А как же она, Настя, терпеливо переносившая с ним все финансовые и бытовые невзгоды, пока не удалось им встать на ноги, сдувавшая с него буквально каждую пылинку на зависть, провожавших Андрея жадными взглядами ее одиноких или разведенных подруг, как она-то вдруг останется одна, пополнив собой длинные и унылые ряды тех, перед кем еще вчера с удовольствием козыряла, ощущая чувство собственного незыблемого превосходства и чисто-женской значимости?

Статус брошенной «разведенки» пугал Настю Карину больше всех мыслимых и немыслимых бед на свете. Чтобы избежать этой страшной напасти, она готова была на любые жертвы и даже унижения.

Сама предложила Андрею жить на две семьи, между Псковом и Алма-Атой, от чего он, не задумываясь, сразу же отказался.

Взывала к его совести, пугала разлукой с единственным сыном, использовала все методы с позиций добра и силы, но, убедившись в непреклонности его решения, пригласила своего, уже почти бывшего мужа, сесть за стол переговоров, чтобы по справедливости поделить все нажитое за годы их совместной жизни имущество.

Однако, к искреннему изумлению Насти, муж, заработавший их нынешнее благополучие своим потом и кровью, от всего отказался в пользу сына, лишь попросил Настю не забывать о его стариках, живших по соседству, после чего принялся наводить дела на фирме, чтобы у Насти оставалось как можно меньше проблем после его отъезда.

Сын Кариных, Вячеслав, свои переживания в связи с предстоящим разводом родителей демонстрировать не стал, лишь замкнулся в себе на какое-то время, но потом отошел, стремясь почаще бывать рядом с отцом, пока еще у него была такая возможность.

Так, не питая друг к другу ненужной, неоправданной злобы, Андрей и Настя расстались.

Счастливый Андрей Карин отправился в Алма-Ату, с нетерпением предвкушая встречу с любимой, которая все никак не могла поверить до конца в то, что их любовь – это вовсе не кратковременный роман, а основа долгой и счастливой совместной жизни.

Познавший подлинную любовь, Карин не боялся никаких трудностей, ему не впервой было начинать все с нуля. Ничто не имело для него значение в сравнении с тем, что он любит и любим самой прекрасной женщиной на свете.

Он мечтал построить для нее дом, да еще лучше и краше псковского, не дом даже, а замок, в котором ей жилось бы приятно и спокойно, а для себя лично хотел приобрести автомобиль марки «Тойота Камри», передние фары которого так напоминали ему родные, раскосые глаза его любимой.

И вдруг это неожиданное сообщение сына о тяжелой болезни его матери. Андрей вылетел в Псков, умоляя всех богов, чтоб они не лишали его так внезапно обретенного счастья.

Тем временем Айра ходила в финансовую полицию, как на работу – практически каждый день. Она проводила в этом неуютном казенном здании как правило по шесть-восемь часов, поочередно допрашиваемая то одним следователем, то другим.

Каждый из них использовал разные психологические приемы планомерного и жесткого давления на психику с тем, чтобы вынудить ее признать свою вину в деле банкротства ТОО «Адам».

Когда однажды она попыталась заявить о своих гражданских правах, ей нагло ответили, что они абсолютно правомочны держать ее хоть до двенадцати часов ночи.

При этом сами следователи нередко указывали в повестке одно время, а появлялись в другое, непрестанно шантажируя Айру наличием у них в руках непреложных доказательств ее вины, которые, тем не менее, они почему-то не торопились предъявлять напрямую.

Айра чувствовала себя узницей, брошенной в средневековую темницу, где цивилизацией даже близко не пахло.

Потом дело, которому придали статус уголовного, передали уже одному, постоянному следователю по фамилии Азизов.

После неоднократных бесплодных бесед на одну и ту же тему, он принялся устраивать Айре очные ставки с некоторыми, фигурировавшими в деле свидетелями, и в частности, с бывшими сотрудниками ТОО «Адам», которые, то ли напуганные самим фактом своего пребывания в стенах грозного и непопулярного в народе заведения, то ли предварительно хорошо обработанные предусмотрительным в подобного рода вещах старшим лейтенантом Азизовым, беззастенчиво лгали, сваливая на своего бывшего руководителя все мыслимые и немыслимые грехи, о которых они сами узнавали из наводящих вопросов следователя с насквозь буравившим их взглядом маленьких, шныряющих глазок.

Однажды в кабинет к старшему лейтенанту Азизову посреди допроса вошел начальник отдела, который с порога, брызгая слюной, начал кричать, что Эмирова своим упрямством отнимает у них кучу драгоценного времени, что ей не удастся избежать ответственности перед государством за причиненный ее деятельностью ущерб, что они выведут ее на чистую воду и непременно посадят в тюрьму.

После его ухода Азизов мягко заметил, что все проблемы можно решить гораздо более мирным, надежным и безболезненным путем, особенно такой богатой, по его сведениям, женщине, как Айра Эмирова.

Айра, по жизни придерживавшаяся правила «Правые не оправдываются», никак не отреагировала на это абсолютно беспочвенное замечание.

Измотанная бесконечными долгими допросами, на которых ей без конца приходилось отвечать на одни и те же вопросы, она мечтала только о том, чтоб все поскорее закончилось.

Айру, доведенную до предельного отчаяния, потерявшую всякую веру в человеческую порядочность и наличие справедливости в этом жестоком мире, уже практически перестал интересовать конечный результат сей чудовищной, выставленной на обозрение глупых, равнодушных зевак драме, в которой она вынуждена была играть роль главной героини.

После непрерывных двухмесячных допросов и череды очных ставок, сфабрикованное мздоимцем из финансовой полиции Азизовым уголовное дело Эмировой, обвиняемой в преднамеренном банкротстве ТОО «Адам», было передано на рассмотрение в районный суд. Собственно, другого результата от представителей финансовой полиции Айра и не ожидала.

Гораздо больше ее взволновал однажды внезапно раздавшийся ночью звонок в ее все той же арендуемой маленькой квартирке, из которой Айра не хотела съезжать ввиду присущего ей консерватизма, и в которой, благодаря заботам Андрея, минувшим летом был сделан ремонт. Айре звонил Андрей Карин.

Услышав до боли родной голос, который она безошибочно узнала бы из тысячи самых разных голосов, Айра почувствовала, как ее сердце забилось, словно готовое выпрыгнуть из груди, чтобы опередить свою, ослабевшую за последние месяцы хозяйку, и безоглядно броситься навстречу долгожданной судьбе.

Донельзя взволнованная Айра, узнав, что Андрей находится в Алма-Ате, не сразу обратила внимание на расстроенные нотки в его голосе, радостно повторяя в трубку: «О, Господи, я была не права! Какое счастье, любовь моя! Прости меня, глупую, что я не верила в то, что ты вернешься обратно. Как же я ошибалась!».

Увы, Айра действительно ошиблась, только не в прошлый раз, а в эту, оказавшуюся поистине несчастной для нее, долгую зимнюю ночь.

Как выяснилось, Андрей прилетел в Алма-Ату еще ранним утром, но только для того, чтоб передать все дела отлаженного им полиграфического производства в руки жены своего покойного друга Нурлана Сауле, поскольку вынужден был вернуться обратно в Россию в связи с тяжелым заболеванием жены, на выздоровление которой, по словам ее лечащего врача, никаких надежд практически не оставалось.

Заявив, что сейчас он не может сказать, сколько времени Насте еще суждено прожить – месяц, год или два, доктор предупредил Карина, что ей категорически противопоказаны малейшие волнения, не говоря о нервных или эмоциональных потрясениях, способных одномоментно свести ее в могилу.

У Андрея, раздавленного этим сообщением, не было иного выхода, как исполнить свой человеческий долг, вернувшись в семью, чтоб не омрачать последних дней умирающей Насти, и попытаться сделать все возможное для улучшения ее состояния.

Он не мог, не считал себя вправе давать сейчас какие-либо обещания на будущее своей горячо-любимой и беззаветно любящей его Айре, а потому искренне попросил у нее прощения и сразу положил трубку, едва ли не бегом бросившись в сторону аэропортовского терминала, чтобы отрезать для себя все пути назад.