— Вспомни, сколько лет, с тех пор, как закрылась твоя районная газета, ты уже стоишь на рынке, Айра? И я стояла там же, пока не родила Дину. Здесь, кроме рынка, нам ничего не светит, пойми?

— Ты забыла, родная, еще один существенный нюанс, — вновь попыталась возразить Айра:

— В принципе, против Алма-Аты я ничего не имею. Культурный и научный центр страны, наша недавняя столица. Но ведь, Нази, кому как не тебе знать, что Алма-Ата – это тот самый город, куда я всегда мечтала въехать на белом коне? Сразу – на коне, а не нудно завоевывая эту, избалованную талантами красавицу.

— Дай-то бог тебе сначала въехать туда на поезде, дорогуша! — Назигуль гневно сверкнула взглядом, и эмоционально продолжила:

— У меня – одна молодость. Я не намерена тратить свои лучшие годы на пустые ожидания! У меня один только шанс – это ты! Понимаешь?!

— Айра, ты должна поехать в Алма-Ату и постараться выжать из Заремы все, что только возможно. Она-то ведь там устроилась!

Крепко сцепив пальцы, Айра молча слушала подругу. Жалостливой по своей натуре Айре было очень жаль Назигуль – красавицу и умницу, у которой дела не ладились ни с карьерой, ни с личной жизнью. Ей так хотелось помочь подруге, но и у самой тоже проблем хватало.

— На госслужбе с твоими талантами можно сделать неплохую карьеру, главное – попасть в эту систему! Конечно, от тебя мало что зависит, но будем надеяться, Зарема не наврала, и место ведущего специалиста в Министерстве культуры тебя, Айра, действительно ждет.

Заметив, что ее назидательный тон пришелся не по душе подруге, Назигуль побарабанила пальцами по столу и задумчиво произнесла:

— Знаешь, с годами я пришла к одному интересному выводу. Пословица «Друг познается в беде» морально устарела. Настоящий друг познается в радости. Ведь посочувствовать и пострадать за компанию, если надо, всякий сможет, а искренне порадоваться за близкого человека, без всякой зависти, без тайного умысла – способен далеко не каждый.

В ответ Айра грустно улыбнулась. А Назигуль с чувством сказала:

— Я верю, дорогая подруженька, что у тебя все получится и знаю, что любой твой успех – это всегда мой успех!

— Понимаю, ты очень ценишь нашу дружбу и по-своему привязана к нашему городу, но реальность такова, что Семипалатинск умирает на глазах. Даже когда здесь был полигон, власти не слишком о городе заботились, а теперь он и подавно никому не нужен!

Айра задумчиво кивнула головой. Назигуль продолжила давить на подругу:

— Кругом — сплошные рынки, кафешки, аптеки, да продуктовые магазины. Никто ничего не производит, разве что водку, и то большей частью «левую». На какую хорошую жизнь здесь мы можем рассчитывать? Вот, Алма-Ата – это уже абсолютно другой уровень, другие возможности! Что скажешь, моя дорогая?

Айра чувствовала себя неловко от того, что лучшей подруге приходится ее убеждать – уговаривать, как девочку – несмышленыша.

Она немного помолчала, теребя край скатерти, посмотрела в окно и с грустью заметила:

— Светает, совсем скоро мне нужно отправляться в дорогу, и когда нам теперь доведется встретиться – неизвестно. Но, раз надо – значит, надо!

— Прошу тебя, Нази, не переживай, если от меня долго не будет никаких известий! Ведь это только в сказках все получается легко и быстро. Дай мне время, договорились?

Через день Айра Эмирова отправилась в южную столицу Казахстана – город Алма-Ату.

Айра всегда избегала дорожных знакомств, вагонных откровений, а потому весь не очень близкий путь она провела в попытках скоротать время.

Читала купленные в последнюю минуту на перроне вокзала газеты, смотрела в окно на бесконечную и равнодушную к ее мыслям степь, ворочалась на матрасе, пытаясь уснуть, а душа томилась неизвестностью и чувством возложенной на нее серьезной ответственности.

Вообще, Айра, при всей ее внешней безалаберности и веселом нраве, пожалуй, была самой ответственной из их дружной троицы.

В девятом классе она перешла в новую школу, где подружилась с Назигуль и Заремой.

Варилась в одном котле с ними и Зинка по прозвищу «Пончик». Но она часто пропускала занятия, поэтому дружила с девчонками от случая к случаю, так сказать, периодически.

Любимым делом Назигуль, младшего ребенка в семье, являлось, по ее же собственным словам, ничегонеделание.

Зарема, происходившая из не очень благополучной семьи, постоянно была озабочена решением личных проблем.

Так что за какой-либо практической помощью или моральной поддержкой подруги, как правило, обращались к Айре, или как ее еще называли в тесном кругу, к толстушке Айре.

Строго говоря, в отличие от Зинки, Айра толстой не была. И даже полной не была.

Невысокого роста, она имела тонкую талию и пропорциональное тело. Но, возможно, в силу характерной для нее женственности, Айра при своем сорокасемикилограммовом весе выглядела весьма аппетитной особой, за что и получила веселую приставку к своему имени.

Однако сейчас в поезде ехала толстушка-Айра – задумчивая.

Ей было, над чем ломать свою голову, уж слишком неожиданным оказалось предложение Заремы Башировой, на протяжении последних нескольких лет не подававшей о себе вообще никаких вестей, и вот сорвавшей ее в дорогу, по которой когда-то в поисках лучшей доли умчалась она сама.

Собственно, Зарема всю свою сознательную жизнь стремилась попасть в столицу. Айра с Назигуль перешли уже на последний курс местного пединститута, когда их настойчивая подруга с четвертой по счету попытки сумела-таки поступить на юридический факультет столичного университета.

Но после его окончания осесть в Алма-Ате Зареме не удалось. Тем не менее спустя время, уже будучи замужем, Зарема вновь отправилась на покорение дразнившей ее воображение заманчивой и перспективной столицы.

Первые два года подруги активно общались, частенько созванивались, приезжали друг к другу в гости, а потом Зарема, как в воду канула, даже не откликнулась на приглашение Назигуль на ее свадьбу.

На все расспросы подруг вечно хмурая мать Заремы отвечала, что дочь поменяла место жительства и работу, но никаких координат для связи ей не оставила, а при надобности она сама звонит в отчий дом.

Назигуль с Айрой сделали вывод, что Зарема из каких-то соображений решила поставить на их давней дружбе большой, жирный крест. И вдруг Зарема, или по-школьному – Зорька, неожиданно объявилась на своей малой родине.

Зорькой Зарему прозвали за кое-какие характерные особенности ее внешности.

Уже в старших классах она имела достаточно крупную для девушки ее возраста фигуру с покатыми плечами, широкой, почти круглой спиной и пышной грудью.

Вообще, Зарема вся была такой сдобно-обтекаемой, что мимо нее сложно было спокойно пройти.

Ее хотелось, в зависимости от настроения, ущипнуть, погладить, потрепать, заглянув при этом в ее глаза: большие, карие, опушенные длинными прямыми ресницами, и всегда чуть-чуть влажные. В общем, самая настоящая Зорька, да и только!

Заремка на прозвище не обижалась. Собственно, она никогда ни на кого не обижалась, ни с кем не конфликтовала, а потому прозвище «Зорька» скоро стало восприниматься всеми просто, как ее второе имя, без всякой насмешки или подковырки.

В один прекрасный день Зорька-Заремка позвонила Айре, сообщив ей, что она в городе, и пригласила ее в гости, к большому удивлению Айры, одну, без Назигуль или Зинки.

За то время, что они не виделись, Зорька еще больше располнела, обогнав в весе Зинку, но в отличие от последней, никаких комплексов по этому поводу не испытывала.

— Хорошего должно быть много, — с порога пояснила она остолбеневшей при ее виде подруге.

Как выяснилось в ходе разговора, за последние годы в Зорькиной жизни произошло много позитивных перемен.

Зарема без связей сумела устроиться в Министерство культуры главным специалистом по юридическим вопросам; выбить в своем родном ведомстве, а потом и приватизировать однокомнатную квартиру в малосемейном общежитии.