— Она вернулась! — кричит Харпер.
Раздается отдаленный звук возни, а затем дверь спальни Нины распахивается.
— Уже? — она выходит в гостиную в очках для чтения. Это показывает, насколько она обеспокоена событиями утра — поскольку никогда не позволяет увидеть ее в очках для чтения. — Как все прошло? Вы перепихнулись в туалете?
— Это так чертовски антисанитарно, — говорит Харпер.
— Я не собираюсь комментировать это, — ворчу я.
Нина, в истинно эмпатической манере, хмурится.
— Что не так?
— Он заплатил сто баксов, — объявляю я со смехом, хотя это совсем не смешно. — За репетиторство. Я получила уведомление по пути сюда.
— Почему ты говоришь так, словно это плохо? — спрашивает Харпер.
Нина вздыхает.
— Потому что это не то, чего она хотела.
Я бросаю рюкзак, падаю на диван и рассказываю обо всем — о позднем приходе Винсента, о подаренном холодном кофе, которое совершенно не следовало пить, о поэтическом анализе, который каким-то образом превратился в то, что я могу описать только как прелюдию… и, наконец, о том, как все это рухнуло.
— Ты уверена, что они не просто взяли кофе? — спрашивает Нина.
— Они даже не подошли к стойке. И я видела, как один из парней достал телефон и направил его на нас, как будто делал снимок. Винсент определенно предупредил их.
Она вздыхает и проводит руками по лицу.
— Что он сказал, когда ты ушла?
— Он, черт возьми, — усмехаюсь я, потому что сейчас это кажется абсурдным, — пригласил меня на свой день рождение.
— Он что?!
— Я не поведусь. Как раз в тот момент, когда подумала, что понимаю мужчин.
— Он пригласил тебя на день рождения? — ошеломленно повторяет Нина.
— Ну, это в четверг. Так что, к сожалению, мы не придем, поскольку уже есть планы. Харпер, я почти уверена, что теперь твоя очередь выбирать фильм.
Но Нина не готова к нашему двухмесячному спору об объективном рейтинге фильмографии Сандры Буллок.
— Кенни, ты ведь не сказала, что не придешь?
— Сказала, что подумаю.
— Ты… — Нине приходится остановиться и взять себя в руки. — Кендалл, какого хера?
— Как только прибыла команда, от всего этого повеяло дурными предчувствиями. Я запаниковала и убралась оттуда, — откидываюсь назад по всей длине дивана, отчего он неприятно скрипит. Я стараюсь не принимать это близко к сердцу. Нина подходит, уперев руки в бока и нависает надо мной угрожающе по-матерински.
— Какой наш самый ненавистный прием?
Я хмурюсь.
— Наш что?
— Ответь на вопрос. Из-за чего мы всегда ругаемся в книгах?
— Стыдим шлюшек?
— Нет, точнее да, очевидно, но я говорю о тропе…
— Неожиданная беременность..?
— О боже… — в глазах Нины горит огонь, словно она готова разразиться тирадой. — Да, все верно, мы ненавидим многие тропы. Но я говорю о недопонимании, Кендалл. Мы обе ненавидим, когда два глупых персонажа могут решить все проблемы, сказав одну честную вещь. Итак, вместо того, чтобы утверждать, что ты и есть причина, почему группа баскетболистов пришла в Starbucks, вспомни, как вы с Харпер однажды надели толстовки и накладные усы, чтобы шпионить, когда у меня было свидание с той девушкой из Improv12. Почему ты не спросила Винсента, почему его друзья находились там?
Надо признать, Нина очень хорошо подметила.
Так что, да. Я облажалась. Промахнулась. И провалила свой первый в жизни поход в Starbucks на не-свидание с парнем.
Но если я сравню все, что произошло между мной и Винсентом, находись мы в книге, кажется, что это может быть серединой: тем местом в истории, где все идет наперекосяк и необходим какой-то поворот сюжета, чтобы снова свести главных героев вместе, а те могли по-настоящему полюбить друг друга.
Может быть, вечеринка по случаю дня рождения Винсента — это сюжетный ход. Может быть, у меня еще есть надежда.
Во всяком случае, я знаю, что хочу поцеловать его снова. Даже если все закончится плохо. Я молода — как Винсент и сказал. Я могу вести непринужденный образ жизни. Могу веселиться. Могу смириться с мыслью о том, что «никогда больше не буду счастлива», если это означает, что у меня будет еще один шанс поцеловать Винсента. Потому что больше всего на свете я хочу последний шанс почувствовать это снова.
Итак, выбор ясен.
— Хорошо, — киваю я. — Что нам делать?
— Мы собираемся пойти на вечеринку по случаю его дня рождения, — говорит Нина. — И ты останешься с ним наедине, чтобы поговорить. Нужно сказать Винсенту в лицо, что отказываешься когда-либо снова заниматься репетиторством и что хочешь трахнуть его шестью способами до воскресенья. Хорошо? Потому что он заслуживает правды.
Я продолжаю кивать.
— Круто, круто, круто.
— Ты выглядишь чертовски бледной, — говорит Харпер.
— Да, кажется, меня сейчас стошнит, — хриплю я. — Но мы же проведем нашу вечеринку перед его, верно?
Нина хлопает меня по плечу.
— Вот это настрой, чемпион. Сохраняй энергию. Все лучшие истории о свиданиях начинаются с некоторого беспокойства и слишком большого количества текилы. У меня хорошее предчувствие.
Как ни странно, несмотря на узел в животе, у меня тоже.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В течение следующих двух дней я прочитала восемь различных современных романов, держа маркер в одной руке, чтобы подчеркнуть особенно удачные реплики в диалогах и делать пометки на полях.
— Знаешь, — говорит Нина, пока мы устраиваемся на противоположных концах дивана. — Вся эта история с вечеринкой по случаю дня рождения не требует обязательного чтения. Ты можешь просто напиться здесь и прийти уже готовенькой.
— Так же, как ты поступила с экзаменом по испанскому?
— Я носитель языка, а требования к иностранному языку в этом колледже — полная чушь.
Честно говоря, я действительно чувствую себя так, словно готовлюсь к экзамену, за исключением того, что это почему-то более напряженно, потому что такое чувство, словно я пропустила лекцию, на которой должна была научиться влюбляться, не позволяя этому поглощать меня телом и душой.
Я хочу веселиться. Хочу перестать слишком много думать об этом. У многих людей были романы в колледже. Конечно, я не настолько исключение, чтобы не делать то же самое. Я полна решимости попробовать. Даже если все пойдет ужасно — даже если волшебство, которое я почувствовала той ночью в библиотеке, исчезнет, даже если сделаю что-то постыдное, даже если Винсент постыдно откажет мне перед друзьями — неудача будет чертовски лучше, чем провести остаток жизни, жалея, что была слишком гордой и слишком напуганной, чтобы попытаться.
Я бы предпочла провести одну ночь с Винсентом, чем вообще ничего.
— Мне нужно подготовиться, — признаю я. — Я хочу знать, что сказать при встрече.
— Ну, это просто.
— Пожалуйста, не надо…
— Попроси его снять штаны и…
— Нина.
Я виню ее за то, что та посеяла семена разврата в голове. Потому что поздним вечером в среду, в момент, который могу охарактеризовать только как момент слабости, я просматриваю основные моменты последнего сезона баскетбольной команды на YouTube.
И ладно. Может быть, я ставлю видео на паузу больше, чем несколько раз, чтобы получить четкий снимок Винсента, его лица, блестящего от пота под яркими огнями корта. Может быть, я улыбаюсь про себя, как идиотка, когда он забивает победный мяч весом в три очка. И, возможно, уже на четыре минуты углубилась в одно из послематчевых интервью Винсента, когда заметила кое-что в колонке рекомендаций ниже.
Видео, на котором Винсента выгоняют с прошлогодней самой важной игры сезона.
Он длится всего три минуты. С замиранием сердца я нажимаю на старт.
Мяч у Джабари. Он ведет, обходит соперников и молниеносно отдаёт пас другому игроку Клемента, который реализует трехочковый бросок. Камера ненадолго фиксирует празднование. Но затем в углу экрана я ловлю взглядом, как разыгрывающего другой команды толкает Джабари плечом. Лицо незнакомого мне парня искажается в ужасном оскале. Его губы шевелятся, но я не могу разобрать, что тот говорит.
