— Ты в порядке? — Эшер посмотрел на меня, он заметил, что я сегодня сама не своя, и волнение перед балом тут ни при чем.

Я покачала головой, подошла ближе, чтобы помочь с лошадью.

— Мне приснился странный сон, — объяснила я, проводя рукой по соломенным волосам лошади, которую мы приобрели на ферме недалеко от Лойрана. Это было вчера. Сегодня наш небольшой лесной лагерь сворачивался в последний раз, прежде, чем шагнуть в столицу. Почти все Тени отправились с нами — Дизгария, Риливикус, Авеликус, Ренефрия и Ходжекус. Ривален не отправилась с нами, но сделала амулеты, искажающие облик. Вообще Ривален все меньше времени проводила с остальными жителями Лигнесы, предпочитая охоту. Как ни странно, больше всех она общалась с Аланом, но о чем именно идут их беседы никто не знал.

— Что же тебе приснилось? — Эшер положил свою руку на мою и нежно сжал. Я вернулась мыслями в настоящее, — Говорят, что если расскажешь о кошмаре, то тебе повезет.

— Это был не совсем кошмар, — покачала я головой, не зная, как объяснить. — И я даже сомневаюсь, что это действительно был сон. Скорее послание… Я видела Нералиду.

Эшер грустно кивнул.

— Понимаю, мне иногда снится Винсент.

— Это не совсем такой сон, — я убрала руку с лошади и повернулась к Эшеру, стараясь сосредоточиться на его глазах, а не на внутренних тревогах. — Нералида была сама на себя не похожа. И она будто страдала. Говорила, что больше так не может, просит отпустить ее. Но я не понимаю…

Я уронила голову, смотря под ноги.

— Что это значит? Я должна просто взять и забыть ее?

Эшер задумчиво провел рукой по своим черным волосам, затем сказал:

— Я могу, конечно, ошибаться…

Я с любопытством посмотрела на него, в ожидании, что он скажет.

— Что ты думаешь?

Эшер еще немного обдумывая свои слова, ответил:

— Ты часто обращалась к ней за помощью после ее смерти. Помнишь люстру? Или мегафон в тот день, когда мы сбежали из столицы? Возможно, вы обе не понимая этого, превращали Нералиду в что-то вроде мстительного духа.

Я в ужасе замерла, и Эшер успокаивающе положил руку на мое плечо.

— Это не твоя вина. Она сама того желала. Хотела защищать тебя даже после смерти, сама посадила себя в клетку, и теперь не может выйти без твоей помощи.

Мои глаза были большие от удивления. Да, предположение Эшера вполне могло оказаться правдой.

— И как мне освободить ее?

Он пожал плечами.

— Самое очевидное, это дать понять, что тебе больше не нужна ее помощь. Что ты сможешь справиться сама. Ну, и я тебе готов всегда помочь.

— Ты думаешь, — я нахмурилась. — Но ведь так и есть!

Эшер вновь пожал плечами.

— Это лишь мое предположение. Попробуй в следующий раз, когда тебе понадобится ее помощь, строго сказать себе и ей, что это в последний раз. И после она может быть свободна. Поблагодари ее и попрощайся с ней.

— Боюсь, обычно мне ее помощь нужна в безвыходных ситуациях… Хотелось бы избежать таких в будущем, — сглотнула я.

— Все будет хорошо, — Эшер обнял и поцеловал меня. — Постараемся смотреть вперед и думать о хорошем.

Я кивнула, хотя не до конца была уверена, что это будет легко, даже с поддержкой человека, которого я так люблю.

Поздняя осень черным плащом накрыла Вестеймград. Голые деревья в парке тянули свои ветви к черному небу. Звезд не было видно за толстой пеленой облаков. Фонари рассеивали вдоль аллей слабый золотой свет. Чем ближе мы двигались к дворцу, тем больше нам встречалось богатых повозок, лошади которых в нарядных сбруях демонстративно скакали во дворец, цоканье их копыт утопало в музыке и смехе.

У самого парадного входа нас встретил человек, проверяющий приглашения. Наряд его выглядел так богато и вычурно, что мы заметили его еще издалека.

— Итак, — Дизгария остановилась в стороне от главных ворот. Золотые львы безмолвно наблюдали за нами. Я помню, как в детстве меня впечатляли эти статуи, когда наша семья впервые пришла сюда вовремя коронации. Как же давно это было…

Древняя подождала, пока мимо проедет повозка, которую везла четверка лошадей. Даже в вечернем полумраке нельзя было недооценить ее богатство и изящество, в ней явно ехал кто-то богатый. Проводив карету подозрительным взглядом, Дизгария продолжила:

— Проверьте еще раз амулеты, — она вытащила из-под накидки кулон в виде небольшого прозрачного камня, вокруг которого была обмотана трава. Ривален постаралась на славу, хоть и не пошла с нами. — Не пейте алкоголь, периодически следите за своим отражением и за своей парой. Заметили какие-то изменение, например посветлела прядь волос или изменился цвет глаз — немедленно уходите из бального зала.

— Не беспокойся, Ривален обещала, что до полуночи их магия будет действовать, — Авеликус покрутил в пальцах свой амулет. Магия этих медальонов была слабее настоящих чар Ривален, которые она накладывала в тот день, когда мы покидали столицу, но эффект у них более долговечный. Кулон слегка менял черты лица, мог изменить цвет волос, нарисовать на лице россыпь веснушек да и только. Почти как театральный грим. Вот и у Авеликуса была теперь огненно-рыжая шевелюра и невероятно аристократичные черты лица, что вряд ли кто-то из гостей усомниться, что он прожил всю жизнь в лесу.

Мои черные волосы цвета не изменили, но стали длиннее и завились так, будто я только покинула модный парикмахерский салон. Мои глаза горели голубым цветом и стали более круглыми, и теперь, глядя в свое отражение, я сама себе казалась какой-то фарфоровой куклой. Было во всем этом нечто увлекательное, но и жуткое, особенно если помнить, зачем мы здесь.

Эшер почти не изменился, разве что амулет решил подчеркнуть ему скулы, а брови лежали более сурово, и теперь в своем парадном кафтане он был похож не на волшебника, а на закаленного военной службой капитана. Я положила руку на его предплечье, и думала, что наша пара будто покинула магазинчик с детскими игрушками — строгий солдатик и кукла из фарфора.

В город мы продвинулись тем же путем, как пришли в прошлый раз с Ривален и Дизгарией. После очистили одежду магией и переоделись в нарядные платья и костюмы, которыми Дизгарий запаслась заранее, а после мы подогнали одежду под нужный размер с помощью магии. На мне было платье лазурного цвета, напоминающее цвет глаз Эшера.

Внешне мы теперь все казались богатыми особами, но я беспокоилась из-за того, что большинству из нас не доводилось быть на подобных приемах. Хоть я и постаралась обучить их танцу и основам дворцового этикета, но времени у меня было не так уж много. Вот Ходжекус уже зачем-то ковырялся в ухе. Я одернула его:

— Поздно, гигиеной ушей нужно было заниматься дома!

Ходжекус рассмеялся, глядя на меня.

— Да успокойся, Айрин. Если что мои манеры можно будет объяснить, что я из далекого Никогданевиделвиля, и наши традиции отличаются от ваших.

Я закатила глаза, обреченно вздыхая. Дизгария покашляла, напоминая о себе.

— Наш план, — посмотрела она на нас выразительно своими карими глазами, — заключается в том, чтобы выманить Ануира в сад, и позаботиться о том, чтобы не было лишних ушей. Так же неплохо было бы внимательно послушать, что думают другие люди об открытии банка магии.

— Тебе не опасно быть здесь, Дизгария? — Риливикус выглядел невероятно эффектно в парадном костюме, если бы он еще не бросал такие опасливые взгляды по сторонам. — Тебя же чуть не поймали!

— Опять за свое, — вздохнула девушка, разглаживая невидимую складку на своем нежно-зеленом, как мятное пирожное, платье. — Мы это уже обсуждали. Никто не видел моего лица. И никто лучше не ориентируется во дворце, чем я.

— Ладно, пойдёмте уже, а то тут холодно, — скривилась Ренефрия, положив руки на голые плечи. Накидка была тоненькая, из прозрачной ткани.

Дизгария кивнула и раздала нам ранее похищенные приглашения. Я оказалась некой Майей Лорантант из древнего рода Лорантантов, занимающихся производством творога для столичных ватрушек. На миг я подумала о том, что бедняжка Майя осталась без возможности выгулять свое новое платье и осталась дома в твороженном плену. Даже стало жаль незнакомую мне женщину, но я решила об этом не думать.