Однако от всех расспросов Тимура Лейла упорно уклонялась, все больше и больше увязая в созданном собственными руками невыносимо тяжелом чистилище.

Однажды на центральной площади Астаны она случайно встретила своего бывшего коллегу – режиссера, с которым Лея когда-то работала на петербургском телеканале. Он ей очень обрадовался.

Они с удовольствием посидели в маленьком уютном кафе, вспоминая различные интересные моменты их совместной работы, общих знакомых, друзей.

А потом старый товарищ, всегда очень ценивший мастерство талантливого, неординарного журналиста Лейлы Майоровой, рассказал, что уже в скором времени начнется работа над любопытным и многообещающим в творческом плане новым проектом, руководство которым доверили ему, и что он был бы искренне рад, если бы Лейла вернулась на их канал принять участие в данном проекте. Все остальные вопросы он обещал уладить.

У Лейлы закружилась голова. Она внезапно почувствовала, как безумно соскучилась по телевизионной работе с ее совершенно сумасшедшим, особым, интенсивным темпом жизни, с невообразимо оригинальными ситуациями, с атмосферой всеобщего единения и понимания в момент подготовки программы, и дикой усталости, и непередаваемой радости от удачной работы.

Она ужасно соскучилась по влажному, родному воздуху Петербурга; по его красивым, широким, современным проспектам и маленьким, очень уютным улочкам; по величавым, божественно-прекрасным храмам; по прекрасным театрам и концертным залам; по интеллигентным, самобытным старушкам с трогательными седыми буклями на голове, исправно посещающими все театральные премьеры, каких нельзя больше встретить ни в одном городе мира; соскучилась по всей прежней, наполненной смыслом жизни.

Узнав, что Лейла хочет вернуться в Петербург, Тимур, у которого при этом известии враз потемнело в глазах, немного помолчал, а потом коротко и сухо обронил: «Поступай, как знаешь. Это твое полное право».

Спустя пару дней он проводил Лею в аэропорт, и больше ничего о ней не слышал.

Лейла оторвалась от экрана телевизора, чтобы пройти на кухню и проверить свою выпечку. Увидев все еще стоявшего в дверном проеме Тимура, девушка от неожиданности вздрогнула, а потом ее черные, раскосые и до боли родные глаза вспыхнули радостным светом.

Забыв обо всем на свете, она бросилась ему на грудь. Растроганный Тимур ласково гладил ее по шелковистым волосам, вдыхая их все еще любимый, бередящий душу, нежный аромат, но от поцелуя он деликатно уклонился. Лея сделала вид, будто ничего не заметила.

— Как давно я тебя не видел!.. — Тимур смотрел на Лейлу внимательным и долгим взглядом: Как ты сюда попала? Почему не позвонила, не сообщила о своем приезде?

— У меня остался комплект ключей от твоей квартиры, милый. А не позвонила я, чтоб сделать тебе сюрприз. Разве ты не рад меня видеть?

— Рад, конечно, только это все очень неожиданно.

— У тебя появилась девушка? Ты ждешь кого-то в гости?

— Никого я не жду, я по-прежнему одинокий волк.

— Одинокий волк?.. – глаза Леи затуманились:

— Любовь моя, ты вправе меня осуждать за мой отъезд. Но, пойми, мне необходимо было какое-то время, чтобы прийти в себя после всего, что случилось тогда с нами, чтобы проанализировать свои чувства к тебе, убедиться в том, что ты — единственный, кто мне по-настоящему близок и дорог.

— Я поняла, что люблю тебя! Мы не можем отвечать за ошибки родителей. Мы созданы друг для друга, ты – мое счастье, только ты!

Тимур вновь уклонился от поцелуя и объятий Лейлы. В памяти вдруг всплыла фраза из разговора с Эмилией Иосифовной Мецлер: «Там, где начинается анализ – заканчивается любовь», и невольно он произнес ее вслух.

— О чем ты говоришь, милый? Почему заканчивается любовь? Я ничего не понимаю, – обеспокоенно заговорила Лейла: Мое чувство к тебе прошло испытание временем, это — лучшее доказательство любви!

— А разве настоящая любовь требует доказательств?

— Ну хорошо, положим, я как-то не так выразилась. Но, Тимур, я летела к тебе, как на крыльях, чтобы сказать о своей любви, скрасить твой новогодний вечер, провести рядом с тобой целых десять дней полученного мной с большим трудом отпуска, и переговорить о возможности твоего переезда в Россию.

— Любовь моя, поверь, мы можем все начать сначала, понимаешь, абсолютно все?

— Благодарю тебя за заботу, Лейла, но обратной дороги для нас нет. Наша любовь, если это действительно была любовь, осталась в прошлом. Ничего уже нельзя изменить.

— Почему нельзя изменить? Разве не в наших силах исправить допущенную ошибку? Дай мне один шанс, мой любимый, и ты поймешь, что мы еще можем быть по-настоящему счастливы. Мне так тебя не хватает…

— Я хочу быть с тобой, любить тебя, заботиться о тебе, видеть тебя, просыпаясь утром, и засыпая на твоем надежном плече, хочу, чтобы у нас были дети, — Лейла все сильнее прижималась к Тимуру.

— Тебе нужно уехать, мы никогда не будем вместе, — отстраняясь от девушки, твердо ответил Тимур. — Забудем прошлое.

— Я не смогу забыть тебя, — влажные губы Лейлы мелко дрожали: Не будь жестоким, любовь моя.

— Нет, это — не жестокость, Лейла, это — необходимость. Потом ты поймешь, что так будет лучше для нас обоих. Позвони мне, когда ты почувствуешь, что я стал для тебя просто братом.

— Я буду искренне рад поддерживать с тобой родственные отношения, тем более, что недавно выяснилось, что у нас с тобой есть еще одна единокровная сестра, поиском которой я сейчас занимаюсь.

— Единокровная сестра?! Ну, наш папаша, однако, дает!..

— Не говори так об отце, в жизни всякое случается.

— Я не пойму, Тимур, почему одну сестру ты ищешь, а другую, которая сама приехала к тебе, почему-то отталкиваешь? И, вообще, ты уверен, что это — наша сестра?

— Да, только никаких подробностей сообщить пока не смогу, честно говоря, сам мало что знаю. Что же касается нас с тобой, ты ведь отлично понимаешь, о чем речь, Лейла? Тебе нужно уехать поскорей, чтобы не встречать Новый год в дороге.

— Значит, ты все–таки хочешь, чтобы я уехала? Хорошо, у меня в конце–то концов тоже есть гордость и самолюбие, я уеду! Вам не стоит меня искать: ни тебе, ни этой сестре. Ты можешь ей обо мне вообще не рассказывать, чтобы не пострадал твой благопристойный имидж. Прощай!

— Я надеюсь, когда-нибудь ты меня правильно поймешь. Если позвонишь, буду рад.

Спустя пять минут за Лейлой захлопнулась входная дверь.

Через несколько дней после встречи Нового года Айра с Вероникой въехали в офис, расположенный в том же здании, где когда–то находился «Кашалот».

Несмотря на довольно высокую стоимость аренды, принадлежавшее при советской власти партийным органам, и находившееся в самом центре города, респектабельное помещение, по мнению девушек, должно было способствовать популяризации их скромной конторы, тем более, что в нем арендовало площадь большое количество различных фирм, коих посещало множество самого разного народа.

Повесили на дверь своего офиса специально заказанную и со вкусом сделанную табличку, где были указаны название их агентства и режим работы, установили при входе в здание красочно оформленный штендер, разместили в нескольких популярных газетах рекламу «Купидона», включая интервью с его основателями.

В этом интервью девушки подробно рассказали, какие услуги предлагает и на какой слой потребителей рассчитывает фирма, безо всяких экивоков прямо заявившая, что она всерьез берется решить столь деликатную, но для многих очень мучительную проблему по поиску подходящего спутника жизни.

Успокоив свою совесть искренними заверениями при первом же случае исполнить все обещанное, Айра с Никой не пожалели слов и ярких красок, расписывая преимущества обращения именно к услугам их компании, нарисовав головокружительные перспективы, и существенно увеличив свой банк данных потенциальных невест и женихов.

Правда, в этом банке данных числилась пока одна невеста – небезызвестная Марина Маслова, решительно настроившаяся в наступившем году покончить со своей холостяцкой жизнью.