— Мы будем иметь в виду, Зарема, твое дружеское предложение, но пока попытаемся обойтись своими силами.

Тогда неугомонная Зорька попыталась зайти с другой стороны:

— Насколько мне известно, девочки, большой проблемой для всех брачных агентств обычно является явный перевес невест перед женихами. Сами ж знаете, мужчины зачастую стесняются обращаться в подобные фирмы. Да и хорошие мужики на дороге не валяются: их прибирают к рукам сразу после окончания вуза ушлые девочки с наивными мордашками и цепкой хваткой матерого бизнесмена.

— Да и, вообще, нас, женщин, по жизни вечно больше, чем мужиков. А потому-то для вас, мои дорогие предпринимательницы, каждый клиент мужского пола на вес золота будет.

— Есть у меня на примете один знакомый холостяк. Ой, девочки, не поверите, у самой сердце по нему сохнет! Эх, кабы не была я замужем… Но что поделаешь, поезд уже ушел. Так вот, он такой красавчик, что Голливуду даже не снилось! Умен, воспитан, благороден, такой, знаете, джентльмен, аристократ. Бизнесом занимается, в общем, все при нем!

— Я вам гарантирую, что, увидев его фото и анкетные данные, к вам выстроится многокилометровая очередь невест, которые будут рыдать крокодильими слезами, да ещё и уговаривать вас принять какой-нибудь презент, лишь бы раздобыть его телефончик, а еще лучше, запастись вашей личной рекомендацией.

— Редкий, я вам скажу, экземпляр. Эксклюзив! Вы меня долго будете добрым словом вспоминать, когда я его приведу. Осталось дело за малым: найти его. Мотается, как и все, между Алма-Атой и Астаной, никак корни в одном месте не пустит, а жениться уже пора!

Айра и Ника беспечно рассмеялись. Обе почему–то были уверены, что у них все сразу получится. К тому же, приближался замечательный праздник — Новый год, и они уже начали понемногу заниматься приятными праздничными хлопотами.

Наступающий Новый год так не был похож на предыдущий, что у Айры при одном воспоминании о событиях годичной давности поднималось давление.

Андрей целыми днями пропадал у себя на работе, стараясь нагнать упущенное. Он хотел вывести предприятие, если не в лидеры полиграфического производства южной столицы, то хотя бы попасть в первую пятерку.

Айра с Никой оживленно обсуждали предстоящую работу, разные детали рекламной кампании своей фирмы, разрабатывали анкеты для будущих клиентов, выясняли через Интернет координаты зарубежных брачных агентств, включая страны ближнего зарубежья, искали подходящее помещение для офиса. И, конечно же, готовили милые сюрпризы и подарки друг для друга.

Айра верила, что ее жизнь, наконец, обретет определенность во всех областях. Но самое главное заключалось в том, что они с Андреем были вместе.

И это случилось, когда она потеряла всякую надежду, решив, что не судьба им любить друг друга, иметь семью, быть вместе. О Тимуре Айра старалась не думать.

Тимур Назаров вернулся в Астану, когда до Нового года оставалось всего лишь два дня. Не успел он переступить порог, как сразу понял, что в квартире кто–то есть.

Негромко звучала музыка, а из кухни доносились вкусные, очень аппетитные запахи. Предположив, что тетушка Сабина, которой он на всякий случай оставил запасные ключи от своей квартиры, решила сделать ему сюрприз, и прибыла в его отсутствие в северную столицу, Тимур направился в комнату.

Но в кресле перед телевизором сидела в уютном светлом халатике его единокровная сестра Лейла, с которой они чуть было не поженились, любили друг друга, но расстались по инициативе Леи спустя каких-нибудь полгода после их переезда в Астану.

Не заметив Тимура, Лейла увлеченно продолжала смотреть телевизионные новости, а он, прислонившись к дверному косяку, от внезапной сильной, душевной боли прикрыл глаза, одновременно одной рукой массируя в области сердца.

Сейчас Тимур и сам не мог себе сказать, что же это было на самом деле: подлинная любовь, либо какое-то наваждение рассудка?

Безусловно, для них обоих было огромным потрясением узнать накануне свадьбы, что они являются единокровными братом и сестрой, что у них — общий отец. Непонятно, как тогда, в те невероятно трудные, мучительные дни, им удалось вообще сохранить свой разум.

Было смертельно больно. Оправившись от первого шока, Тимур с Леей начали ломать голову над тем, что им делать, как теперь дальше жить?

В абсолютном затворничестве от внешнего мира прошли десять дней, проведенных в квартире Лейлы. Черные волосы Тимура прорезала широкая белая прядь. Лея осунулась и побледнела.

Оба страдали от жестокой бессонницы, и даже в те недолгие часы, когда им удавалось заснуть, их мучили разные кошмары. Длительная неопределенность способна свести с ума и, наконец, Тимур, не найдя другого выхода, предложил Лейле уехать в новую столицу, чтоб вдали от пересудов и любопытных глаз, от всего, что могло им напомнить пережитую трагедию, попытаться начать все сначала.

Лея, не представлявшая своей жизни без возлюбленного, горячо его поддержала.

Астана встретила новых переселенцев дождем и сильным, пронизывающим ветром, но, донельзя вымотанные душевными переживаниями, Тимур с Лейлой были просто рады и перемене места, и перемене климата.

Арендовали однокомнатную квартиру. Не сразу, но нашли приличный офис, попытавшись с головой уйти в работу. Начинать с нуля на новом месте было одновременно сложно и интересно. Шаг за шагом агентство по трудоустройству «Кашалот» приобретало в северной столице известность, уважение и популярность.

А осенью мама Роза, убедившись в твердости намерений Тимура с Лейлой обосноваться в Астане, предложила молодым свою помощь в приобретении квартиры. Женщина хотела оформить для них кредит под свой небольшой бизнес.

Немного поколебавшись, Тимур согласился взять недостающую сумму в долг, пообещав при первой же возможности вернуть деньги.

Новые, приятные хлопоты несказанно радовали.

Спустя несколько месяцев Тимур обнаружил, что воспоминания о прошлом уже не причиняют ему прежней сильной боли. Мало-помалу он привыкал и к своему новому месту жительства, и к суровому климату, характерному для здешних краев, и к особенностям менталитета местных жителей.

Астана даже начинала ему, уроженцу теплой, зеленой, ласковой красавицы Алма-Аты, все больше нравиться. Он мечтал, чтоб поскорее наступила осень, поскольку, по мнению Леи, это был самый подходящий сезон для свадебного торжества.

Однако Лейла вдруг не на шутку затосковала.

В отличие от Тимура, в первые месяцы пребывания в Астане под впечатлением новых мест и знакомств она как–то быстро отошла от пережитого потрясения, взявшись с большим энтузиазмом за обустройство их быта и организацию работы фирмы, время от времени в одной из местных газет публиковала свои материалы на социально – культурные темы, с удовольствием гуляла на набережной Ишима, с оттенком легкой грусти вспоминая Неву и знаменитые петербургские белые ночи.

На прошлое между ней и Тимуром был наложен негласный запрет, об отце они вообще не упоминали.

С приходом дождливой и слякотной осени настроение Леи резко изменилось.

При виде утопающих в непролазной грязи дорог, холодного пронизывающего ветра, от которого невозможно было нигде скрыться, унылого, как будто бы заляпанного грязью неба, беспросветной окружающей серости, на ее глаза невольно наворачивались слезы. Хотелось куда-нибудь спрятаться, лишь бы не видеть этого, угнетающего душу кошмара.

День за днем депрессия Лейлы усиливалась, ее замучили воспоминания о прошлом. Все чаще под самыми разными предлогами она стала отказываться от интимной близости с Тимуром – ее любовью, и одновременно жестоким наказанием за эту, запретную обществом любовь.

Мысль о нарушении святого табу не давала покоя ни днем, ни ночью. Она ощущала себя падшей женщиной, павшей настолько низко, что сложно было придумать покаяние, способное хоть чуточку искупить совершенный ею, пусть по незнанию, но ужасный грех.