Я сделала это, — говорю себе. — Я испортила его.

Соседки по комнате закричали бы, увидев меня сейчас. Харпер и Нина годами травили меня за то, что я домосед, разумный человек, мамочка в группе.

Но сегодня вечером? Я неузнаваема.

— Говорила же, — лепечу я со спокойствием, которого на самом деле не чувствую. — Я не боюсь.

Губы Винсента дергаются.

— Справедливо.

Его голос низкий и хриплый, из-за чего я чувствую себя неуверенно. Но нужно быть более прагматичной. Я на дежурстве. Скоро может прийти начальница. И что дальше? Потеря девственности с парнем, которого я только что встретила в темном уголке единственной круглосуточной библиотеки Клемента?

Логика и рассудок — жестокие суки.

Я разглаживаю перед рубашки и прочищаю горло.

— Мне действительно пора возвращаться к работе. Но если пройдёшь к стойке регистрации, могу помочь зарезервировать эту книгу.

Я делаю шаг назад. Винсент улыбается, но это немного похоже на гримасу.

— Встретимся внизу, — говорит он. В ответ на мой любопытный взгляд, парень указывает на промежность своих брюк. Освещение тусклое, его джоггеры черные, но я улавливаю очертания впечатляющей эрекции, проступающей сквозь ткань.

— Мне нужна минутка.

— Ой. О, точно.

Такое чувство, словно я должна сказать что-то еще, нечто, способное признать серьезность произошедшего — но в голове слишком много мыслей. Даже не знаю, с чего начать.

Я не оглядываюсь, покидая стеллажи, поскольку, если сделаю это, есть хороший шанс того, что побегу обратно, чтобы закончить начатое.

На верхней площадке лестницы я колеблюсь, прежде чем свернуть в коридор и броситься в женский туалет. Девушка, которая смотрит на меня в зеркале над рядом раковин, незнакомка — широко раскрытые глаза, розовые и припухшие губы. Сдавленный смех клокочет в горле. Должно быть, это сон. Я целовалась с Винсентом Найтом. В библиотеке. Во время смены. После какого-то (очевидно, очень эротичного) чтения Элизабет Барретт Браунинг.

Что теперь делать? Типа, я должна пригласить его потусить? Ходит ли Винсент Найт вообще с кем-нибудь на свидания? Или это станет обычным делом — его посещение библиотеки во время моих ночных смен и миллион разных способов осквернить каждый раздел? Возможно, слишком самонадеянно с моей стороны. Может быть, это было странное, одноразовое занятие. Момент страсти, над которым мы посмеемся, прежде чем разойтись.

Не знаю, что будет дальше. Я потеряла нить гребенного сюжета.

Руки дрожат, когда я протягиваю руку, чтобы открыть кран и промокнуть ледяной водой разгоряченные щеки. Проходят минуты — не знаю, сколько точно, поскольку у меня нет с собой телефона, — но тело, кажется, не хочет остывать.

Нужно встретиться с Винсентом у кассы.

Так почему же ноги не двигаются?

— Черт, — говорю я вслух. Слово эхом разносится по ряду пустых туалетных кабинок. Я снова встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале и с поразительной ясностью осознаю, что Винсент, возможно, был прав.

Может быть, я трусиха.

Собравшись, наконец, с силами, чтобы выйти из туалета, я спешу вниз по лестнице и направляюсь прямиком к кассовому аппарату, плечи сгорблены от стыда. Марджи вернулась, перекладывает книги на одной из маленьких тележек на колесиках, которые мы используем для перестановки.

Никаких признаков Винсента.

— Печать прошла нормально? — спрашиваю я.

Марджи кивает.

— У бедного парня с утра ярмарка вакансий, а он не мог придумать, как правильно заполнить поля в резюме.

Я сочувственно хмыкаю.

Марджи уходит с коробкой восточноазиатской литературы, которую хочет переставить на витрину на другой стороне атриума. Я осматриваю залитые лунным светом столики в поисках кареглазого баскетболиста, а затем осторожно открываю базу данных кассовых сборов библиотеки на компьютере.

В системе появилась одна новая запись: шесть минут назад Найт-запятая-Винсент ознакомился с антологией Энгмана.

Я откидываюсь на спинку стула, воздух из легких выходит с тяжелым свистом. Он ушел. Ушел, а я спряталась в ванной как трусиха.

Если бы хотел, — шепчет голос в голове, — он бы остался.

Но Найт этого не сделал.

На самом деле, наверное, это к лучшему. Было бы неловко встретиться при ярком свете флуоресцентных ламп и попытаться притвориться, словно мы не пытались сорвать одежду друг с друга. И было бы мучительно вести светскую беседу, когда обнаружили, что, как только исчезло волнение от пребывания наедине с представителем противоположного пола в тускло освещенном углу библиотеки, у нас двоих нет ничего общего. Я до сих пор ничего не знаю о Винсенте Найте — кроме того факта, что он неприлично высокий баскетболист, ненавидящий уроки английского и у которого рот создан для поцелуев.

Он, вероятно, не вспомнит моего имени к следующей пятнице. Я буду просто еще одной безумной историей, которую он расскажет товарищам по команде за партией в пив-понг или в раздевалке после тренировки. Потому что именно так и поступают мужчины, не имеющие отношения к литературе: разочаровывают.

Поэтому, на самом деле, я должна быть благодарна, что он ушел, не попрощавшись. Еще плотнее закутываясь в кардиган, я тянусь за «Принцессой мафии», все еще лежащей на столе. Обнаженный торс на обложке словно издевается надо мной. С тяжелым вздохом я наклоняюсь и убираю ее в рюкзак.

На сегодня с меня хватит романтики.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На часах пять тридцать утра, когда заканчивается смена. Плечом я открываю двери библиотеки и выхожу в реальный мир. Небо все еще темное и усеянное звездами. В оранжевом свете фонарных столбов, расставленных по периметру двора, видна дымка от разбрызгивателей, находящихся в траве. Больше никого не видно. Но это типично — ни у кого больше нет веской причины быть в кампусе до восхода солнца в субботу. Уверена, бóльшая часть учеников Клемента все еще спит.

В голове мелькает нежеланный образ: Винсент Найт, свернувшийся калачиком в облаке из одеял, с растрепанными волосам, ресницами, похожими на темные перья и с ямочками на щеках.

— О, отвали, — ворчу я.

Прошло добрых семь часов с тех пор как он вошел в библиотеку и я разрываюсь между желанием, чтобы этого никогда не было и мыслями о том, чтобы не позволяла ему уйти. Моему единственному шансу увидеть, каково это — пережить свой собственный любовный роман.

Мне не нужен мужчина, — напоминаю себе. — Мужчины никому не нужны. Я в порядке. Со мной все будет в порядке.

Я отстегиваю велосипед от стоек перед зданием (с чуть большей силой, чем необходимо) и кручу педали в сторону дома, зубы стучат от прохладного калифорнийского осеннего воздуха.

Харпер, Нина и я снимаем квартиру в паре кварталов к северу от кампуса. Это старое здание из красного кирпича, расположенное под раскидистыми дубами, сбрасывающими листья на тротуар независимо от времени года. Они хрустят под кроссовками, когда я привязываю велосипед и поднимаюсь по ступенькам.

Почти каждое субботнее утро, возвращаясь домой, я веду себя настолько тихо, насколько это в человеческих силах, чтобы не разбудить соседок по комнате. Но сегодня нет необходимости беспокоиться — как только я поднимаюсь по лестничной клетке на второй этаж, то безошибочно слышу приглушенный стеной смех Харпер и Нины.

Я едва успеваю вставить ключи в замок, как дверь распахивается и появляется Харпер, ее завитые локоны собраны в свободный хвост, а на смуглых скулах рассыпаны мелкие блестки.

— Сюрприз! — кричит она. — Мы сделали тебе завтрак.

Через ее плечо я вижу Нину, стоящую у плиты с лопаткой в руке.

— Вы уже встали? — я замечаю размазанный макияж Харпер и спутанные каштановые локоны Нины. Они бы никогда не поднялись ни свет ни заря только ради того, чтобы угостить меня яйцами и тостами. — Боже, вы и не ложились.

— Неа, — говорит Харпер с легкомысленной улыбкой. — Вернулись домой где-то полчаса назад.