И это бы ещё ничего, но, к негодованию Сабины, больше муж под номером «три» ничего не хотел, в смысле – не хотел ничего делать, предпочитая практическим делам теоретические размышления.

Промаявшись таким образом пару лет, Сабина однажды в отсутствие своего благоверного поменяла замки на входной двери и выставила его чемоданы за порог.

На этом эксперименты Сабины в плане устройства личной жизни благополучно завершились, а её неиссякаемая энергия перекинулась на торговлю, что приносило ей некоторое утешение и кое-какие денежные дивиденды.

Аида, немного откинувшись в кресле, и выставив на обозрение свои красивые, стройные ножки, словно угадав недоброжелательные мысли Розы, мило улыбнулась ей и с невинным видом произнесла:

— Мы с мамой так и подумали, тётя Роза, что Новый год вы в очередной раз собираетесь встречать одна, а потому и поспешили сюда, как следует старым, добрым друзьям!

Роза мысленно чертыхнулась:

— Ах ты, маленькая дрянная девчонка, уж я — то знаю, что если ты и торопилась сегодня в наш дом, то лишь потому, что надеялась застать Тимура. Вон, как вырядилась: «мини — по самое не хочу»! Мне ли не знать, чертовка, как ты сохнешь по моему красавцу? А свою подвыпившую мамашу ты захватила только для того, чтобы мы не мешали тебе охмуривать моего дорогого сыночка, да не тут — то было!

Роза ответила девушке лучезарной улыбкой:

— Дорогая Айечка, я весьма признательна вам за внимание к моей скромной особе, хотя, должна заметить, ваше с Сабиной предположение не совсем верное.

— Тимур хотел остаться дома, — даже не покраснев, солгала Роза, — я еле убедила его не делать этого. Он встречается сейчас с одной красивой и очень приятной, воспитанной девушкой, в отношении которой имеет серьёзные намерения, и я попросила его не оставлять её одну в такой замечательный праздник, тем более, что мне одной скучно никогда не бывает. Есть, что вспомнить, о чём подумать!

— Ах, тётя Роза, тётя Роза! – Аида уставилась на Розу своими большими, карими и странно – неподвижными, как и у её непутёвого отца Рустема, глазами:

— Наша старая, добрая интеллигенция!.. Пока вы выскажете свою мысль, можно заснуть. Знаю я, о ком вы сейчас говорите! Только не могу понять, как этой неваляшке удалось вам голову так заморочить?

— Красивая, воспитанная! — передразнила она Розу: Тюхтя она деревенская, вот кто! И уж совсем Тимуру не пара.

— Что ты сказала? Как ты выразилась? – зашевелилась прикорнувшая на диванчике Сабина. – Неваляшка? Это что значит?

— Неваляшками я называю тех девиц, что корчат из себя невинность – наивность, а сами «Крым и рым прошли», — пояснила дочь.

— Кого ты имеешь в виду, Аида? – враз побледнела Роза.

Та в ответ искренне удивилась:

— Ну кого ж ещё, как не эту белобрысую кошку, которую Тимур, при всём моём к нему уважении и сестринской любви, имеет глупость называть Ангелом?

— Твои сведения, дорогая Айечка, безнадёжно устарели, — облегчённо перевела дыхание Роза:

— Эта, как ты выражаешься, кошка, звонит моему мальчику каждый божий день, хотя он ей русским языком объяснил, что между ними всё кончено. Сама слышала, — добавила Роза, словно опасаясь, что ей могут не поверить.

— У Тимочки другая девушка и, похоже, на сей раз дело приобретает действительно серьёзный оборот. Думаю, это к лучшему. Тимуру пора бы жениться, да и я б чувствовала себя гораздо спокойнее за него.

Роза сознательно резала себя по живому.

— Вот как?! – брови Аиды невольно поползли вверх:

— Мой дорогой братец вляпался в очередную историю? Ещё одна неваляшка, а я не сомневаюсь, что это та ещё штучка, водит его за нос? Ну, сколько это может повторяться? Тимур никак не хочет понять одной простой истины: благородство и романтичность натуры нынче уже не в цене. Тратит силы, время, душу на каких – то уродок!

Аида, казалось, готова была расплакаться от досады и плохо – скрываемой ревности.

Сабина с Розой понимающе переглянулись. Роза поспешила предложить всем сесть за стол, но тут зазвонил мобильный телефон Аиды.

Она вышла в прихожую, а через пару минут вернулась, сообщив, что у неё совсем вылетело из головы предложение подруг отпраздновать Новый год в ресторане, и теперь ей нужно срочно идти, так как друзья уже выслали за ней такси.

Оставшись одни, подруги, не сговариваясь, дружно подняли бокалы с шампанским: «За молодых! Чтоб у них всё получилось», — думая при этом каждая о своём.

Аида поёжилась от холода в своей короткой шубке и лёгком, кокетливо надетом набекрень, меховом берете. Уже часа два, если не больше, она топталась у подъезда Тимуровского дома, в нетерпении покусывая свои чувственные губки.

Собственно, Аида вся была воплощением чувственности, что отмечали все, кому хоть раз довелось с ней столкнуться. Все, кроме её дорогого брата, как она называла Тимура. Казалось, он один не замечал её прелестей.

Невысокого роста, неполная, но приятно-округлая, от сбежавшего до её рождения отца Аида унаследовала изящную артистическую внешность, а от своей, не очень везучей матери – её холерический взрывной темперамент.

Её безупречно – пропорциональное, гибкое, соблазнительное тело просто источало негу, обещая неслыханные наслаждения и неутихающую страсть, что вовсе не являлось игрой на публику или тщательно – отрепетированным кокетством.

Напротив, эта волнующая воображение чувственность шла откуда – то глубоко изнутри, порой отчасти пугая даже саму Аиду, будоража ей, помимо её воли, кровь.

Неподдельная страстность отличала её походку, а пышный тёмно-каштановый волос выделял её в любой толпе. Даже характерный для неё неподвижный взгляд карих глаз ничуть не портил её внешности, делая её по–своему запоминающейся, особенно на фоне пухлых, чётко – очерченных губ.

Чувственностью дышали стройные, изящные ножки Аиды, а аппетитная, округлая попка приковывала взгляд. Одним словом, дочь Сабины была совершеннейшей красавицей, о которой мечтали многие.

Аида мечтала о Тимуре. В отличие от своих матерей, дети давно и крепко дружили.

В детстве они часто приезжали друг к другу в гости, вместе ходили в кино, в библиотеку, гуляли в парке, делились книгами, игрушками, своими первыми мечтаниями. Их отношения были просты и искренни.

Тимур, будучи старше Аиды почти на два года, помогал ей в учёбе, всегда заступался, если кто–нибудь во дворе или в школе пытался её обидеть. В общем, обычная детская дружба. Потом Тимур поступил в вуз, и уже меньше времени мог уделять Аиде, а она вдруг затосковала о нём, всерьёз и надолго.

После школы по настоянию матери поступила на юридический факультет, но поскольку голова её была забита совсем другим, учёба поначалу давалась плохо, так, что к концу первого курса её чуть было не отчислили за хроническую неуспеваемость.

На помощь, как всегда, пришёл Тимур. После занятий он приезжал к ней, вместе с ней изучал её конспекты и учебную литературу, объяснял непонятные вещи, искал и находил для Аиды разные методические пособия, стремился пробудить в ней интерес к учёбе, не ведая о том, что влюблял в себя девочку всё больше и больше.

В итоге, учебный кризис был преодолён, а душевное смятение Аиды только возросло. Она понимала, что Тимур видит в ней просто сестрёнку, и не более, и это обстоятельство её ужасно огорчало.

Зная о свойственной Тимуру мечтательности, и его идеале женщины, наиглавнейшей чертой которой являлась абсолютная женственность, довольно долгий период Аида честно пыталась соответствовать этому образу – так, как она его понимала.

Теперь Аида в общении с любимым старалась подчеркнуть свою беспомощность и неосведомлённость в решении каких бы то ни было житейских проблем, задавала множество разных вопросов, ответы на которые выслушивала непременно с видом внимательно-восхищённым, краснела и смущалась по любым поводам, временами загадочно вздыхала, бросая на предмет своего обожания томные и обольстительные, по её мнению, взгляды.