько подробностей сегодняшнего дня. А это значит…

Нет. Ерунда какая-то.

И все же другого объяснения не было.

Возможно ли? Неужели это и правда происходит?

Том еще раз мысленно перебрал в уме все, что уже успел увидеть или почувствовать дважды: Генри Уинклер на пароме. Боль в шее. Алко-игра Броуди. Неиссякаемый поток отцовских советов.

Если сложить все это вместе, получалось что-то сверхъестественное: он заново проживает тот же самый день!

По спине побежали мурашки, а мир перед глазами закачался. Как такое может быть? Не стоит ли обратиться к врачу? Или к экстрасенсу?

Том осторожно опустился на траву, стараясь не привлекать к себе внимания и ничем не выдавать паники, грозной волной вздымающейся в душе. Вокруг творится что-то невероятное, и лучше всего пока плыть по течению. Прикинуться, что все в порядке.

Даже если это далеко не так.

Потому что такого не бывает!

А если вчерашний день ему не приснился… все то, что он узнал, – правда!

Мег действительно переспала с Лео.

Во рту пересохло, сердце защемило. Костяшки пальцев заныли при воспоминании об ударе, которого Том пока не успел нанести. В груди снова заклокотал гнев.

Его предали те, кому он большего всего доверял, в чьей любви и верности не сомневался: лучший друг и любимая женщина.

Никогда еще ему не было так одиноко.

И все же Том быстро взял себя в руки. Мег ему изменила. Незачем больше здесь задерживаться и зря тратить время. Нет смысла идти в кафе, которое Джон посчитает слишком простецким. Наблюдать, как пьянеет брат. Выслушивать, какой он идиот, раз до сих пор не сказал невесте о Миссури.

Может, молча развернуться и уехать с острова? Нет, сначала надо дать понять Меган, что ему известно об измене. Нужно найти Мег и снова отменить свадьбу – до репетиции праздничного ужина. Обойдемся без торжественных речей и пожеланий вечной любви. Все, что когда-либо между ними было – фальшь и притворство.

Меган проводила этот день почти так же, как и предыдущий – то ли из-за того, что впала в своего рода транс, то ли из какого-то болезненного любопытства. Правда, в этот раз она не стала встречать Тома на пристани и вернулась как раз к приезду Полины. Мег как семейной реликвией дорожила этим незначительным отличием – единственным доказательством того, что она не теряет связь с реальностью.

Бывает кровное родство, а бывает родство душ. Меган и ее тетю связывало и то и другое. Полина Тайт-Шахид, младшая сестра сумасбродной Донны, умная и ироничная, обладала удивительной способностью умиротворять и успокаивать.

Мег ждала маму в холле, нервно прихлебывая кофе из большого картонного стакана. Увидев тетю и ее мужа, Хамсу, нагруженного чемоданами, бросилась к ним.

– Полина!

Тетя крепко обняла Меган, прижав ее к груди и выпирающему животу.

– Привет, моя милая! Мы с Хамсой так за тебя рады!

Добрые карие глаза ее мужа озорно блеснули.

– Осторожней! Полина вот-вот описается от восторга!

Полина так резко повернулась к нему, что ее каштановые пряди взметнулись.

– Всего раз! Это случилось один-единственный раз! И у меня есть оправдание: наш малыш, похоже, очень удобно устроился прямо на моем мочевом пузыре.

Хамса нежно поцеловал жену в лоб.

– Выглядишь потрясающе! – заверила Полину Меган.

– Я выгляжу, как будто кого-то проглотила. И этот кто-то – тоже беременный!

Несмотря на ощущение тревоги, не отпускавшее ее с самого утра, Меган рассмеялась.

– Как хорошо, что вы здесь! Тут очень не хватало голоса разума.

Полина и Хамса понимающе переглянулись.

Когда Меган и Брианна были маленькими, Донна часто просила жившую на той же улице Полину посидеть с племянницами, пока она будет на собеседовании, на которое ее якобы внезапно пригласили. После таких «собеседований» Донна обычно возвращалась домой вся пропахшая сигаретным дымом и пробниками духов из парфюмерного магазина.