«Четыре. Приобрести недвижимость Club Lingahnie на микронезийском острове Понапе в южной части Тихого океана. Нам нужен центр отдыха и развлечений в этом регионе, и мы можем обеспечить конфиденциальность. Туда будут отправлять на семинары и каникулы достойных студентов, а также некоторых благожелательных политических лидеров. Стоимость составит около 1,3 миллиона долларов США. Вот проспект, если кому интересно.

«Пять. Предоставить через наше австрийское отделение 500 000 немецких марок на юридическую помощь Францу Ульриху Коху, обвиняемому прошлым летом в разоблачении «Холокоста». Он не чудак, и мы получим благоприятную огласку из его процесса. Он посочувствует: банда еврейских фанатиков,… ах, «Дружинники Сиона», ворвалась в его дом, чтобы преподать ему обычный урок. Его не было дома, а вместо этого они изнасиловали его дочь. Израильтяне и евро-американские еврейские группы отрицают какую-либо связь с преступниками, но у нас есть доказательства их финансовой поддержки Виззи. Выиграем мы или проиграем, суд должен нам помочь.

«Шесть. Продолжать поддерживать наш регулярный список газет, телевизионных станций, журналов и других средств массовой информации на нынешнем уровне. В течение месяца мы купим Cairo Misr al-Yaum и St. Louis Weekly News. Это заполнит важные пробелы в нашем освещении.

«Семь. Предложить частную помощь спикеру Палаты представителей Джонасу Аутраму в Конгрессе США. Он и его союзники уже настроены против черных и антисионистов. Они тоже враждебно относятся к нашему Движению, но тогда им не нужно… или они не хотят… знать, кто стоит за кулисами, а?

«Восемь. Оценить и стандартизировать учебные программы наших сетей частных школ, военных академий и гимназий в Европе, Австралии и США. Предложения стали неравномерными. Студенты в Соединенных Штатах отстают от студентов в Германии, Англии и других странах не только из-за упадка американского образования в целом, но также из-за запутанности местных правил и потребностей, а также из-за отсутствия координации с нашей стороны. Отчет и бюджет прилагаются».

Он остановился и осмотрелся. «Вопросы? Новое дело?» Кто-то спросил: «Прогресс в книге? Пересмотр «Майн кампф»?»

«На самом деле это не «пересмотр», как мы говорили раньше. Никто не мог пересмотреть работу Первого фюрера. «Майн кампф» была написана для немецких читателей более ста лет назад, и некоторые ее части так же не имеют отношения к нашей нынешней ситуации, как Карл Маркс… или Библия, если уж на то пошло. Нет, наша книга — это изложение позиции и философско-историческая основа движения в том виде, в котором оно существует сегодня. У нас есть команда хороших людей… публицистов, психологов, журналистов… которые над этим работают. Трудно продать такое оклеветанное дело, как наше, и мы должны сделать свою работу как можно лучше».

Дженнифер Коу подняла руку. Лессинг заметила, что на самом деле она была поразительно привлекательной женщиной, какими бы дерзкими ни были ее манеры. У нее были каштановые волосы, вероятно, натуральные, и румяный цвет лица, который появляется после солнечных дней. Она сказала: «Я все еще сомневаюсь, что комитет сможет написать книгу, которая чего-то стоит. Для этого нужен один человек, кто-то с огнем, целью, движущей силой».

«Нам нужен фюрер», — прямо вмешался г-н Абу Талиб. — Это твоя точка зрения?

— Да, но кто? Американка выстрелила в ответ. «Назовите кого-нибудь из нас!»

«Черт возьми, мадам, вы же знаете, что у нас нет никого, кто обладал бы талантом, харизмой и чертовыми яйцами, чтобы переписать «Майн кампф» для XXI века!» Он остановился, смущенный. «Знаете, комитет — действительно единственный доступный метод».

Малдер сказал: «Это займет время, и оно у нас есть. Мы находимся на дне барреля популярности. Идти некуда, кроме как вверх».

«Что заставляет некоторых из нас согласиться с нашими уличными братьями», — холодно парировал араб. «Маршировать. Говорить. Драться.»

«Разбивать головы и получать в ответ разбитые головы?» Голос Малдера звучал слегка укоризненно. «Это не Мюнхен 1920-х годов. Пивные и отчаявшиеся ветераны Первой мировой войны… инфляция и коммунисты, Freikorps и анархисты… в умирающей Веймарской республике! Хотя основные принципы, которые он провозгласил, остаются столь же актуальными и сегодня, как и тогда, Первый Фюрер говорил о своем времени. Мы должны сделать то же самое».

«Напишите книгу комитетом, и вы получите то, за что платите: голливудский сценарий!»

Малдер выглядел неловко, но больше ничего не сказал. Дженнифер Коу посмотрела на Лессинга, вероятно, вообще не видя его, а остальные беспокойно зашевелились.

После этого Лессинг потерял интерес. Участники конференции обсудили дальнейшие деловые вопросы, организацию публикаций, организационные детали и мелочи. Ему удалось встретиться взглядом с Лизой, что он посчитал небольшим триумфом. Она тайком наблюдала за ним, и он решил поговорить с ней. Годдард тоже ухмылялся ей; его мачо-программа «Башня власти» хорошо работала с женщинами-руководителями.

Джамила непроизвольно вошла в мысли Лессинга. Черт возьми, он всерьез не планировал провести ночь в мешке с этой блондинкой! Он только фантазировал. Однако он знал, что Джамила сочтет даже это неверностью. Индийцы и пакистанцы все еще были в значительной степени моногамны, наследие королевы Виктории и душного старого британского владычества в сочетании с взглядами, заложенными в их собственном наследии. Ему было трудно убедить Джамилу жить с ним, даже в изолированном комплексе Индоко. Внешне она никогда не проявляла к нему ничего, кроме безличного дружелюбия; по ее словам, это вызовет предубеждения и возражения, которые ни один житель Запада не может себе представить. Что бы ни делали звезды индийской киноиндустрии в Бомбее, Лакнау по-прежнему оставался полностью провинциальным и консервативным.

Американские нравы были радикально иными. Королева Виктория воротила бы аристократический нос от того, что в современных США считается моралью, люди выбрали образ жизни «Banger», начиная от гомосексуализма и заканчивая полигинией, полиандрией, групповыми браками и калифорнийскими вечеринками «Дилдо месяца»! Брак среди образованных людей становился все более редким, хотя мелкие горожане, сельские жители и богатые семьи «старой культуры» все еще сохраняли традиционные ценности. Тени последних дней Римской республики!

Семья Лессинга в целом принадлежала к среднему классу Среднего Запада: у его отца был один предыдущий брак, никаких проблем, о которых они никогда не говорили. В старшей школе его мать прозвали «Ледяной принцессой» — не потому, что она умела кататься на коньках. Его отец слишком поздно узнал, что означает ее прозвище, но все равно остался с ней на пятьдесят лет, бледный, серый призрак мужчины задолго до своей смерти. Мать Лессинга тогда продолжала жить в порядочном, липком благочестии, что заставило его бежать при первой же возможности. Он никогда не оглядывался назад. Даже тогда он боялся, что сбежал слишком поздно.

Он «любил» Джамилу или она его? Это слово было слишком простым для того, что у них было вместе. В любом случае английский язык нуждался в более тонкой настройке такого термина, как «любовь», точно так же, как в эскимосском языке предполагалось иметь множество слов для обозначения разных видов снега. Должны быть отдельные названия для платонической дружбы, «раз-за-чертовски жаворонков», случайных «кувырков в сене», коммерческих связей с оплатой по факту, вечеринок в мотеле, свиданий на одну ночь и т. д. выходные с пляжными одеялами, недельные эксперименты «давай попробуем», серьезные отношения на месяц, долгосрочные вещи «делишь квартиру, пока одному из нас не надоест» — вплоть до вечный брак, санкционированный на Небесах и запечатленный святым отпечатком пальца Бога.

Отношения Лессинг с Джамилой Хусайни не подпадали ни под одну категорию. Они очень заботились друг о друге, но ни один из них не был уверен, что это значит. Он не хотел жениться на Джамиле, поселиться в Индии или, не дай Бог, вернуться в Айову и состариться и стать мягким, как картошка в мусорном ведре. О браке она тоже не упомянула. Ренч однажды предположил, что возможности и близость являются движущей силой любви. Завод «Индоко» был зоопарком, а Лессинг и Джамила — тигрятами, брошенными в один загон. Что бы они сделали, если бы дверь клетки открылась?