В ходе проверки был обнаружен расходный ордер на 1000 долларов, выписанный на имя преподавателя института, имя которой было отлично известно Татьяне Евгеньевне.

Естественно, она не поверила, что преподаватель могла подрабатывать на радио в качестве рекламного агента. Встал вопрос: Кто присвоил комиссионные?

Менеджеры не имели права получать комиссионные от рекламы, которую рекламодатель разместил по собственной инициативе.

Но поскольку известный в городе педагог не мог взять у банка рекламу, то логично было предположить, что рекламный отдел радио присвоил деньги, к которым не имел отношения.

Эта преподаватель познакомилась с Айрой сразу после её устройства на радиостанцию. Как то часто бывает у жителей Средней Азии, у них нашлись общие дальние родственники.

Переехав в Алма-Ату, Назигуль также быстро нашла общий язык с этой женщиной, не раз бывала у нее в гостях.

Поэтому, когда менеджеры одного банка пришли к ним на радио разместить рекламу на 10 000 $, Назигуль бросилась к подруге с просьбой записать комиссионные от рекламы, а это 10% от суммы, на имя преподавателя.

Чтоб получить деньги, нужно было создать видимость, будто эту рекламу принес не банк, а кто-то со стороны, чьи услуги требовалось оплатить. Но загвоздка заключалась в том, что для выписки расходного ордера необходимы паспортные данные.

Айре сложно было согласиться на заведомый обман руководства компании. Но Назигуль чуть не плакала, говоря, что с их телерадиокомпании не убудет, если эта 1000 $ останется в ее кармане. Зато для нее это большие деньги, которые помогут ей быстрее встать на ноги и приобрести жилье.

Удивляясь наивности подруги, которая думает, что в мегаполисе просто купить квартиру, Айра в конце концов согласилась. Она понятия не имела, что Назигуль за ее спиной делает деньги.

Они выписали расходный ордер на имя ничего не подозревавшей преподавательницы, а 1000 долларов Назигуль взяла себе. Теперь обман вскрылся.

Первый вице-президент канала «СанаТ» тотчас поставила в известность Рината Ашкаева о финансовых нарушениях в подразделении, вверенном Айре Эмировой.

Мутных метала громы и молнии, даже угрожала уволиться, если делу не будет дан ход.

Безвольный Ринат Ашкаев не решился вступать в конфликт с первым вице-президентом.

Татьяна Евгеньевна производила впечатление такого знающего и абсолютно уверенного в себе человека, что Ашкаев не представлял, как он будет управлять компанией без Мутных.

К тому же у него, помимо ТРК “СанаТ”, был другой бизнес, который требовал времени и внимания, из-за чего Ринат не хотел лишний раз отвлекаться на телерадиокомпанию.

Тем не менее Ашкаев предложил Мутных дать Айре возможность исправить допущенные ею недочеты.

Для этого он решил перевести Айру с должности главного редактора радио на должность начальника рекламного отдела, то есть занять место Назигуль Калижановой. А Назигуль оставить там в качестве менеджера.

Да, для Айры это будет служебное понижение, но зато Ашкаев мог надеяться в будущем вновь привлечь ценного сотрудника к творческой работе, ведь конкуренцию на рынке СМИ никто не отменял.

Ашкаев переговорил с Эмировой. Айра была в шоке.

Однако подвинуть с насиженного места подругу, у которой на руках маленький ребенок и муж – тунеядец, она тоже не могла. В противном случае ее совесть бы замучила.

Поэтому Айра не стала объяснять Ашкаеву, что она не присваивала злополучные 1000 $ и не попыталась удержаться в компании на предложенной ей должности.

На следующий день на стол президента ТРК «СанаТ» легло заявление об увольнении по собственному желанию от главного редактора радио.

Назигуль восприняла решение Айры, как нечто само собой разумеющееся. Яжемать! Что тут непонятного? Дорогу мне, дорогу!

Ашкаев подписал её заявление. Правда, бухгалтерия “забыла” начислить Айре Эмировой зарплату за последний месяц, а она из гордости напоминать об этом тоже не стала.

Привыкшая за последний год к интенсивному и очень напряженному ритму жизни Айра, внезапно оставшись без работы, впала в депрессию.

Целыми днями она лежала на диване, бездумно разглядывая потолок, в тесной комнатке, оклеенной дешевыми обоями мрачной коричневой расцветки, которую девушка делила с золовкой Назигуль.

Айра была не в состоянии ни двигаться, ни говорить, ни думать о чем-либо конкретном. Все ее желания пропали, мечты испарились, как будто их никогда и не было. В сознании царила оглушающая, беспросветная пустота. Ее никто не беспокоил.

Такая же худая и черная, как и ее брат Аман, золовка Назигуль только иногда мелькала молчаливой тенью перед потухшим, ко всему безразличным взором Айры.

Девушка предпочитала проводить свободное время в другой комнате, где стоял новый телевизор с большим экраном, который, со слов Назигуль, ей подарил один из благодарных рекламодателей.

Сама Назигуль Калижанова нередко задерживалась на работе, вникая во все нюансы и специфические особенности телевизионной рекламы, чтоб не ударить в грязь лицом перед могущественной Татьяной Евгеньевной Мутных.

Ведь Назигуль надеялась рано или поздно завоевать доверие и поддержку железной леди канала. Её муж Аман, как правило, домой возвращался ближе к ночи.

Обожавший, несмотря на свою худобу, вкусно поесть, он строго соблюдал часы приема пищи, после чего тут же уезжал на служебной машине к появившимся у него в Алма-Ате приятелям, или просто таксовал по городу, зарабатывая на карманные расходы.

Шли дни. У Айры появились первые признаки выздоровления.

Она вдруг почувствовала невыразимую душевную тоску и сильное внутреннее смятение. Ей стало не хватать воздуха, человеческого общения.

Хотелось с кем-то поговорить, посоветоваться, поплакаться, поделиться своим глубоким отчаянием и накатившими на нее разными страхами, ощутить участие к своей непростой и переменчивой судьбе, услышать теплые слова дружеской поддержки и любви.

Но Назигуль, озабоченной решением собственных материальных, семейных и служебных проблем, было совсем не до Айры.

Она начинала хмурить брови и всячески выказывать недовольство, стоило только подруге завести какой-либо разговор на посторонние темы.

Однажды Айра, ослабевшая от бессонницы и постоянных тревог, обратилась к Аману с просьбой довезти ее до мечети, где надеялась найти, пусть небольшое и кратковременное, но все же успокоение для своей измученной души.

Но ее бывший водитель, еще недавно внимательный и предупредительный, порой едва ли не до тошноты, ответил, что он занят, и ему некогда заниматься подобными глупостями.

Случайно оказавшаяся свидетельницей этой сцены, Назигуль безучастно заметила, что к ее словам муж тоже не всегда прислушивается.

Задыхавшаяся от отчаяния и одиночества, Айра в эти нелегкие для себя дни была бы рада увидеть даже Зинку-толстуху, которая считалась ее подругой только потому, что они: она, Назигуль, Зарема и Зинка, учились в одном классе.

Надо сказать, что из их школьного дружного кружка Зинка была самой простоватой по натуре. Она окончила в свое время бухгалтерскую школу и на этом успокоилась.

Правда, особенно беспокоиться ей, по большому счету, было не о чем.

Благодаря случаю устроившаяся кассиром на железную дорогу, она всегда имела хорошие заработки, которые ее подругам, получившим высшее образование, даже и не снились.

Перед ними Зинка любила пощеголять своими деньгами, связями, возможностями. Ведь в лихие 90-ые железнодорожные билеты были тверже любой валюты.

Перед Зинкой в те трудные годы заискивала даже самодовольная и капризная Назигуль, которой нередко приходилось ездить к родителям в деревню.

Конечно, будь Зинка хоть чуть-чуть попрактичнее, за десять лет работы на «железке» она вполне могла бы позволить себе и собственную квартиру, и машину, и даже после этого у нее еще кое-что оставалось бы на «черный день».

Но, на свое несчастье, толстуха питала слабость к показному блеску. Поэтому, когда этот самый день наступил, за душой у Зинки и ломаного гроша не оказалось.