Однако период относительного душевного спокойствия в жизни Айры Эмировой оказался довольно-таки кратковременным. Зарплату за первый месяц ей задержали.

Как объяснил главный редактор, газета не успела раскрутиться, а спонсоры, обещавшие неплохие финансовые вливания, почему-то эту, так необходимую для их издания помощь, все затягивали. Но при этом от обещаний своих они тоже как бы не отказывались, а потому всем членам коллектива нужно было, по его мнению, набраться терпения и ждать.

Подвели Айру и квартирантки, когда подошел срок их оплаты за следующий месяц. Хлопая глазами и непрестанно извиняясь, они умоляли ее войти в их затруднительное положение и подождать, пока родители не изыщут возможности передать им через нарочного деньги, как они всегда обычно делали.

Кое-как расплатившись с хозяйкой, которую бесполезно было уговаривать об отсрочке, Айра вновь оказалась на мели. Питалась лишь хлебом и водой, старалась как можно реже пользоваться общественным транспортом в надежде как-нибудь дотянуть до зарплаты.

Ситуация усугублялась тем, что Эмирову не оставляли в покое сотрудники кадрового агентства «Алма-Ата Персонал», которое предоставило ей работу в газете, и которому, согласно договора, она обязана была перечислить пятьдесят процентов из первой зарплаты.

Никаких ее объяснений по поводу того, что денег этих она еще не получила, никто даже слушать не хотел, угрожая судебными разбирательствами.

Айра с тоской вспоминала доброжелательных и корректных менеджеров «Кашалота», где условия постановки на учет и трудоустройства клиентов были значительно проще и даже цивилизованней, не подозревая, какие потрясения ей готовит ее переменчивая судьба.

Однажды Айра, собрав на продажу очередной пакет личных вещей, отправилась после работы прямиком к Марине, а когда вернулась домой, то с ужасом обнаружила, что ее скромные и тихие квартирантки сбежали.

Причём девушки предварительно взломали дверь ее комнаты и прихватили с собой остатки былой роскоши Айры: французскую косметику, японский зонт, парфюм, кожаный портфель и даже не побрезговали ее ночной сорочкой.

В юридическом институте, куда на следующий день обратилась Айра, студенток с такими именами, что при знакомстве назвали девушки, вообще не оказалось.

Мало того, во время этого бесплодного похода Айра попала под дождь и простудилась, из-за чего на несколько дней она слегла в постель с высокой температурой.

Когда, чуть оправившись, она вышла на работу, то встретила в офисе газеты совершенно незнакомых ей людей, по-хозяйски расположившихся в их кабинетах.

Как пояснил Айре директор компании, у которой газета «Мое поколение» арендовало это помещение, он расторгнул их договор из-за задержек с оплатой, о чем нисколько не жалеет.

К тому же, по его сведениям, газета вообще закрылась и, куда испарились ее сотрудники – он понятия не имеет.

Айра, наперед рассчитавшая каждую копеечку с учетом предполагавшейся выплаты ей зарплаты за два предыдущих месяца, не могла понять, за какие грехи ее наказывает судьба, как будто испытывая на прочность самолюбивую и целеустремленную провинциалку.

Прошло время.

Облюбовав тихое местечко в расположенном рядом с домом сквере, Айра только успела поудобнее устроиться, чтоб просмотреть предложениями о работе в газете, как вздрогнула, внезапно услышав знакомый голос: «Ах, вот ты где спряталась, наш любимый Пончик!».

Перед ней собственной персоной стояла немного похудевшая с момента их последней встречи, но по-прежнему довольная собой, улыбающаяся Зорька.

Отвыкшая от дружеского обращения, Айра не сдержалась: из ее раскосых карих глаз брызнули слезы.

Растроганная Зарема прижала подругу к своей мягкой, пухлой груди, долго гладила ее по шелковистым черным волосам, шептала добрые слова, успокаивая, как маленького ребенка. Потом пригласила в соседнее кафе и как бы между прочим заметила:

— Ты, дорогая подруженька, чай, замуж не вышла? Я потому спросила, что дверь твоей квартиры открыл какой-то очкастый мужик в распахнутой до пупа рубахе. Он и подсказал, что тебя лучше поискать вот в этом сквере.

Враз смутившаяся Айра нехотя поведала, что сейчас она зарабатывает себе на жизнь тем, что в дневное время она сдает одну из двух комнат в арендуемой ею квартире по часам, и что мужчина, открывший дверь Зорьке, это — один из ее постоянных клиентов.

Зарема в ответ удивленно присвистнула:

— Вот бы никогда в жизни не подумала и не поверила, если б кто сказал, что Айра Эмирова способна заниматься подобными вещами. Ну и ну!

Заметив, что подруга еще более смутилась, Зарема тут же поправилась:

— Да брось ты переживать из-за такой ерунды! Если здраво рассудить, то это — тоже ведь своего рода бизнес. Ты же не из чужого кармана деньги тянешь, в конце концов, да и вреда никому не приносишь.

— Просто я помню, Айра, что в школьные годы ты была нашим духовным лидером. У тебя на редкость хорошо получалось, когда ты проникалась какой-нибудь яркой идеей, убеждать других в необходимости ее реализации. Обнаружив этот твой талант, хитрюга Нази одно время даже подбивала тебя на создание нового религиозного движения.

— Помню, помню, — рассмеялась Айра: Правда, штука заключалась в том, что ничего принципиально нового мы создавать и не собирались, а хотели из каждой крупной мировой религии взять все самое лучшее и объединить в одно, выдав этот продукт за современную универсальную религию для всех людей планеты.

— А чего же ты до ума её не довела? – полюбопытствовала Зарема. Айра улыбнулась:

— Да терпения не хватило рыться в первоисточниках! Хотя, честно признаться, в те дни я нередко представляла себе такую картину: огромный, цветущий, зеленый луг, яркое солнце над головой, птички разные летают, а посреди луга стоит невысокий помост, с которого я, одетая в белые одежды, обращаюсь к собравшимся людям, а их — тысячи, с призывом творить добрые дела!

— Ты всегда витала в облаках, а, между тем, весь интерес нашей лентяйки Нази заключался только в том, чтобы занять должность казначея при этом религиозном движении. Она сама мне признавалась, — брякнула Зорька.

Однако, заметив, как потемнела лицом, услышав её замечание Айра, она сразу переменила тему разговора.

Айра, давно соблюдавшая строжайшую экономию, чтобы не оказаться без крыши над головой, сейчас с удовольствием потягивала ароматный кофе со сливками, и с интересом слушала старую подружку, переключившуюся на рассказ о собственном житие-бытие.

Как выяснилось, адрес Айры ей удалось узнать через Марину, с которой, по словам Зорьки, она «все нормально развела». «Развод» этот заключался в следующей истории.

Во-первых, муж Заремы Салим, поступив заочно на юридический факультет, сменил уже наскучившую ему униформу работника ГАИ на белый воротничок сотрудника одного солидного коммерческого банка.

Клиенткой этого банка по счастливой случайности оказалась их давняя добрая знакомая Марина. Работавший заместителем начальника юридического отдела, Салим пообещал ей свое заступничество, если у Марины будут проблемы с погашением полученного кредита.

Во-вторых, ушлая Зорька спустя столько лет догадалась пересчитать общую сумму денег, выплаченных когда-то Марине за аренду землянки, которая стояла на месте Маринкиного дома, и где Зарема одно время проживала со своей семьей.

Эти бухгалтерские расчеты заставили бережливую Зарему усомниться в справедливости установленной ей на тот момент оплаты со стороны тогда еще малознакомой женщины. А это означало, что Зорька за взятый ею на реализацию товар, который когда-то продавала на барахолке Айра, Маринке Масловой ни копейки не должна!

В доказательство своей правоты Зарема вынула из сумочки листочек, испещренный разными цифрами, и с большим азартом принялась объяснять подруге, в чем соль данной несправедливости.

Айра, как истый гуманитарий, не воспринимавшая бухгалтерию на каком бы то ни было уровне вообще, в расчеты эти вникать не стала, но поняла, почему Марина, не отличавшаяся большими математическими способностями, с Заремкиными корректировками вдруг так безоговорочно и полностью согласилась.