— Ничего, справимся, — бодро произнес Сайрус. — Если поторопимся, то будем дома уже к заходу солнца.

«Дома». Я оглянулась назад, на стены города, которые остались позади. Отсюда город и замок уже не казались такими большими, мы отъехали на порядочное расстояние.

— Этот город уже никогда не будет нам домом, — тихо прошептала я, глядя на восточный горизонт. Меня никто не услышал, слова унес ветер.

Я посмотрела на Эшера. Он меня прекрасно понял бы. Лойран тоже закрыт для него навсегда. А я тогда еще и не знала, что Лойран для него значит больше, чем я думала.

— Да, — на моих губах вдруг появилась улыбка. — Если поторопимся, то скоро будем… дома.

Там, в диком лесу, меня ждали родные, и мне хотелось поскорее вернуться к ним.

Сайрус немного ошибся в расчетах, когда мы добрались до необъятного леса, уже была глубокая ночь. Все мы были уставшие и вымотанные, а еще жутко голодные. Я ужасно хотела смыть с себя сегодняшний день. Искупаться, пускай даже это будет застоявшееся озеро, в котором живут змеи. Ноги гудели от пройденного пути. Алан предложил каждому сделать палку для ходьбы, чтобы упираться на нее, и не упасть. А упасть было легко. Периодически мы перебирались через рощи и овраги, в одном месте я чуть не растянулась на земле, на помощь вовремя пришел Эшер, и подхватил меня руками.

— Я думал, что поселение находится ближе, — выдохнул Сайрус, когда мы устроились на короткий привал. Мир уже тонул в сумраке.

— Мы идем круговым путем, — объяснил Авеликус. Он достал из кармана нож и аккуратно срезал кору с дерева. Иногда ему удавалось найти что-то съедобное, что он отправлял в рот. «Древесная жвачка» — объяснил он, кора заставляла желудок урчать чуть тише. Я отказалась, как и Сайрус, Эшер взял одну, но выплюнул при первой же возможности. А вот Алану понравилось. Он сказал, что этот вкус ему напоминает его детство.

— Ты жил в лесу? — поинтересовалась у него Ривален. Не то, что ей было очень любопытно, скорее просто скучно. Дорога не выбила ее из сил так, как нас, но она понимала, что «человеки» должны немного отдохнуть.

— Нет, в деревне, — Алан опустил голову, его челюсть двигалась, пережевывая жвачку. — Но, моя мать была путешественницей, умела выживать в лесу и в дороге. Она часто приносила из леса ягоды или грибы, а иногда древесный сок.

— И ты такой вымахал на грибах и ягодах? — усмехнулся Авеликус. Усмешка была доброжелательной. Алан помялся и кивнул.

— Да. Но дело не в этом. Я…

Он замялся, потом посмотрел на меня. Я ободряюще улыбнулась.

— Я полукровка. Во мне кровь великанов, поэтому я такой… большой.

Было видно, что Алану не особо нравится говорить об этом, но он понимал, что нет смысла скрывать и делать вид, что он крепок, потому что в детстве много кушал и занимался спортом. Все было скорее наоборот.

— А ты когда-нибудь видел великанов? — первым нарушил вдруг затянувшуюся тишину Сайрус.

— Нет, — качнул головой Алан, не поднимая глаз. — И вряд ли они меня примут. Кто любит полукровок?

Я сразу же глянула на Эшера. У того был отсутствующий взгляд, он чертил что-то на земле своей палкой для ходьбы, делая вид, что это занятие очень его увлекло. Затем краем глаза заметила, что Ривален и Авеликус многозначительно переглянулись. И правда, кто любит полукровок?

— Я люблю, — вдруг сказала я, и посмотрела на Алана, будто сжавшегося от бремени своей крови. Он удивленно посмотрел на меня, часто-часто заморгал, не веря своим ушам. Затем перевела взгляд на Эшера. Тот продолжал следить за наконечником палки, но на губах его появилась улыбка. — Так ли важно, какая кровь течет в твоих жилах? Важнее ты сам. Ты помог нам сегодня. Не каждый человек бы пошел на такое!

— Это точно, — вставила Ривален тихо.

— …Или великан. Или древний. Какая разница, мы все неидеальны, но винить в чем-то кровь — глупо. Или определять чужое будущее за других, основываясь на внешних данных, — я посмотрела на Ривален и Авеликуса. — По большим сияющим глазам и тонким запястьям? Или слишком большому росту для обычного человека? Если тебе раньше попадались такие люди, то забудь о них. Для меняя важнее твои поступки, а не твоя родословная, — я снова посмотрела на Алана. Тот вдруг улыбнулся.

— Спасибо тебе, Айрин. Отрадно встретить такого человека, как ты.

Я смутилась, а Ривален вдруг сказала.

— До вас, до людей, все в нашем мире было замечательно. Вы не можете жить без войны, и постоянно растете, как сорняки. И все прекрасное вокруг вас погибает…

— Ривален, — Авеликус покачал головой. — Не будь злюкой!

— Но это правда, — отвернулась Ривален. — Я что-то не слышала историй про то, как великаны и древние воюют. Почему-то мы умудрялись жить в мире с ними. И с Гарпиями. Кажется, что до появления людей никто из нас не замечал, что мы разные.

— Нет, Ривален. Замечали. Иначе полукровок было бы гораздо больше, — Авеликус усмехнулся.

— А может люди и есть полукровки? Дальние-дальние потомки? — задумчиво пнул камушек Сайрус.

— И где же тогда у меня крылья гарпий? — тихо посмеялась я, косо глядя на Ривален. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, как ей не нравятся люди.

— Ладно, — Авеликус поднялся со своего места. — Посидели и хватит. Пора двигаться дальше.

Мы продолжили идти. В молчание, потому что все чувствовали себя немного неловко из-за слов Ривален. Она шла впереди вместе с Авеликусом, и они что-то тихо обсуждали. У Ривален на лице была обида, а Авеликус был спокоен, и что-то ей терпеливо объяснял. Чуть позади них шел Сайрус, опираясь на палку и постоянно зевая. Синяк на его скуле налился синевой. Чуть позади меня шел Эшер, а цепочку замыкал Алан.

По пути было много лесов, но они были человеческими — редкими и тихими. Из животных тут водились только кролики, белки и птицы. Иногда мы выходили под открытое небо на поля. Один раз прошли мимо поля, с которого лишь пару недель назад убрали урожай. Вдали стояли маленькие сельские домики, в которых уже горел теплый свет. На небе появлялись первые звезды, а мы продолжали идти.

— Эшер, — я поравнялась с ним, когда надоело идти в задумчивом молчании. Он тоже молчал, и судя по его глазам, он что-то обдумывал. — Ты как-то затих. О чем думаешь?

Эшер посмотрел на меня, и синева его глаз заставила сердце сделать кульбит в моей груди. Было сложно поверить, что мы снова живы, снова вдвоем. И так о многом хочется сказать, но мы будто понимаем друг друга без лишних слов. Но было что-то еще, что Эшер хотел рассказать.

— Я думаю о том, что возвращаюсь. Возвращаюсь в место, которое никогда не было моим домом, и не могло им стать, но теперь… теперь мне кажется, что я возвращаюсь туда, где меня ждут, где мне самое место, но этого бы никогда не случилось, если бы не…

Он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Я взяла его руку, наши пальцы переплелись меж собой.

— Так ты думаешь о древних? Примут ли они тебя теперь?

— Я о многом думаю, — кивнул Эшер, — и об этом тоже. И о том, что пересеклись бы у меня когда-нибудь дороги с моей дальней родней, если бы не все произошедшее? Или все случившееся было предрешено звездами — быть изгнанным, чтобы вернуться?

Я многозначительно промолчала, не совсем понимая, о чем Эшер говорит.

— Я так и не рассказал тебе. Столько всего случилось, и я не успел с тобой поделиться, — в его голосе было смятение. Я ободряюще улыбнулась. — Алинария, та древняя, рассказала правду о моей семье. Кем были мои родители, и почему все так случилось…

— Расскажи, — кивнула я, чувствуя, что Эшер ждет момента, чтобы выплеснуть все это. И он рассказал.

Рассказал, что его мать была Ванессой Лойран, сестрой Винсента. Рассказал про ее проклятье, и про Хеленикуса, согласившегося помочь. И про любовь Алварикуса, сына вождя, в юную Нессарию, одну из немногих, кто не боялся древних, не питал к ним ненависти. И про то, что после рождения он никому оказался не нужен. Алвариус отверг сына. К счастью, ему все равно помогли двое древних, Алинария и ее муж. Они отдали Эшера Винсенту под видом подкидыша. Хотя Винсент догадывался, что Эшер является его племянником. Однако он никогда не относился к нему иначе, чем как к одному из служащих людей в его замке. Эшер не знает, как Винсент относился к нему на самом деле, но ему кажется, что он испытывал к своему племяннику множество чувств, и было там место и любви, и страху, и холодности. Это было тяжело представить, как настолько разные чувства содержались в одном флаконе, но Эшер легко мне привел пример. Винсенту дороже была его семья и жена. И Агата недолюбливала Эшера, хотя пыталась это скрыть. Она подозревала в нем бастарда мужа, но запрещала себе допускать об этом мысли. Возможно, это было лишь его предположением. Агате не очень нравилось, когда Эшер играл с Мервином, а когда по его вине (как казалось Агате) Мервин во время игры упал с дерева, она вообще запретила им долгое время видеться. Относилась бы Агата к нему лучше, если бы знала правду? Знала правду, что в ее доме растет дитя с кровью древнего в жилах? И как бы к этому отнеслись бы окружающие? Да, в Лойране живет полукровок больше, чем в остальных городах королевства, но обычно те нищие рабочие. А тут полукровка при дворе, причем на такой важной должности!