Я так поглощена чтением, что едва слышу, как один из турникетов у входной двери издает звуковой сигнал.
Может быть, одна из девушек, которая только что ушла, вернулась, чтобы забрать забытую бутылку с водой или зарядку для телефона. Или, возможно, это Марджи и парень, которым нужно было что-то распечатать. Я должна посмотреть наверх. Но адвокат и ее альфа одни в лифте, сексуальное напряжение между ними потрескивает, как электричество, дыхание тяжелое и…
На стол падает тень.
Я неохотно поднимаю глаза.
Парень, стоящий по другую сторону стола, высокий. Очень, очень высокий. Я запрокидываю голову, чтобы рассмотреть его как следует — и… о.
О.
Он в равной степени угрожающий и красивый. Темные волосы, коротко подстриженные на затылке и глаза цвета молотого кофе. Глаза, наблюдающие за мной взглядом, который могу описать лишь как враждебный.
Сердце замирает от узнавания, прежде чем провалиться в желудок.
Потому что я знаю его. Мы никогда не разговаривали, но я видела парня издалека в кампусе и, иногда, на экранах. Он — звезда баскетбольной команды Клемента.
Игрок, который, как предсказывают все спортивные вещатели и баскетбольные фанатики, будет выбран в первом раунде драфта. Тот, кого в прошлом году исключили из большого матча за то, что он сломал нос разыгрывающему соперника сильным апперкотом правой.
Винсент Найт.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Я кутаюсь в безразмерный кардиган, половина светлых волос собрана в неряшливый пучок, а в руках любовный роман. Разумеется, я никоим образом не готова, ни морально, ни физически, встретиться лицом к лицу с самым известным членом любимой баскетбольной команды Университета Клемента.
Винсент Найт внушает страх. Он гораздо больше похож на героя из моего романа, бывшего мафиози, чем на спортсмена колледжа — за исключением, может быть, бинта, поддерживающей его левую руку и громоздкого бандажа, обернутого вокруг запястья.
— Здравствуйте, — выпаливаю я. — Чем я могу вам помочь?
Мускул на челюсти Винсента дергается. Его правая рука — та, что не перевязана — так крепко сжимает студенческий билет, что, должно быть, врезается в ладонь.
— Мне нужна британская поэзия девятнадцатого века.
Тембр его голоса, пониженный до библиотечного уровня, прорезает тишину и ударяет меня прямо в грудь. Я подавляю дрожь.
— Конечно. Можете найти их на втором этаже. Вам нужно будет воспользоваться лифтом и как только выйдете из него, просто последуйте по указателям, обратный путь будет через..
Винсент перебивает меня.
— Можешь просто дать какие-нибудь конкретные книги?
Это совершенно стандартная просьба. Оттенок раздражения, сквозящий в его словах, тоже не является чем-то новым. Это меркнет по сравнению с тем, что я вижу во время экзаменов, когда сочетание недосыпания и отчаяния выявляет худшие качества в человеке. На самом деле нет причин, по которым один задумчивый баскетболист должен заставлять чувствовать, что я таю от смущения, поскольку ему нужны лишь рекомендации.
Внезапно я вспоминаю о любовном романе, который держу в руках.
Лицо горит, когда я пододвигаю стул и, закрыв книгу, кладу ее обложкой вниз на колени и молюсь, чтобы Винсент Найт не мог читать вверх ногами.
— Ночного библиотекаря сейчас вообще-то нет, — говорю я самым вежливым голосом сотрудника службы поддержки клиентов. — Хотите подождать, пока она вернется, или…
— Ты недостаточно квалифицирована?
Рот закрывается от резкого тона. Винсент Найт, должно быть, привык получать то, что хочет, отпуская снисходительные замечания и стальной взгляд, который я видела только на корте. Признаю, что напугана его габаритами, весом того, кто он такой, и тем, что все в Клементе знают его имя, холодным умом, сверкающим в темных глазах, — но я не собираюсь позволять помыкать собой.
— Я учусь на программе английского с отличием. Если уж на то пошло, у меня завышенная квалификация.
— Отлично, — невозмутимо говорит Винсент. — Покажи дорогу.
— К сожалению, покидать этот стол, чтобы помочь капризным детям с домашним заданием, не входит в мои должностные обязанности.
Брови Винсента удивленно взлетают вверх. Он бросает взгляд на столики в атриуме, где двое или трое студентов, засидевшихся допоздна, оторвались от ноутбуков и уставились на звезду баскетбольной команды так, словно это последнее место в мире, где они ожидали увидеть его в пятницу вечером. Что заставляет задуматься, почему он именно здесь с одной перевязанной рукой и острой потребностью в британской поэзии. Особенно учитывая, что остальная часть команды, предположительно, устраивает запрещенную вечеринку.
Винсент снова поворачивается ко мне лицом и поджимает губы, пристыженный.
— Как думаешь, ты могла бы сделать исключение для парня, у которого только одна здоровая рука и действительно дерьмовая ночь?
Это небольшая уступка, он явно не привык просить о помощи или извиняться за свою неприветливость. Но Винсент на мгновение выглядит так, словно знает, что ведет себя как мудак, и хотел бы остановиться. Что-то в этом смягчает гнев.
Мы смотрим друг на друга. Я — та, кто ломается первой.
— Хорошо, — неохотно говорю я. — Думаю, я просто… тогда пойду с тобой.
Это займет всего пять минут жизни и не похоже, что мне есть чем заняться, кроме как читать о том, как Лоренцо прижимает Натали к стене лифта. Я положила «Принцессу мафии» лицевой стороны вниз на кассовый стол и перевернула маленькую табличку, сообщающую, что вернусь через пятнадцать минут.
Только встав со стула я понимаю, насколько Винсент огромен. В том, что он высокий, есть смысл — в конце концов, парень баскетболист первого дивизиона, но во мне почти пять футов одиннадцать дюймов4. Это сбивает с толку.
Я хватаю ремешок, в спешке звякнув ключами о бутылку с водой, и туго наматываю его на кулак, обходя стол и протискиваясь мимо Винсента. Я улавливаю запах стирального порошка и чего-то теплого и пряного, и абсолютно не думаю о том, как хорошо он пахнет, какой маленькой чувствую себя рядом с ним или как сильно мне это нравится.
Лестница находится на дальней стороне атриума, но, учитывая, что я всего несколько минут назад прочитала о страстном сексе в лифте, предпочла бы не загонять себя в ловушку с Винсентом.
Он идет следом, когда мы поднимаемся на второй этаж и ныряем в лабиринт книг, лавируя между стеллажами, как звери на охоте. Я всегда ходила очень быстро. Харпер и Нина жалуются и ноют, когда отстают, но Винсент — с его широкими шагами — нет.
Может, парень и мудак, но по крайней мере, не медлителен.
Британская литература «загнана» глубоко в угол. Одна из люминесцентных ламп над головой перегорела, отчего уголок библиотеки кажется тусклым и по-своему странно интимным. Если бы кто-нибудь отправился искать уединенное место в кампусе, чтобы поцеловаться, это стало бы лучшим местом.
Не то чтобы мы с Винсентом собирались целоваться.
Господи Иисусе… Возьми себя в руки.
Вот что влечёт за собой чтение непристойностей на работе.
— Ну вот, — фыркаю я. — Британская поэзия. Могу помочь выбрать что-нибудь из нужного вам века, если не знаете, как работать с гуглом.
Винсент закатывает глаза.
— Просто дай уже что-нибудь.
Я наклоняю голову и просматриваю корешки на полке, вполголоса читая названия и авторов. Британская поэзия девятнадцатого века довольно обширна, если судить по запросам. Понадобится еще немного специальной литературы, конкретные параметры, если мы собираемся поторопиться, чтобы я могла вернуться к книге.
— Для какого урока нужна эта литература?
— У меня контрольная по классической британской литературе, — говорит Винсент. — Мы должны проанализировать стихотворение к понедельнику. Профессор не уточнил, какое именно.
Итак, крайний срок не установлен, но он все еще здесь, а не на вечеринке с остальной частью команды. Почему не мог подождать до завтрашнего утра и просто прийти с похмелья, как любой другой старшекурсник в Клементе?
