– А что, по-твоему, я должен был предпринять? – Мышцы свело судорогой. Том осознал, что все еще держит на весу чемодан с накинутым на него чехлом, и выпустил ручку. Багаж грохнулся на землю. – Перебить тебя и сказать что-нибудь в тему?

– Вот именно! – всплеснула руками Мег. – Было бы отлично! Я там чуть не умерла, а ты молчал! Ты всегда молчишь!

Том окончательно перестал что-либо понимать. Его разрывали противоречивые желания: уточнить, что Мег подразумевает под этим «ты всегда молчишь», и нырнуть в ледяные волны, только чтобы отвлечься от чувства глубокого разочарования.

Вместо того чтобы попросить Мег пояснить свою мысль, Том молча уставился на нее, хотя отдавал себе отчет, что в точности копирует поведение Джона.

– Ты никогда не вступаешься за меня перед родителями. Они обращаются со мной как с человеком низшего сорта…

– Они тебя одобрили. Они всегда вежливы с тобой…

– Настолько, что открыто демонстрируют: ты со мной только с их милостивого соизволения. Ты и сам в курсе, что, по их мнению, тебе бы гораздо больше подошла девушка их круга. Они терпеть не могут моих родных…

– Ты сама их терпеть не можешь!

Запрокинув голову, Мег издала гортанный вопль. Несколько прохожих удивленно на нее обернулись.

– Мне можно! Они мои! – Меган прожгла Тома яростным взглядом. – Ты трус, Том. Просто жалкий трус! Ты никогда не даешь Джону и Кэрол отпор. Не защищаешь ни меня, ни себя. Ну и прогибайся под них дальше, если тебе так нравится. А с меня хватит!

Том чуть не согнулся пополам, как от удара. До этого Мег еще ни разу не высказывала ему таких претензий. Сколько времени она все это копила в себе?

«Ты трус, Том. Просто жалкий трус!»

Боль уступила место гневу, а тот, в свою очередь, напускному равнодушию. Пусть Мег думает, что хочет. Ей не понять! Он всю жизнь пытался сохранить мир в семье. Каждый день разрывался, стараясь угодить и ей, и родителям. Это не трусость, а неуклонное, изнурительное проявление храбрости.

Ну ничего! Если этот день никогда не закончится, у любых действий не будет последствий. А раз их не будет, Том уж точно не готов тратить время на выслушивание упреков своей (бывшей?) невесты.

Внезапно к ним подошел мужчина в широкополой рыбацкой шляпе с сумкой-переноской. Сидящая в ней желтоглазая полосатая кошка с любопытством шевелила усами.

– Извините, что вмешиваюсь… у вас все в порядке? – обеспокоенно поинтересовался он.

– Не сейчас, кошатник! – взвилась Мег.

Мужчина в шляпе поспешно ретировался.

– Ладно. Я трус. – Разошедшись, Том спихнул чехол с костюмом с края пристани. Он надеялся, что тот драматически слетит в море, однако чехол спланировал на узкую полоску каменистого берега. Ну и пускай. Когда начнется прилив, его все равно смоет. – А знаешь, чем этот трус сегодня займется?

Губы Мег, которые Том целовал миллионы раз, презрительно скривились.

– Чем?

– Чем пожелает, черт возьми!

Том с силой пнул чемодан. К его удовлетворению, тот, скатившись вниз, с громким всплеском плюхнулся прямиком в темные, кишащие водорослями волны.

В магазине алкогольных напитков Меган предложили три вида джина: травяной, цитрусовый и перечный. На вопрос продавца, какой она предпочитает, Мег ответила:

– Удивите меня. И дайте еще двухлитровую бутылку содовой.

Мег не знала, что сегодня будет делать Том, но сама она собиралась напиться, лежа в ванне.

Меган повернула ногой кран, чтобы добавить горячей воды. Хлынувшая струя взбила пену для ванны, и белые пузырьки накрыли Мег по самые уши. Она тянула джин с содовой, надеясь, что напиток растворит мысли и очистит разум, освободив его от тяжких раздумий.

Ей не хотелось разбираться, насколько ее жених виноват в происходящем, да и вообще – во всем. Например, в том, что позволяет родителям все решать и за него, и за нее. Что сохраняет нейтралитет, когда Мег так нуждается в его поддержке. Хоть бы раз вступился за ее родных! Пусть Донна и чокнутая, но она всегда добра к Тому. И хотя Брианна порой бывает несносной, у нее тоже есть достоинства. Члены семьи Мег в целом неплохие. Потому что, если бы они были такими ужасными, то какой бы выросла сама Меган?

Если бы Том проявлял больше уважения к Гивенсам, то, возможно, его отношение передалось бы и Джону с Кэрол.

Впервые Мег познакомилась с родителями Тома в День благодарения. Меган и Тому тогда было всего по девятнадцать, но их любовь казалась не по возрасту зрелой, несмотря на маленький жизненный опыт (а точнее, на его отсутствие). Мег чувствовала себя предательницей из-за того, что едет на праздники к Тому в Коннектикут, а не домой, к семье.

Она понятия не имела, что у Прескоттов принято переодеваться к ужину, пока не заметила, как Кэрол и Эммелин высокомерно осматривают ее с головы до ног. Меган также не догадалась освежить интеллектуальные познания перед общением с Джоном. В то время она не подозревала, что ей придется вечно лезть из кожи вон, чтобы произвести впечатление на Прескоттов.

Все разговаривали с ней подчеркнуто вежливо и прохладно. Иногда Мег задавалась вопросом: может, их неодобрение ей только мерещится? Интересно, стали бы Джон и Кэрол настаивать, чтобы они с Томом разместились в разных комнатах, если бы она, например, была уроженкой восточного побережья, жители которого славятся безупречными манерами?

Каждую ночь Том тайком просачивался к Меган. И хотя заняться сексом они отважились лишь однажды, так как беспокоились из-за скрипа кровати, возможность засыпать и просыпаться в объятиях Тома делала жизнь с Прескоттами более или менее сносной.

Так продолжалось, пока не наступил день их возвращения в Кембридж.

В то утро Мег приняла душ, высушила волосы и спускалась к завтраку. Вдруг из библиотеки донеслись голоса Тома и его родителей.

– Надеюсь, у тебя с этой девушкой нет ничего серьезного? – спросил Джон. – Она неглупа, но, боюсь, вы получили слишком разное воспитание. Ты же в курсе, как важно для девочки наличие отца.

– Что Том вообще может знать о серьезных отношениях? Он сам еще ребенок! – фыркнула Кэрол.

– Ну так что, сынок? Нам пора волноваться?

И тут Мег услышала ответ человека, которого любила. Том говорил с непривычными интонациями: не жизнерадостно, бодро и душевно, а как-то по-другому, блекло и покорно.

– Между нами нет ничего такого. Мы просто весело проводим время.

Том был единственным парнем, к которому Мег испытывала настоящие чувства. До этого она если и встречалась с кем-то, то лишь ради развлечения.

Меган казалось, что и Том относится к ней по-особенному. Да он и сам не уставал это повторять после их первой ночи.

Почему Мег не понравилась Джону и Кэрол? Она ведь не была ни истеричной, ни капризной, как мама, ни безответственной, как отец.

Да, Меган выросла в неполной семье, но она сходу бы перечислила сотни выдающихся людей, детство которых было не таким, как у Прескоттов. Кем вообще надо быть, чтобы утверждать, что воспитывать ребенка можно только так и не иначе? Что есть лишь один способ стать достойным человеком?

С другой стороны, кем надо быть, чтобы подслушивать беседу своего парня с родителями?

Как бы Мег ни хотелось поставить Джона на место, пришлось молча стерпеть обиду. Меган громко кашлянула, возвещая о своем присутствии, и, натянув сияющую улыбку, горячо поблагодарила Прескоттов за гостеприимство. Может, они нашли у Мег массу недостатков, но уж ее манеры точно были безупречными.

Меган и Том с огромным облегчением возвращались в Кембридж, радуясь, что смогут наконец стать самими собой, жить без оглядок и притворства. По пути они смеялись над напряженной атмосферой, в которую угодили. Мег так и не сказала ему ни о случайно подслушанном разговоре, ни об унизительных замечаниях, которые делали ей Прескотты.

В каждом доме – свои проблемы. Со стороны Меган было бы несправедливо порицать родителей Тома, ведь поведение членов ее собственной семьи тоже оставляло желать лучшего. Им с Томом приходилось со многим мириться. Влюбленные словно заключили негласный договор: Том не мешал Мег самостоятельно разбираться с выходками Донны, Брианны и Алистера, а Меган в свою очередь не вмешивалась во взаимоотношения Тома с его родными.