— Хочешь малинового джема? — спрашивает Нина, глядя на меня через плечо.

— Да, пожалуйста, — я снимаю кроссовки и усаживаюсь на один из табуретов у кухонного островка. — Значит, вечеринка прошла хорошо?

— Очень хорошо, — говорит Нина, засовывая ломтик хлеба в тостер. — Они наняли бармена, так что напитки были холодными и не совсем отвратительными. Я заказала «Май тай⁷». «Май тай», Кендалл. Я больше никогда не захочу пить «Джангл Джус⁸».

— Боже, не могу дождаться, когда нам всем исполнится двадцать один, — говорит Харпер. — Но до тех пор будем посещать домашние тусовки. Хотя баскетбольная команда знает, как устроить гребаную вечеринку.

На ее лице мягкое, мечтательное выражение. Харпер — блестящая пловчиха, дисциплинированный специалист по бизнесу и абсолютная мягкотелка, когда дело доходит до историй о выздоровлении, самопожертвовании и великодушии. У нас с Ниной не проходит и недели, чтобы она не прочитала что-нибудь из «Нью-Йорк Таймс» или вдохновляющую новость. Но этот образ? Что-то новенькое. Я поднимаю бровь, глядя на Нину, которая понимающе улыбается, подвигая тарелку с яйцами и тостами по стойке.

— Джабари Хендерсон держал ее за руку, — шепчет Нина.

Я задыхаюсь от возмущенного восторга и поворачиваюсь к Харпер, которая бросается на стул рядом со мной и закрывает лицо руками.

— О боже, — стонет она.

— Что случилось? Я требую, чтобы ты рассказала прямо сейчас!

— Выпив слишком много рома с колой, я стала смелой, отчего моя тупая задница решила спросить Джабари, что он пьет…

— А потом он повел ее в бар, чтобы угостить! — Нина смеётся и плачет одновременно. — И держал за руку…

— Там было полно народу!

— Это все еще флирт, глупая, — я откусываю кусочек тоста, наблюдая, как мои легкомысленные (и, возможно, все еще немного пьяные) соседки корчат друг другу рожи. — Я думала, у команды испытательный срок перед сезоном?

— О, так и есть, — говорит Нина. — Но что за гребаная шутка. Там была вся команда, и я почти уверена, что видела, как все новички вместе пили шоты.

— Кроме Найта, — поправляет Харпер.

Сердце замирает при звуке его имени.

Нина хмурится.

— Да, он пропал, что было странно. Обычно парень занимается подобным дерьмом.

Винсент ушел из библиотеки вчера около одиннадцати часов вечера. Я решила, что он пошел домой. Но почти уверена: все новички живут в доме за пределами кампуса, который арендует баскетбольная команда, так что это, видимо, не соответствует действительности. Непохоже, чтобы он прошел незамеченным через море пьяных людей и всех своих товарищей по команде лишь для того, чтобы закрыться в комнате с антологией Энгмана?

— Может быть, он пошел в бар? — предполагает Нина.

— Не думаю, что Найту двадцать один.

— Но он выпускник, верно? — спрашиваю я, прежде чем успеваю заткнуться. — Может быть, решил стать серьезным и сократить потребление алкоголя?

— Или, — говорит Нина, — может, у него есть девушка.

Харпер, спасительница моего рассудка, качает головой.

— У Найта никогда не было девушки. Вероятно, он пропустил вечеринку из-за запястья. Если принимает обезболивающие и ему запрещено употреблять алкоголь, сомневаюсь, что он хотел провести всю ночь в окружении пьяных людей.

Нина хмыкает в знак согласия, а затем зевает.

— Боже, я не могу дождаться, когда отключусь.

— О, да.

— Подожди, Кендалл, — говорит Нина. — Что нового в библиотеке? Есть какие-нибудь рекомендации книг для меня?

Я улыбаюсь, глядя на яичницу.

— Я дочитала первые несколько глав «Принцессы мафии». Думаю, тебе бы понравилось. Написано основательно, любовный интерес не навязчивый и не жуткий, и, предполагаю, это будет довольно пикантно. Оставлю книжку на твоем столе, когда закончу.

— Ой, так ты не дочитала? Тогда, должно быть, это не такая уж и хорошая история. Ты всегда заканчиваешь книги за один присест.

Я пожимаю плечами.

— Смена была довольно напряженной.

На мгновение я волнуюсь, что Нина будет давить и спрашивать, что произошло, из-за чего придется выбирать между ложью (что я ненавижу делать) и рассказом то том, что именно сделало эту смену такой особенной. Но потом Харпер обнаруживает блестки у себя на ладони и спрашивает, не размазаны ли тени, а Нина хихикает и сообщает ей, что те были в подобном состоянии большую часть ночи.

Я решаю не рассказывать о маленьком происшествии с Винсентом.

Если не расскажу о том, что произошло, значит, это мое. Мое, чтобы прокручивать в голове поздно ночью и анализировать. Я не хочу, чтобы мнение Харпер и Нины исказило ситуацию, особенно если кто-то из них скажет что-то, способное полностью стереть память — например, что Винсент Найт всегда бродит по кампусу в поисках тихих уголков, чтобы соблазнять наивных девушек, и что произошедшее между нами являлось для него не более чем обычным делом.

Вероятно, так оно и есть.

Но я не хочу знать. Предпочла бы не портить историю в голове.

* * *

Всю неделю я изо всех сил стараюсь забыть Винсента Найта — и всю неделю терплю неудачу.

Меня преследовали мысли о темных глазах и любовных сонетах. Спасения нет. Не тогда, когда я чищу зубы. Не тогда, когда сижу посреди переполненного лекционного зала и лихорадочно строчу заметки, прежде чем профессор перейдет к следующему слайду. Не тогда, когда листаю Instagram. Не тогда, когда ночью, уютно устроившись под одеялом, слушаю подкасты о медитации или настоящем преступлении. Даже не тогда, когда мы с Харпер и Ниной в продуктовом магазине, все трое в спортивных костюмах и шлепанцах, собираемся в отделе сладостей, чтобы выбрать закуски на вечер кино.

И уж точно не тогда, когда вместо запланированного фильма Харпер включает баскетбол.

— Эй! — протестую я. — Мы договорились о фильме с Томом Хэнксом.

— Да я просто хочу счет посмотреть, ты, большой ребенок.

Клемент играет свою первую игру в сезоне. Еще только конец первой четверти, но мы уже опережаем на двенадцать очков. Я смотрю, как игроки бегают взад-вперед по корту и говорю себе, что мне не нужны растрепанные темные волосы, дьявольски умные карие глаза и рот, который целовал меня до потери сознания. Но его там нет. Должно быть, все еще выздоравливает.

Да и я тоже. В конце концов, смогу излечиться от этого и не придется так сильно стараться не думать о том, что целовалась с парнем, даже не знающим моей фамилии.

Нина прочищает горло. На мгновение кажется, что меня раскусили, но потом она говорит:

— Джабари рядом с ней хорошо смотрится.

Харпер швыряет в нее одну из декоративных подушек. Нина хихикает, когда та попадает ей прямо в грудь и опрокидывает навзничь в кресле.

Я тоже смеюсь, но ракурс камеры меняется, и я чуть не давлюсь арахисовым M&M — потому что там Винсент Найт. На экране телевизора.

В квартире.

Где я живу.

Он стоит сразу за скамейкой Клемента в пиджаке и белоснежной рубашке с двумя расстегнутыми верхними пуговицами. Повязки больше нет, но на запястье все еще громоздкий черный бандаж.

Он выглядит как гребаный принц. Красивый, царственный и абсолютно неприкасаемый.

— Можем мы, пожалуйста, переключить канал? — огрызаюсь я, сердце бешено колотится.

Соседки слишком заняты тем, что швыряют подушки туда-сюда — Нина начала издавать чмокающие звуки; Харпер угрожает задушить ее голыми руками — так что именно мне приходится хвататься за пульт.

Я никогда не была такой сварливой во время просмотра фильма с Томом Хэнксом.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я виню стресс в том, что просыпаюсь в пятницу утром вся в поту и с совершенно не дышащим носом.

Я сделала прививку от гриппа и никогда не болела — даже на первом курсе, когда по общежитию пронесся неприятный вирус стрептококка.

Итак, я принимаю душ, даже несмотря на то, что перед глазами появляются черные пятна, когда слишком быстро поворачиваю голову, а после него надеваю джинсы, не обращая внимания на то, что кости болят и я ничего так не хочу, кроме как свернуться калачиком в спортивных штанах, но заставляю себя сесть за ноутбук и дописать эссе по феминистской литературе пока в висках пульсирует, а глаза горят.