Бхул-бхулиан был интересным; огромная мечеть, изящная и загадочная, что-то из «Тысячи и одной ночи»; Резиденция задумчивая и одинокая под покровом зелени. Были и другие достопримечательности, но Лессинг настоял на том, чтобы остановиться. Ноябрьское солнце было милосердным, но оно было обманчивым, а миссис Делакруа была хрупкой.

«Мы вернемся через Аминабад… базар среднего класса… в Хазрат Гандж, где есть лучшие магазины. Если вы сможете выдержать толпу, виды и запахи базара, вы получите медаль «Хороший турист».

Ренч вел большой лимузин по узким улочкам в хаотичное движение центральной части города. «Ненавижу ездить по базару», — проворчал он. — Ты мне должен, детка!

«Забери у Малдера». Лессинг выпрямился. «Что это?»

Парк Аминабад представлял собой пыльную, лишенную травы открытую площадь, окруженную магазинами и многоквартирными домами среднего класса Лакхнау. Сегодня его с одной стороны до другого заливало море шафрана. Перед машиной толпились люди в одежде оранжево-желтого цвета, над их головами развевались транспаранты и вывески на хинди. С противоположного конца площади они услышали эхо громкоговорителя, включенного почти до неразборчивости.

«Проклятый парад… политический митинг!» Вренч выругался. «Похоже на BSS!» Он дал машине задний ход.

«Что? Кто они?» — спросил Борхардт.

«Я не знаю, что означают инициалы. Но они — индуистские правые», — сказал ему Лессинг. «Крайне правые, те, кто хочет, чтобы все иностранцы покинули Индию. Бхарат… это Индия… для Бхарати. Мы для них неверующие. Они называют нас нечистыми, пожирателями коров, изгоями».

«Эй, Лессинг!» Ключ сломался. «Посмотри, сможешь ли ты убедить хороших людей, стоящих за нами, позволить мне вернуться к черту».

Лессинг высунул голову и произнес на своем лучшем языке хинди: «Раста диджийе, Джанаб! Мехрбаникар-кехаджайе!»

Юноша лет семнадцати подошел, чтобы заглянуть в машину. Его желтое дхоти было чистым, а очки в проволочной оправе вселяли надежду на образованного человека, которого можно урезонить. Затем Лессинг увидел три беловатые горизонтальные полосы, нанесенные на его лоб, — ​​знак преданного Господа Шивы. Его голова была выбрита, за исключением небольшой косички, оставленной сзади. Вот был фанатик.

«Откуда вы идете?» — потребовал молодой человек.

«Мы туристы», — сказал Лессинг небезосновательно. «Эта дама француженка. Пыли для нее слишком много. Не могли бы вы помочь нам уйти с дороги, пожалуйста?»

Другие подходили, чтобы посмотреть и посовещаться, и еще больше прибыло к тому моменту, когда улица за лимузином заполнилась людьми. Чтобы вернуть машину назад, потребовалось бы настоящее чудо. В Индии иностранец мог чихнуть и оглянуться вокруг, чтобы обнаружить толпу, собравшуюся смотреть, как он вытирает нос. Ренч пробормотал сквозь зубы: «Любопытно, тебя зовут безработный индиец!»

«Тебе здесь не место! — обвинил очкарик. «Вы отправляетесь в свою страну, подальше от Индии! Это не ваше место!»

— Да, да, — согласился Лессинг. Он улыбнулся так обаятельно, как только мог. Ему нужно было сохранять дружеские отношения. «Мы гости. Мы хотим уйти с вашего пути. Пожалуйста помогите нам.»

Мальчик почесал щетинистый череп. Затем он сделал жест, чтобы очистить улицу.

— Черт возьми, — восхищенно прошептал Ренч. «У тебя природное обаяние, парень!»

Он заговорил слишком рано. Один из молодых людей с криками выбежал из задней части лимузина. Лессинг сразу догадался, в чем дело: это был автомобиль компании Indoco, а правительственные постановления требовали, чтобы коммерческие автомобили, принадлежащие иностранцам, указывали название своей фирмы на номерном знаке над цифрами. Американские компании — все, что связано с американцами — в настоящее время были анафемой для крайне правых индуистов, как и для крайне левых. Более того, Indoco производила удобрения и пестициды: ужасные яды, портящие почву священного Бхарата!

Второй юноша начал речь; — ответил поклоняющийся Шиве, и другие присоединились к нему. Некоторые подняли палки и рейки: тяжелые посохи с металлическими наконечниками. Камень отлетел от крыши лимузина. Вот и пошла покраска Малдера.

Лессинг повернулся к Ренчу. «Приготовьтесь бежать за этим!» Он указал. «Двигайтесь вперед, набирайте обороты и игнорируйте все, кроме прочной стены. Трубите в свой рог, как сумасшедший! Остальным он сказал: «Заприте двери и окна. Эта машина пуленепробиваемая и тяжелая. Им будет сложно прорваться или перевернуть нас. Если станет хуже, прямо за вами есть купе, мисс Коу; в нем вы найдете автомат «Рига-71», стежковый пистолет, гранаты со слезоточивым газом и пару пистолетов».

«Мы умеем пользоваться оружием», — мрачно заявил Борхардт. «У нас аналогичные проблемы в Южной Африке».

Лессинг услышал щелчок открывающегося оружейного отсека. Он подумал: «Боже, не дай Борхардту быть вспыльчивым и вспыльчивым!»

Ему следовало бы больше беспокоиться о Дженнифер Коу.

«Держите оружие вне поля зрения!» он приказал. «Чего мы не хотим, так это кровавой бойни! Если мы причиним кому-то вред, либо эти люди убьют нас, либо нам предстанут обвинения в индийском суде! В любом случае мы проиграем!»

Искаженные лица прижались к окнам. Дубинка разбилась о лобовое стекло; они увидели удивление владельца, когда его оружие безвредно отскочило. Кулаки стучали по крыше, камни брусчатки били по стеклам, а рейки тыкали в фары, капот и дверные панели. Ренч включил передачу и начал ползти вперед. Передний бампер врезался в податливую, извивающуюся человеческую плоть. Один мужчина начал ускользать под колеса. Он исчез. Все, что мог сделать Ренч, — это беспомощно затормозить. Другой участник марша спасся, забравшись на капот.

Автомобиль сильно накренился. Лессинг крикнул: «Лиза, держите миссис Делакруа! Нас пытаются опрокинуть!»

Волны шафрановых одежд на окнах превратили интерьер в мрачную, душную печь. Транспортное средство накренилось в противоположную сторону, а затем снова упало. Как только нападавшие скоординируются, они пойдут вперед.

«Пардес'К. Пардешти», толпа скандировала: «Иностранец! Иностранец!»

Хор перерос в хриплый рев и превратился в ритмичное звериное хрюканье. На улице были сотни людей. На одном лице, прижатом к ближайшему к Лессингу стеклу, из носа текла кровь, глаза были открыты, но закатились, так что виднелись только белки. Мужчина, вероятно, был мертв или умирал, задохнувшись в давке. Кто-то передал юноше мотыгу на капоте, и он ударил ею по лобовому стеклу. Даже пуленепробиваемое стекло в конечном итоге сломалось. Шум был невыносимым: крики, стук и стук составляли единый, продолжительный, воющий шум. В машине воняло пылью, потом, кровью и ароматным маслом для волос.

«Мы здесь мертвы! Дженнифер Коу вскрикнула. Лессинг закричала и пригнулась, когда она ткнула дуло «Риги-71» мимо его уха. Лимузин теперь сильно раскачивался; через несколько секунд все пройдет. Он не смог расслышать всего, что она сказала: «Один взрыв… открытое окно… отпугнуть их…». Последнее слово ее он понял ясно: «Бензин!»

Она была права. Поднялось море махающих рук, чтобы передать пятигаллонные канистры с бензином через толпу тем, кто был ближе всего к машине. Огонь был хорошим способом борьбы с пуленепробиваемой машиной. Проколите топливный бак или поднесите свои легковоспламеняющиеся предметы; дождаться, пока пылающие и кричащие пассажиры вылезут наружу; затем уничтожьте их на досуге. Лессинг внезапно снова увидел Сирию: сухая желтая трава, груда запыленных бочек и ящиков с боеприпасами, бетонные блоки, каменистая почва, все цветущее желтое, оранжевое и черное, когда израильтяне использовали огнемет, чтобы залить смерть арабу, дом. О судьбе тех, кто был внутри, не стоило вспоминать.

Дженнифер Коу опустила заднее стекло на дюйм или два. Лиза выкрикнула последний протест. Затем стук автомата заглушил все остальное. Вселенная превратилась в хаос и воняла порохом. Отстреленные гильзы загремели по крыше над головой Лессинга, и он вскинул руки, чтобы защититься.