Люция крикнула Ратмиру о верёвке и псаре в тот момент, когда Тацит спрыгнул с лошади у дома Дикарки.

Барон наслаждался. Он хлопал себя по пузу, Эльзу по заду, а гостей по головам. Бадьяр Широкий только что наказал движенца и поставил на место народницу. Горожане обожают своего барона, знать послушна, осталось закрепить успех победной ставкой.

— Мой верный Гидон, не желаешь пари? Какая чудная тропа. Уверен, что сегодняшние игрища станут лучшими за последние четыре года.

— Пусть будут прокляты игрища, где невиновных приговаривают к тропе!

Все посмотрели на повитуху, стоявшую в ложе Гидона. Суровая женщина в принципе редко говорила, поэтому окрик прозвучал как бунт. Властная четвёрка, находившаяся в ложе барона, напряглась. Однако Бадьяр не обиделся.

— Уважаемая Шанежка, я тоже считаю осуждение невиновных злом. А борьба со злом — главная забота барона. Считаешь, что Веста Кнут преступно ошиблась? В чём же?

«Вот лис, а! — подумал отравитель. — Пользуется случаем, чтобы окончательно завалить Весту. Он или слишком хитёр для дурака, или ему кто-то помогает. Ничего, скоро всех ждёт наказание».

— Король вмешается, — через паузу ответила Косая. — Нельзя, чтобы безнаказанно пропадали девушки. Их ждёт дома мать… Она их вырастила… А девушку могли отправить на тропу глупые бароны других земель. Но мать этого не простит. Сердце матери…

— Что с ней? — обернулся барон к костоправу, когда женщина, не договорив, замолчала.

— Дочь.

— Чё?

Костоправ Давлей Болтун грустно смотрел на супругу и молчал. Бадьяр замотал головой в поисках объяснения.

— Думаю, наша преданная барону повитуха грустит о пропаже дочери, — пояснил Мортус. — Приговор маленькой самогонщице впечатлил Шанежку. Однако я не сомневаюсь в справедливости суда. Никто не в силах помешать…

— Король помешает! — очнулась Косая. — Не бывать сегодняшней тропе. Не даст король завершить игрища. Ну?! Кто поспорит? Ты, Мортус?

— Уважаемая Ша…

— Поединок!

Повитуха обезумела. Она стояла, бегая глазами по баронской ложе в ожидании противника. Люди поняли, что вызов необоснованный, поэтому все повернулись к Весте. Народнице перевязали покалеченную кисть и усадили. Женщина была бледна, но держалась. Уйти из ложи, покинуть игрища означало сложение с себя полномочий народника. Веста тяжело поднялась, чтобы открыть суд, приговор которого очевиден, но её остановил барон.

— Сиди.

Бадьяр обернулся на Давлея. Мужчина прикусил губу, пронзив её зубами до крови, и слабо кивнул барону.

— Очевидно, что повитуха Шанежка Косая находится в сильном душевном расстройстве. Но за поступки необходимо отвечать. Ты заявляешь, что игрища прервёт король?

— Да.

— Как?

— Не знаю. Но ставки аннулируют.

— Жители и гости баронства Зелёной долины! — обратился Бадьяр к арене и глашатаи подхватили его слова. — Повитуха Шанежка Косая держит пари. Если ставки на вторую четвёрку будут аннулированы… — толстяк взял паузу, чтобы народ выпустил гнев. — Согласен с вашим возмущением, но любой житель Сычигорья имеет право на пари. Итак, если ставки аннулируют, то… Чего ты хочешь?

— Этот кулон стражники Зелёной долины вручат моей дочери Косовратке Большой, — крикнула повитуха, приподняв подвязку на шее. — Лично! В руки!

— Многое просишь, — хмыкнул барон. — Вынуждаешь выделить значительные средства на поиски дочери. Что скажешь, казнахрон?

— Согласен. В случае победы я выделю деньги.

— Воевода?

— Согласен. Я дам людей.

Заговорщики были бы не прочь привлечь Шанежку на свою сторону. Если Косая выиграет спор, то друзья припомнят ей, что голосовали за выделение средств и людей.

— В случае победы повитухи баронство будет разыскивать пропавшую дочь Шанежки, пока не вручит кулон. Живой или мёртвой, — продолжил Барьяр, обращаясь к арене. — Если же ставки признают действительными, я, барон Зелёной Долины Бадьяр Широкий, помилую повитуху… — толстяк сделал паузу и посмотрел на Шанежку, — ослеплением и изгнанием на Сторону. Пари принято!

«Девку взяли? Тоже хорошо, — думал отравитель, смотря на Тайю. — Не получилось свалить вину на Плантажа, нашлась самогонщица. Если собаки сразу бросятся в ложи знати, вина девки будет очевидна. Если сначала задерут её, подкину мысль, что Дикарка напутала с ворожбой». Отравитель проверил флакон с зельем подчинения. Нужно подставить руку под озверевшего пса, а потом применить отвар. Это отведёт подозрения и сохранит жизнь.

Когда Голяшка добрался до стены, за которой висела верёвка, стражники отошли к боковой трибуне. Ратмир забрался на стену и спрыгнул вниз. Схватив псаря сзади за шею, он прошептал:

— Тронешь верёвку, сломаю позвоночник.

Ратмир повернулся к стражникам, заметившим, как молодой человек спрыгнул.

— Ух! Едва успел ко второй четвёрке. Теперь мы справимся! Правда, дядюшка?

Голяшка обнимал псаря, как близкого человека. Старик натужно просигналил воинам:

— Всё нормально.

— Молодец. А теперь просто стоим и смотрим.

Над ареной прозвучал гул. Зельевариус сворожил сигнал, означающий конец приёма ставок и начало второй тропы. Псарь должен был поднять ворота, но ничего не произошло.

— Чего он там копается?

— Выпускай!

— Эй, стража!

— Поднимай! Поднимай!

Трое приговорённых к тропе мужчин замешкались. Они сжимали мечи и смотрели на истерично лающих за воротами собак. Взгляд непроизвольно отвлекался на кровавые лужи, оставшиеся от первого запуска. Каждый надеялся, что псы кинутся к другим.

Тайе никакого оружия не дали. Да и не смогли бы детские ручонки поднять ни меч, ни копьё. Девочка застыла в ужасе и смотрела на разъярённых псов.

Поняв, что ворота не открываются, псы начали метаться по загону. Они грызли толстые прутья и скребли стены, пока не обратили внимание на верёвку. Один конец привязан к воротам, другой через блок перекинут к псарю. Собаки начали прыгать, пытаясь укусить канат.

Приговорённые очнулись. Увидев, что ворота по-прежнему закрыты, они сначала осторожно, а потом бегом кинулись к спасительной статуе. Голяшка заметил прыгающих псов, но среагировать не успел. Одна из собак ухватилась за край каната и повисла. Ворота открылись. Под радостный вопль публики псы выбежали на арену.

Тацит носился в поиске куклы. Он бегал от внутреннего двора в дом и обратно, разбрасывая вещи и в отчаянии разбивая глиняные бутылки. Хозяин Кушка номинально находился в доме, но разум временно покинул тело, погрузив отца Тайи в глубокий сон. Толку от него не добьёшься. Сделав очередной бесполезный круг, мужчина остановился. «Надо подумать», — решил Волиус Штамм и сосредоточился.

— Тайник!

Мужчина выкрикнул спасительную мысль и кинулся простукивать стены. Вскоре получилось. Тацит достал из тайника куклу. Он бежал к выходу, когда неведомая сила подбросила Тацита, ударила об пол и втянула во внутренний двор. Мужчина резко встал, выхватил нож и стал размахивать им во все стороны. На третьем взмахе нож вылетел из руки, врезавшись в городскую стену. Тацит выставил куклу, прикрываясь от невидимого врага, однако сила опять подхватила мужчину и пригвоздила к печи.

«Эх, не успею! Умрёт девка. Ладно, теперь самому бы выжить», — подумал Тацит.

Собаки дружно бросились на убегающих мужчин и в несколько мгновений загрызли их насмерть. Если в первом запуске псы ещё остерегались орудий, то в этот раз нападали на преступников, не обращая внимание на удары мечами. Ярость вселилась в животных. Публика ещё не видела, чтобы собаки вели себя на столько кровожадно, поэтому радостный рёв стоял повсеместно. Даже те, кто потерял деньги на ставках, восхищались зрелищем.

— Я же говорил! Я говорил, что это лучшая тропа за последние годы! — радовался Бадьяр. — Смотри! Смотри! Сейчас девчонку раздерут!

Собаки, закончив с троицей, повернулись к Тайе.