Ренч подошел, чтобы помочь ему; Дважды раненая левая рука Лессинга так и не восстановилась полностью.

Вместе они спустились по заснеженным ступеням административного здания, ответили на приветствие дежурившим кадровым охранникам в черном и сели на лимузин «Родина-500» американского производства. До посольства на Массачусетс-авеню ехать было недолго, но зима выдалась исключительно холодной. Их пунктом назначения ранее служило посольство Австрии, но Пацов и Старак навсегда изменили карты, и Борхардт убедил свою Воссоединенную Германскую Республику продать это место Новому Свердловску. Они велели водителю вернуться через полчаса, стряхнули снег с ботинок и поспешили внутрь. Там они сняли шапки и пальто и стали ждать в вестибюле, который был напоминанием о прошлом здания. В конце концов молодая женщина с приятным лицом пришла проводить их наверх.

Помещение, в которое они вошли, было стандартным для посольской пышности и величия: камин; обшивка из блестящего ореха с ровной текстурой; портьеры из богатого бордового дамасской ткани; стулья, обитые черной кожей; массивные дубовые столы с резными львиными лапами; и персидский ковер, достаточно глубокий, чтобы потерять в нем обувь. Бутылки, графины и стаканы мерцали и светились на длинном буфете под огромным портретом полковника — теперь Верховного генерала — Теренса Бамэма Копли.

— Старичок наконец-то сделал это, — восхищенно выдохнул Ренч. — Никакого костюма Наполеона, но вы заметите героический вздернутый подбородок, дальнозоркий блеск стальных глаз, руку, которая так и чешется залезть за лацкан пальто. Черт, Лессинг, когда я поехал в Новый Свердловск искать тебя, у старика Копли не было горшка, в который можно было бы поссать! Держу пари, что он украсит подвал своего флигеля царским антиквариатом!»

«Это не так. Самая лучшая добыча была в Москве и Ленинграде, — протянул голос позади них. «Вы, сперматозоиды, это содрали! Все, что у нас, бедняков, было, это фабрики и промышленное дерьмо.

Они обернулись и увидели Джонни Кеноу, одетого в коричнево-черную форму Ново-Свердловской армии. Рядом с ним, одетая в женский аналог униформы Кеноу, стояла Роуз Терли. На обоих были нашивки на воротниках штабных офицеров.

«Сюрприз Сюрприз…!» — пробормотал Ренч. «Специальные посланники…? Больше похоже на носовой платок на вершине лестницы!

Роуз выглядела почти так же, как ее помнил Лессинг: немного толще… более коренастая, если говорить прямо… ее щеки более округлые, ее короткие волосы более мышиного оттенка красно-коричнево-серого цвета. Черт побери, если она не походила на русскую крестьянку. Возможно, в конце концов, можно было бы что-то сказать в пользу окружающей среды, а не генетики. — Лессинг?.. Она рискнула.

Он двинулся к ней, но остановился. Это было слишком долго. Она раскрыла объятия. «Эй приятель! Поздоровайтесь! Он сократил разрыв, взял ее на руки и громко похлопал по щеке. Это все, что он мог ей предложить.

Кеноу подмигнул Ренчу. — Что скажешь, если мы заключим сделку? «С чем вы имеете дело?»

«Начнем с того, что смачивает твой свисток. Мы, черт возьми, добрались почти до всего». Он осмотрел бутылки на буфете. — Но нашу водку не пробуй… Я знаю, что в нее входит. Посмотрите здесь виски… вещи допаковской эпохи… Бокалы звякнули.

— Лессинг больше не пьет. Ренч взял льняную салфетку и осмотрел поднос с канапе. — Вот что с тобой сделает красивая жена. Будучи холостяком, я иногда принимаю радость в жидкой форме». Он поднес скотч к свету, чтобы полюбоваться цветом.

Роуз все еще держала пальцы Лессинг в своих. Она встряхнулась, вздохнула и отпустила.

Он улыбнулся, пытаясь найти правильное сочетание дружелюбия и дистанции. «Я не могу оставаться долго… мне нужно вернуться и переодеться для сегодняшней рождественской вечеринки. Э-э… вы двое хотите пойти?

Роуз покачала головой.

— Не могу, — ответил Кеноу. «Нам даже не положено находиться в этой стране».

«Если бы вы предупредили меня за день, вы приедете…!»

— Черт, я серьезно, Лессинг: нас здесь нет. Роуз в Германии… или ее двойник, чертова литовско-литовская женщина, которая больше похожа на нее, чем на себя. Она тратит деньги Роуз на рождественские подарки в Берлине. Я в Новом Свердловске, в постели с Императрицей… ты чувствуешь мою жену… и самый ужасный холод во всей Рушиа. Даже Фрэнк Литгоу… наш посол… официально не знает, что мы находимся в Вашингтоне».

Ренч с любопытством провел пальцем по огромному латунному самовару, покосился на освещенный шкафчик с изящными копиями украшенных драгоценными камнями яиц Фаберже и резко остановился перед Кеноу. «Ладно, ребята, выскажемся на линии: в чем мошенничество? Почему такая секретность?»

Оба заговорили одновременно. Роуз победила. «У нас есть фотографии, документы, карты».

«Которого?» Лессинг бросился в одно из кожаных кресел. Он выглядел удивленным, когда оно скрипело, шипело и медленно опускалось под его весом.

«Иззи, дорогая! Ублюдок Иззи! Роуз подошла к столу в дальнем конце комнаты и вернулась с портфелем в кожаном переплете. «Э, полицейский это… «посмотри!»

Аэрофотоснимки и инфракрасные снимки потребуют интерпретации экспертов, но снимки были достаточно простыми.

«Чья ракета?» — приглушенным голосом спросил Лессинг. Он взял глянцевый блеск, чтобы лучше видеть.

«Иззи», что ты думаешь? А это чертова атомная боеголовка, прилипшая к тебе, как бородавка на члене! У них есть дюжина таких поггеров! Американцы не нашли и не уничтожили их всех… некоторые допаковские SS-50 средней дальности все еще находятся в Средней Азии, транспортники и все такое. Иззи купили их у татар, или у чокнутых монголов, или у кого-то еще. Может быть, они построили свою собственную, хотя доказательств этому нет.

Ренч перевернул фотографии. «Не может быть. У нас были бы отчеты».

— Черт возьми, ваши отчеты. Это точно! У нас в Уфе и Харькове шпионы лучше, чем у вас. Однако у британцев есть приличный парень в лице Куйбышева. Они подтвердят.

«Все в порядке. Предполагайте худшее. Кто цель?»

«Мы, кто еще? Сначала мы думали, что они для турков, но мы узнали другое».

Лессинг почувствовал, как у него в висках забилось адреналин и забилась кровь. Ему хотелось потереть переносицу, но Лиза сказала, что это всегда его выдавало. Вместо этого он погладил латунные заклепки на гладкой кожаной обивке своего кресла.

Он осторожно вздохнул. «Откуда вы знаете?»

«Здесь.» Джонни Кеноу рассыпал перед собой стопку документов и сфотографировал страницы. «Из-за этого мы потеряли троих хороших парней».

«Вы уверены, что эти ракеты ядерные? Не обычные взрывные боеголовки?

«Прямо там.» Роуз указала тупым ногтем на абзац, написанный на иврите. «На нем закреплен перевод».

— Так и не выучил их проклятый язык, — пробормотал Ренч. «Ты прав. Что это…? Нервно-паралитический газ тоже?

«Ага. Мы это видели, — Кеноу энергично кивнул. «Член доктор Казимир?» Лессинг хмыкнул в знак согласия. «Ну, он был евреем, но мы его вывернули… он перешёл на нашу сторону… и Копли отправил его в Харьков. Вы никогда не поверите, что он выдал! Иззи строят там военную машину, которая сможет сравнять с землей Новый Свердловск… и турок с пакистанцами в придачу! Возможно, они даже уничтожат твою базу в Москве, если они захотят пойти по этому пути».

«Наш московский офис уже сообщил нам кое-что из этого», — сказал Лессинг немного неловко; Ренч смотрел на него. Отчеты кадровой разведки предназначались только для ознакомления, и министр образования и информации не всегда входил в этот зачарованный круг.

Ренч почесал челюсть. «У меня есть вопрос. Почему я и Лессинг? Почему бы не обратиться непосредственно к самому президенту Симмонсу… созвать заседание кабинета министров… привлечь к работе Объединенный комитет начальников штабов… всю песню и танец? Лессинг мало что может для вас сделать; он кадровый генерал, но у него нет полномочий отправлять войска или военную помощь. Что касается меня, я могу разместить ваши доказательства в Home-Net и других наших сетях, но… ну, я имею в виду, какого черта…? Он замолчал, растерянный.