На арену вывели первую четвёрку, знать засуетилась к ставочникам.

— Гидон поставил танец на то, что ни одна из собак не умрёт, — подводил итоги Бадьяр. — Хотелось бы посмотреть на танцующего воеводу, но я, пожалуй, соглашусь. Собаки псаря сегодня особенно злы. Народница Веста четырежды ударит себя кнутом, если пахарь доберётся до котлов. Не верит в богохульника, одобряю. Зельевариус уверен, что стражникам придётся выпускать стрелы в сидящих на брёвнах. Что у тебя, Шорох? Отказ от любимых пирогов на день? Нет, так не пойдёт. Мала же ставка?

С соседних лож, чьи гости не попали к Бадьяру, но пристально следили за пари у барона, раздались осуждающие голоса. Люди просили повысить ставку.

— Хорошо, — смирился зельевариус. — Неделя!

— Вот это другое дело. Итак, властная четвёрка поставила. Возвращайтесь к себе, я участвую на следующем запуске.

Приговорённым выдали оружие. Шатуны выбрали копья, пахарь взял двуручный меч. Винодельница попросила факельный колун. Но разбавление алкоголя относили к особо тяжким проступкам, поэтому ей отказали. Женщина получила вилы. Под овации толпы барон метнул ладанку, приготовленную зельевариусом, и над ареной замелькали огоньки. Игрища стартовали.

— Воевода, не сердитесь! — закричал Пурелий из ложи казнахрона, заметив злой взгляд Гидона. — Мортус не отберёт у вас право почесать мне спинку. Следующий танец ваш!

«Нет, всё-таки придушу гадёныша», — кипятился воин.

Книгочей успел обежать все ложи и на первый запуск остался у Мортуса. Пурелий приготовил ловушку, но пока не знал к кому её применить. Казнахрон не обращал внимание на малыша, погружённый в подглядывание. Идилий Кат следил за трибунами.

Стражники подняли ворота, приговорённые вышли на арену. Не мешкая, псарь распахнул загон и лай прекратился. Собаки кинулись на участников. Шатуну зелёного рода не повезло первому. Большая часть стаи прыгнула на него. Не успев воспользоваться копьём, мужчина упал на землю и пропустил укус в горло. Первый участник умер.

Второй шатун учёл ошибку и не стал защищаться. Пожалев, что взял тяжёлое копьё, он залез на столб и ловко пополз вверх. Арену накрыли восторженные крики.

«Есть первая кровь! — думал человек в капюшоне, наблюдая за тропой. — Значит, скоро порошок активируется и собаки кинутся к ложам властной четвёрки и барона. Не спасёт вас барьер, нужно было на рысей ставить».

Коренастый пахарь, размахивая мечом и отгоняя животных, побежал к котлам. Мужчине повезло, что псы сначала напали на шатунов. Трёх оставшихся собак он контролировал. Достигнув котла, пахарь забросил меч в воду и потянулся на руках.

— Есть! Внутри! — заорал барон.

— Сволочь везучая, — пробурчала Веста и достала кнут.

— Не сейчас, дай досмотреть, — крикнул Бадьяр в ложу народницы, проигравшей спор.

Крапивная присыпка сработала. Старуха замешкалась на старте, но увидав, как собаки разодрали шатуна, бросила вилы, заголосила и враскачку побежала через арену. Держась за голову, она орала и совсем обезумела. Пёрла прямо на собак, лающих на шатуна, державшегося за столб. Псы, почуяв неприятный запах, фыркнули и отошли. Орущая баба пробежала мимо. Она миновала столбы, котлы, не обратила внимание на качели и уткнулась в стену лабиринта. Тут разум вернулся, женщине показалось, что она спасена.

— Направо! Направо!

— Третий вход!

— Не стой, дура! Задерут же!

— Слева спасение!

Зрители подсказывали в зависимости от ставок. Одни хотели добить винодельщицу, другие ставили на последнюю четверть дистанции, поэтому пытались продлить смертельную гонку. Сочувствующих не было, уж слишком легко баба доковыляла до лабиринта.

Женщина отдышалась и зашла внутрь. Не третьем повороте меч вылетел из стены и моментально убил старуху. Мортус торжествующе посмотрел на барона. Бадьяр демонстративно отвернулся и громко произнёс:

— Почему не стреляют по столбам? Четверть часа давно прошла.

На трибуне кто-то засмеялся, обрадованный выигранным пари, но Бадьяр принял смех на свой счёт.

— Я сказал стрелять! — взвизгнул барон и знатная публика притихла.

— Время ещё не прошло, мой покровитель, — твёрдо возразила народница.

Нараставший взрыв можно было пресечь. Возражение Весты походило на напоминание. Стражники обязательно выстрелят, просто барон в порыве азарта не обратил внимание, что время не подошло. Но народница добавила:

— Они не будут стрелять.

Спокойная уверенность женщины добила Бадьяра. Ему не подсказали, а ткнули мордой. Сколько не петушись, а стража не выстрелит. Потому, что закон. А я, Веста Кнут, его блюстительница. Здесь нет твой власти.

Толстяк вскочил и в ложах поняли, что гнева не миновать. Он замотал головой в поисках жертвы. Наученные приступами ярости подданные опустили головы. Бадьяр наткнулся на приветливый взгляд Пурелия, единственного, кто смотрел на барона, и выбрал.

— Ты!

— Да, мой покровитель.

— Почему… Кто приказал… Где… — путался барон, выбирая повод. — А! Нашёл твой друг отравителей?!

— Моё слово в силе. В королевский день Лукос Шварц установит виновного, в противном случае меня казнят.

— Что мне до твоей казни, дуралей?

— Книгочей, — поправил Пурелий, чем окончательно взбесил барона.

— Завтра! — завизжал толстяк. — С появлением солнца Лукос Шварц должен явиться ко мне! Или ты умрёшь!

Эльза Ветер захлопала.

— Лучший барон Сычигорья!

Знать в ложах подхватила, после чего захлопала вся арена. На тропах ничего не происходило. Часть собак доедала шатуна, винодельщица погибла в лабиринте, двое живых участников отсиживались в укрытиях.

Аплодисменты успокоили Бадьяра. Он помахал трибунам и уселся.

— С покорностью принимаю смерть, — поклонился Пурелий. — Причиновед не раскрывает личность, даже мне не известно, кто он. Но если барону угодно, готов умереть. Надеюсь, Шварц не обидится и не покинет город.

Ссора нового друга с бароном не входила в планы Мортуса, поэтому он вмешался.

— Мой покровитель! Книгочей лукавит, говоря, что Лукос Шварц не раскрывает личность. Вы же сами говорили, уважаемый Пурелий, что в исключительных случаях он появляется перед заказчиком.

— Да, такое бывает. Но не перед всеми.

— Барон Бадьяр Широкий, да хранит его король, и не говорил, что нужно явиться всей знати. Пусть Лукос Шварц покажется властной четвёрке и барону.

— Или книгочей умрет! — добавил толстяк.

Мортус понимал, если они не найдут отравителя, то погибнут. Или от очередной завороженной бомбы, или от гнева короля. А на случай поимки необходимо сдружить Бадьяра с Пурелием, чтобы барон допустил книгочея «до тела», не ударившись в обиду. Втроём заговорщики быстрей скинут толстую бестолочь.

— Благодарю, мой покровитель, — смирился Пурелий. — Завтра на восходе, в зелёный день, Лукос Шварц будет стоять перед вами и властной четвёркой.

— Только передо мной! — закапризничал барон.

— Как вам угодно. Уважаемые мужи и дамы! Завтра на восходе Бадьяр Широкий встретится с Лукосом Шварцем. Ставлю на это свою жизнь.

Знать взревела.

— Слава барону! Слава книгочею!

Бадьяр подобрел обратно, Эльза завиляла задом, а из ложи зельевариуса раздался радостный крик:

— Пироги-и-и!

Четверть часа прошло и стражники выпустили стрелы. Шорох обрадовался, что угадал и ему не придётся на неделю отказываться от любимого лакомства. Шатун на столбе готов был спрыгнуть и бежать дальше, но не успел. Одна из стрел попала в горло и бедняга рухнул вниз. В живых остался пахарь. Он собирался вылезти из котла, но в последний момент выронил меч. Богохульник нырнул за ним, а когда выплыл, град камней посыпался ему в голову. Горожане лупили из рогаток. Мужики успели поспорить, чей выстрел добьёт пахаря, поэтому старались вовсю.

— Есть! Готов! — заорал один из них, увидев, как камень попала в висок.

Мужчина ушёл на дно и больше не всплывал.