Женщина за стойкой приветствует меня сочувственной улыбкой. Не могу сказать, потому ли это, что я задыхаюсь и несу цветы или потому, что промокла насквозь. Мой любимый кардиган оверсайз не выдержал ливня, а джинсы прилипли к ногам. Не хочу знать, как выглядят волосы.

Но на тщеславие нет времени. Я на задании.

Я направляюсь прямиком в заднюю часть первого этажа. В углу стоит стол, а под ним и на нем сверху сложены шесть огромных картонных коробок, все они переполнены книгами. Табличка, висящая на стене над ними, гласит: «НЕЖНО ЛЮБИМЫЕ КНИГИ, НУЖДАЮЩИЕСЯ В ДОМЕ». По одному доллару за штуку.

Сердце колотится, когда я начинаю искать то, чего никогда раньше не искала в книжном магазине. В конце концов ставлю подсолнухи на стол, чтобы упасть на колени и обеими руками порыться в кажущейся бесконечной куче всего — от детских книжек с картинками до потрепанных фолиантов в жанре фэнтези толщиной с запястье.

В первой коробке, которую я просматриваю, нет никаких признаков «Принцессы мафии», поэтому перехожу к следующей. И затем к следующей. И к следующей, прежде чем встаю на негнущиеся колени, чтобы заняться теми, что на столе.

К тому времени, как я добираюсь до половины пятой коробки, желудок скручивается в узел.

Что, если она пропала? Что, если кто-то другой уже нашел ее и забрал домой? Что, если они нашли записку Винсента и приняли за квитанцию или дрянную закладку? Что, если они выбросили ее?

Я проглатываю эту мысль и продолжаю копать.

Может быть, я слишком сентиментальна. Может быть, слишком забочусь о повествованиях. Может быть, мне не следовало быть здесь, промокать насквозь и лихорадочно рыться в коробках с книгами, которые собирают пыль вместо того, чтобы более уверенно решать проблемы. Но мне нужно это. Нужен маленький кусочек смелости, маленький кусочек Винсента, маленький кусочек нашей истории. Мне нужна его записка.

Я лезу в последнюю коробку и распихиваю стопки разных книг в мягкой обложке по сторонам, позволяя им с тяжелым стуком вываливаться на пол.

И там, на самом дне, находится «Принцесса мафии». Я никогда не была так счастлива видеть обнаженный мужской торс на обложке.

Со вздохом облегчения и ликования я засовываю руку поглубже в предательскую яму с книгами и сжимаю пальцами уголок «Принцессы мафии». Требуется немало усилий, чтобы высвободить эту штуку, и когда это удается, я, спотыкаясь, отступаю на несколько шагов.

Маленький клочок чего-то — бледно-розовой линованной бумаги, которую я узнаю по блокноту, который Марджи хранит на столе для рассылки — отрывается от страниц и падает на пол. Лицевой стороной вверх. Я узнаю аккуратные печатные буквы с острым чувством нежности.

Это почерк Винсента.

Я НЕ ПОЭТИЧЕН

НО ПОЗВОНИ, ЧТОБЫ ПРИЯТНО ПРОВЕСТИ ВРЕМЯ

(ТЫ МНЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НРАВИШЬСЯ)

Под этими словами напечатан номер телефона. Его номер телефона.

Глаза пробегают по записке еще три раза, прежде чем до меня доходит. Три строчки. Пять, семь, пять слогов.

Он написал мне хайку.

Я с трудом сдерживаю смех, хотя на глаза наворачиваются слезы. Это самоуничижительно, иронично и так в высшей степени в его духе. Мысленный образ Винсента, склонившегося над кассой — возможно, все еще пытающегося скрыть стояк, или, может быть, прикрывающего этот клочок бумаги от любопытных глаз Марджи — и считающего слоги на пальцах — это гвоздь в крышку гроба. Я облажалась. Так сильно облажалась. Может быть, следовало бы разозлиться из-за жестокой иронии всего этого, из-за того, что глупая книжечка с голым мужчиной на обложке — наше чеховское ружье, но все, что я могу заставить себя сделать, это взять записку и перечитывать ее снова и снова, пока не покажется, что слова действительно могут быть выжжены в мозг навсегда.

А потом, держа в одной руке букет подсолнухов и непристойный любовный роман, я тянусь за телефоном.

Я немного дрожу, потому что чертовски замерзла и накачалась адреналином, но мне удается включить клавиатуру, чтобы набрать номер на записке. Просто для проверки. Просто чтобы услышать его голос, независимо от того, получу ли я голосовую почту или он скажет простое «привет» и мне придётся повесить трубку, как законченному преследователю, потому что я чертовски глупая и смущенная. Чтобы не поддаваться сомнениями, я набираю номер и подношу телефон к уху.

Мгновение спустя слышу звонок — как у себя над ухом, так и где-то в магазине. И, конечно, это должно быть совпадением, что кому-то через несколько рядов прямо сейчас звонят. Конечно, реальная жизнь не может быть такой кинематографичной.

Это слишком удобно. Слишком надуманно. Мои преподаватели английского разорвали бы это на части. Но я хватаю подсолнухи и ноги сами несут меня за угол и вдоль рядов, пока не оказываюсь в конце прохода, который слишком хорошо знаком.

И черт бы меня побрал.

Винсент Найт стоит посреди всего этого с любовным романом в одной руке и звонящим телефоном в другой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Волосы Винсента растрепаны ветром, черная спортивная куртка Клемента забрызгана дождем, а нос немного порозовел от холода. Он совершенно и опустошающе красив. И на одно короткое, но волшебное мгновение, пока Винсент хмуро смотрит на звонящий телефон в руке, словно раздумывая, стоит ли рискнуть и принять звонок от неизвестного номера, я в полной мере осознаю, как сильно по нему скучала.

Затем он поднимает взгляд и темные глаза останавливаются на мне.

Я хочу убежать. Мне требуется все самообладание, чтобы побороть этот внутренний инстинкт, хотя я действительно не готова к этому. Я насквозь промокла, руки заняты, и я все еще не спланировала грандиозный жест. Но у меня совсем нет времени на мозговой штурм, потому что Винсент выпрямляет спину и поворачивается ко мне лицом. Выражение его лица в равной степени исполнено долга, как будто он вроде как предвидел, что это произойдет и боли, словно действительно предпочел бы, чтобы меня тут не было.

И его телефон все еще звонит.

— О черт, — выпаливаю я. — Прости. Вот.

Я вожусь с подсолнухами, запиской Винсента и «принцессой мафии», чуть не роняю все три в процессе, прежде чем удается нажать кнопку на экране, чтобы завершить звонок. Винсент переводит взгляд с меня на теперь молчащий телефон, как будто только сейчас соединяет точки.

— Привет, — говорю я, делая осторожный шаг в проход.

— Привет, — говорит он в ответ, и, черт возьми, я скучала по глубокому тембру его голоса.

Но, похоже, Винсент не в восторге от встречи. Не то чтобы я могла его винить. Когда мы виделись в последний раз, на вечеринке по случаю дня рождения, я сказала ему отвалить и оставить меня в покое.

— Привет, — черт, я уже это говорила. — Я, эм, пришла с миром.

Я одариваю его самой лучезарной улыбкой, на которую способна и надеюсь, что он не замечает, как я дрожу. Это хуже всего.

Я ненавижу быть храброй. Ненавижу, когда меня замечают. Больше всего я ненавижу это странное расстояние между нами. Не в буквальном смысле — мне потребовалось бы сделать еще пять или шесть шагов вперед, чтобы добраться до него, а в переносном. Винсент не улыбается в ответ. Я хочу увидеть его широкую улыбку, хочу, чтобы он пошутил насчет того, часто ли я сюда прихожу и хочу, чтобы он называл меня по фамилии и придавал двусмысленный смысл тому факту, что я насквозь промокла.

Хочу, чтобы между нами все стало как раньше.

Но я сломала его, так что теперь должна это исправить.

— Что ты здесь делаешь, Кендалл? — спрашивает Винсент с усталым вздохом. — Сегодня пятница. Ты должна быть в библиотеке.

Я не должна быть так тронута тем, что он помнит о моем рабочем графике.

Планка действительно слишком низкая для мужчин.

— Смена начинается только в десять, — говорю я. Затем, поскольку искренне озадачена. — Что ты здесь делаешь?

Винсент замирает, как будто внезапно вспомнил, что держит в руке любовный роман. Прежде чем успевает спрятать его за спину или швырнуть через стопки в следующий проход, я наклоняю голову набок, чтобы прочитать название на обложке.