— М-да, явление секс-символа народу, да и только, — усмехнулся про себя ещё не совсем протрезвевший Тимур, пытаясь собраться с мыслями и понять, что сей спектакль означает.

Прошло несколько минут.

Аида, по-своему растолковав молчание Тимура, приблизилась к нему так, что её мохнатый чёрный холмик оказался на уровне его четко-очерченных губ и, легонько коснувшись его широких плеч, нежно прошептала:

— Возьми меня, любимый. Мы ведь оба этого хотим, правда же?

В ответ Тимур поднял на неё такой тяжёлый взгляд, какой никогда прежде она у него не то что не встречала, но даже и предположить в нём не могла.

Этот взгляд заставил Аиду невольно отступить в сторону, но отступаться от своей главной цели, тем не менее, Айя отнюдь не собиралась.

Она искренне верила, что стоит Тимуру провести с ней хотя бы одну – единственную ночь любви, и он никогда не захочет с ней расстаться!

Аида хорошо знала, что она способна дарить мужчинам такое сильное наслаждение, после чего им уже никто, кроме неё, не будет нужен.

Но время поджимало. У неё оставался последний шанс, чтобы завоевать Тимура, пока он не женился на этой страшиле из Петербурга.

Девушка широко расставила ноги, руками обхватила пышную грудь, чуть вполоборота изогнула свой стройный стан, чтобы как можно в более выигрышном свете, на её взгляд, продемонстрировать фигуру и, глядя прямо в лицо Тимуру, сказала:

— Я никогда не поверю, что не возбуждаю тебя, что ты меня не хочешь. Это – неправда! Думаю, всё это время тебя сдерживало только одно обстоятельство: то, что с детских лет мы с тобой росли, как брат и сестра.

— Мы так привыкли к этой мысли, что сами в неё поверили. Конечно, мой положительный, мой идеальный, ты не мог позволить себе инцест. Однако это не так!

— В наших жилах течёт разная кровь. Но наши души объяты одним пламенем, их сжигает одно сильное желание. Почему бы нам не утолить его, хотя бы один-единственный раз?

Тимур молчал. Аида решила немного изменить свою тактику.

— Хорошо, Тимур, допустим, ты так не считаешь. Тогда сделай это ради меня, ради нашей долгой искренней дружбы. Возьми меня! Ну, что тебе это стоит? Один только раз, и всё!

Тимур глухо произнёс:

— Аида, не говори глупостей, ты пьяна, немедленно оденься, и – забудем этот разговор!

Айя гневно сверкнула взглядом:

— Ну уж нет, любимый! Мне, как ты понимаешь, терять уже нечего, поэтому я буду идти до конца! Я столько лет ждала этого часа, так страдала от твоей слепоты, что уж на одну-то любовную связь с тобой, думаю, имею полное право.

— Поверь, милый, тебе не придётся об этом жалеть. Ты испытаешь такое удовольствие, о котором не смел мечтать в своих самых безрассудных эротических фантазиях. Я воплощу в жизнь все твои мечты, любимый!

Аида упала на колени и протянула руку к молнии на джинсах Тимура. Он оттолкнул её. Вне себя от ярости и пережитого унижения, Айя закричала:

— Тимур, ты – полнейший идиот, упрямый болван, который не хочет замечать золото у своих ног!

— Ну скажи, что ты нашёл в своей худосочной сучке? Как ты не понимаешь, что я намного лучше? Жаль, мало этой твари от меня в прошлый раз досталось! Ну, что ты на меня так смотришь? Жалко её, да? А меня тебе не жалко? Мужик ты, в конце-то концов, или тряпка?!

Тимур встал с дивана. Не отрывая тяжёлого взгляда от замершей в напряжении девушки, он медленно стянул с себя футболку, подошёл к Аиде и, коротко размахнувшись, дал ей затрещину.

Карающая ладонь любимого оказалась столь тяжёлой, что Айе почудилось, что её голова сейчас оторвётся от шеи, словно лёгкий глупый мячик.

Подняв Аиду на руки, он поднёс её к кровати и бросил, ничуть не заботясь о том, нравится ей такое обращение с ней или нет.

Потом повалился на девушку, обрушившись на неё всей тяжестью своего большого ладного тела, подмяв её под себя так, что при всём желании она была не в состоянии пошевелить даже пальцем.

С ненавистью и презрением глядя в лицо Айи, он принялся поочерёдно вытягивать-крутить её нежные розовые соски, надавливать на её пышную грудь так, что хорошие синяки в этих местах Аиде были обеспечены.

Потом, чуть приподнявшись над ней, он расстегнул молнию на своих джинсах, высвободив своё огромное мужское достоинство, коленом раздвинул её ноги и резким, безжалостным ударом вошёл в Аиду, громко застонавшую в тот же миг, но, увы, не от страсти.

Словно какая-то бездушная и мощная машина, безумно-долг, больно он ритмично входил в неё грубыми, сильными ударами, от которых беспомощное тело Айи содрогалось, будто под ударами жестокого хлыста.

Наконец, издав короткий, резкий вскрик, он окропил грешное тело своей подружки детства обильной, густой спермой, а затем откинулся на спину.

Тимур молчал. Но его молчание казалось Аиде страшнее и красноречивее любых, самых ужасных слов. Объятая ужасом и болью, девушка поспешно сползла с кровати, кое-как натянула на себя одежду, подхватила туфли в руки, и бросилась прочь из квартиры.

Она ещё не успела толком отдышаться на улице и привести себя в порядок, как к ней привязался полицейский патруль.

Несмотря на все попытки Аиды объясниться и отчаянное сопротивление, бравые стражи порядка запихнули её в машину и повезли в ближайшее РОВД, чтобы выяснить, чем вызван её подозрительный и просто недопустимый на улицах города вид.

В отделении полиции девушку поочерёдно допрашивали двое отвратных оперов, которые склоняли её сознаться в краже, как раз накануне совершённой в одной из квартир района, где и задержали.

Они угрожали Аиде избить её и запереть на пятнадцать суток, если она будет продолжать упрямиться.

На какое-то мгновенье Айе пришла в голову мысль написать заявление на Тимура, обвинив его в изнасиловании, но, стоило ей только представить себе его тяжёлый взгляд, как она тут же отказалась от своей затеи, подумав:

— Такой выйдет из тюрьмы и убьёт, не моргнув глазом. А жить хочется. Очень хочется!

Несколько часов опера допрашивали Аиду, в основном задавая ей одни и те же вопросы: где была, с кем, что делала, и что означает её расхристанный непотребный вид?

И, наконец, она сломалась, сделав то, что от неё, в сущности, и требовалось.

Ни одной слезинки не выкатилось из мертвых, сухих глаз Айи, ни одного жалобного стона не раздалось с её запекшихся, крепко стиснутых губ, когда двое ублюдков попеременно насиловали свою нечаянную жертву в своём рабочем кабинете.

После пережитого в доме Тимура, Айю уже невозможно было чем-либо унизить, тем более удивить.

Вдоволь натешившись, довольные полисмены через час отпустили измученную девушку домой. А Аида вдруг подумала, что у неё не осталось никаких желаний, вообще никаких. На душе была пустота.

В швейном ателье Розы царила весёлая суматоха. Жениху с невестой сегодня предстояла последняя примерка, и, когда они, взявшись за руки, прошли на середину просторного холла, чтобы посмотреться в вывешенное здесь большое зеркало, все присутствующие просто ахнули от восхищения.

Тимур в белоснежной элегантной тройке выглядел не просто великолепно, а импозантно и даже аристократично.

Лейла в белоснежном длинном воздушном платье казалась ещё более хрупкой, почти невесомой и была похожа на только что распустившийся нежный цветок.

Забыв об окружающих, они смотрели друг на друга с огромным восторгом и бесконечным обожанием, как вдруг, неожиданно раздавшиеся за их спиной громкие аплодисменты, вернули счастливую пару в реальный мир.

На пороге ателье стояла, нагруженная очередными, уже привычными для неё покупками, сияющая Сабина.

Однако её улыбка сошла, как только она повнимательнее вгляделась в лицо новобрачной. Не веря своим собственным глазам, Сабина изумлённо воскликнула:

— Господи! Да это же вылитая Лайма!

— Какая Лайма? О чём ты? – ошеломлённо переспросила Роза, переводя обеспокоенный взгляд с Лейлы на Сабину, и наоборот.