— А как же? Я видел утром на ее шее твой кулон, — отметил Риливикус. Собравшиеся присвистнули, поражаясь внимательностью соплеменника. Да, недаром он был вожаком наравне с Дизгарией, умел подмечать такие детали.

Эшер застыл, чувствуя, что кровь приливает к его лицу. Тут он вспомнил то, что почему-то так легко забыл. Точно, еще сам Старлот рассказывал ему про эту традицию, правда ему тогда едва исполнилось одиннадцать лет. И, конечно же, он про это благополучно забыл!

Или не забыл, а всегда помнил, просто не придавал значения? По сути своей, этот кулон что-то вроде его сердца. Когда он признавался в своем происхождении Айрин, он впервые показал ей свой кулон, будто открывая душу. А при прощании и вовсе отдал его. Как это еще можно расценивать, как не проявлении любви и желание всегда быть рядом? Так, неосознанно, в порыве чувств, он сделал то, на что пошел бы только спустя множество дней размышлений.

«Да, я люблю Айрин, и хочу, чтобы, когда все это закончилось, мы были вместе всегда. Если для этого нужно скрепить узы как-то официально, то я не против».

Вот только готова ли Айрин? Эшер видел, как в ней борется чувство справедливости и самоотверженности. Она хочет быть как Нералида, он видел это в ней с момента первого знакомства. И если Айрин решит, что для достижения цели нужно пожертвовать собой, она же пожертвует! Эшеру стало не по себе от такой перспективы. А еще он подумал о том, что Айрин не поймет его, если он предложит ей брак. Может, решит, что он хочет привязать ее к себе?

С другой стороны, уже все сделано. Айрин рано или поздно узнает об этой традиции. Древние вообще не очень-то заботятся о личной жизни окружающих, любят лезть в чужие любовные дела, как Эшер уже отметил.

Остаток вечера Эшер думал лишь об Айрин, а засыпая на осенней земле, он сжимал в руке кулон, и едва сдерживался, чтобы не прошептать ее имя. Как же ему сейчас хотелось оказаться рядом с ней, поцеловать и признаться в том, как же сильно он ее любит. Так сильно он никого в жизни не любил.

Не смотря на разногласия, остальная часть нашей миссии прошла гладко. Мы все-таки пробрались в зал, в котором были таблички, и едва удержались от удивленного возгласа, когда увидели их количество. Вся комната была заставлена большими серыми камнями, к которым крепились деревянные таблички. И пока я гадала, сколько понадобится времени, чтобы скопировать все содержимое с помощью карандаша и бумаги, и уже готовилась впасть в панику от безысходности, как Ривален очень ловко провела рукой над несколькими табличками, а затем положила ладонь на бумагу, которой мы запаслись в больших количествах. Эффект был почти такой же, как если бы мы обводили буквы карандашом на бумаге, но в десятки раз быстрее. Дизгария осталась у дверей караулить, и где-то минут через полчаса нашего увлекательного занятия (Ривален копировала, а я старалась ей не мешать), древняя сообщила:

— Сюда идут! — и тут же, как тень, шмыгнула в ближайший темный угол.

Я замерла и посмотрела на Ривален. Древняя не растерялась, указала мне место, куда спрятаться, и исчезла из виду сама. Чувствуя, как потеют ладони от волнения, я поспешила последовать примеру опытных шпионок, спряталась за одной из колонн с табличками. Едва успела до момента, как в комнату вошло несколько людей. Одного из них я даже узнала, это был, конечно же, неподражаемый профессор Хкарлус, которого знал любой студент. А вот еще двоих ученых я не знала лично, но периодически видела в университете. Они тоже были какими-то важными фигурами в своих узких кругах.

— Она сказала, что у нас есть месяц до открытия банка, — в голосе высокого мужчины, который чуть сутулился, слышалось беспокойство. — Мы ничего не успеем, профессор! Это просто невозможно!

— Не паниковать! — прервал его Хкарлус, который не выглядел особо уверенным. На лысом затылке выступило несколько капелек пота. — Самое главное — это перевести основы. С тем самым проектом мы успешно справились…

— Проектом! — возмутилась рыжеволосая женщина, под глазами которой глубоко залегли темные тени. — Да это просто сумасшествие. Почему вы игнорируете мамонта в комнате, профессор? Королева собирается делать со своим народом немыслимое…

— Осторожнее со словами, — Хкарлус нервно огляделся, я сильнее прислонилась к холодной колонне. — Вы хотите жить? Тогда нам придется делать то, что нам говорят! У нас нет выбора! — Он нервно засмеялся. — Мы же просто делаем свою работу. Не создаем оружие массового поражения, просто переводим текст!

— Успокаивайте себя, профессор, — покачал головой высокий ученый, — но я, пожалуй, отказываюсь в этом участвовать. Помните ту табличку? На ней было что-то про влияние на разум. А потом с королем что-то случилось… Мне страшно представить, что еще мы обнаружим!

— Еще этот банк, — согласилась женщина, заглушая голос до шипящего шепота. — Она собирается продавать людям магию! Не думаю, что в казне пустота, ей нужны не деньги, а полный контроль над людьми.

— Довольно. Если вас что-то не устраивает, скажите это лично королеве, — резко перебил двоих профессор Хкарлус. — Однако вы не осмелитесь ей ничего сказать, я прекрасно вас знаю. Нам нет смысла спорить, мы должны закончить работу!

— А если на этой табличке будет написано, как уничтожить мир? Или превратить людей в прах? — всплеснул руками высокий ученый. — Вы думаете, мы не будем причастны к тому, что решит устроить королева?

— Что же вы предлагаете, Ион? — устало потер лоб профессор, — Ультиматум королеве поставить? Не смешите меня. Она найдет на место вас других людей. А за ними еще, если понадобиться. Мы, простые люди, бессильны против короны.

— И мы все оставим как есть? — в голосе женщины было отчаяние.

— Как хотите, Изабелла. Только предупредите заранее о своих планах, чтобы я мог найти вам подмену на время вашего бессрочного отпуска в тюрьму, — устало вздохнул Хкарлус, и вышел из комнаты, завершая тем самым этот бессмысленный спор. Мужчина и женщина не стали задерживаться, лишь переглянулись и вышли следом за ними.

Немного подождав, мы вылезли из укрытия и поспешили закончить свою работу. Никто из нас не стал обсуждать услышанное, каждый думал о своем. Месяц до открытия банка. У нас совсем немного времени, чтобы найти какое-то решение.

В конце Ривален навела несколько иллюзий на некоторые из табличек и изможденно потерла виски.

— Все, я уже без сил. Если не хотите нести меня до дома на руках, то нам нужно уходить.

Ривален действительно выглядела устало, перестала подкалывать и отпускать комментарии по поводу людей, пока мы тихо двигались между улиц, хотя поводов было достаточно. Например, нам пришлось немного поменять маршрут из-за патрулирующей стражи, и пошли к старому дому с колодцем мы через другой район, мимо питейного заведения, из которого практически к нашим ногам вышвырнули незадачливого пьяницу. Из его носа сочилась кровь, а глаз был подбит, но это не помешало ему улыбнуться нам широкой улыбкой и заплетающимся языком проговорить:

— О, прекрасные барышни! Та драка стоила того, чтобы быть выброшенным к вашим ногам!

Мы перешли от него на другую сторону улицы и поспешили покинуть район, хотя причиной нашего беспокойства стал отнюдь не старый пьяница, а двое бугаев, выбросивших его из здания.

— Это что, древние? — слышали мы за спиной.

— Ты что, надышался алкогольных паров? Такие древние в столице?

— Нет, ты посмотри какие ноги!

Если бы мы не двигались так быстро, то может второй успел бы лучше нас разглядеть, но, к счастью, мужчины быстро утратили интерес и вернулись в трактир.

До колодца мы добрались без приключения, а там и до выхода из города было недалеко. Не передать словами с каким облегчением я вдыхала воздух, когда мы выбрались из каналов по ту сторону каменных стен. А там и до дома было недалеко!

Залезая на лошадь, я отметила про себя, что впервые назвала Лигнесу домом.