Нил повесил трубку и посмотрел на Сью.

— Она до смерти боялась, что мы не доберемся сюда целыми и невредимыми.

— Понятное дело. Она же любит тебя.

— Знаю. — Он сел на диван. — Я не хочу причинять ей боль, Сью.

— Ну, может, тебе удастся заполучить нас обеих.

Он одарил ее ухмылкой, которую она, казалось, ожидала.

— Ну, короче, — сказала она, — Меня ты больше не получишь. Пока мы остаемся здесь, в смысле. Это было бы как-то неправильно.

Нил вздохнул, затем кивнул и пробормотал:

— Возможно, это и к лучшему.

— Да. Я займу диван. Ты можешь лечь на ее кровати.

— Лучше тебе спать на кровати, — запротестовал Нил.

— Ни за что. Это кровать Марты, и она не захочет, чтобы в нее ложился кто-то посторонний. Ты займешь кровать, а я буду спать здесь, на диване.

— Мы будем в разных комнатах.

— Ты хочешь, чтобы она вошла и обнаружила нас в одной комнате?

— А если появится Распутин?

Сью ухмыльнулась.

— Я закричу. Ты прибежишь и пристрелишь в него.

— Я серьезно.

— Я тоже.

— У меня есть идея получше, — сказал он. — Ты спишь на диване, а я в кресле. — Он кивнул в сторону большого мягкого кресла Марты.

Сью нахмурилась от такого заявления. Затем улыбнулась и сказала:

— Тут тебе самое место.

— И я буду спать в одежде, — сказал он. — На всякий случай.

— Из-за Распутина или Марты?

— Из-за них обоих.

Когда он вышел из ванной, в гостиной горела только тусклая лампа рядом с креслом. Сью растянулась на диване, ее голова покоилась на подушке, светло-голубое одеяло укрывало ее почти до плеч.

— Можно я поцелую тебя перед сном? — спросил Нил. — Марта не узнает.

— Подойди сюда.

Он подошел к ней. В неясном свете лампы он увидел, что ее плечи обнажены. Нил опустился на колени рядом с диваном.

— Во что ты одета? — спросил он.

— В то, что на мне.

— И что это?

— Одеяло.

— И все?

— А что еще мне нужно?

— А как же Марта?

— Ты же не снимаешь свои шмотки. Тогда не обязательно нам обоим спать одетыми.

Улыбаясь, она высунула обнаженную руку из-под одеяла и погладила его по щеке.

— А как насчет Распутина?

— А он что, ревнивый?

— Хочешь быть голой, если он сюда вломится?

— Какая разница? Ты же собираешься застрелить его.

— А как же я?

— О чем это ты?

— Как я смогу заснуть, если буду знать, что ты голая?

— Да просто выкинь это из головы, — сказала она. — Ее улыбка померкла. — Дело в том, что я не могу спать в одежде.

— Ты шутишь.

— Не-а. Я слишком много ворочаюсь. Если на мне есть какие-то шмотки, они все перекручиваются, в кожу врезаются ужасно. Терпеть этого не могу.

— В самом деле?

— Ага.

— По-моему, ты это только что выдумала.

— Нет. Ну так что, целовать меня собираешься?

— Угу. — Наклонившись, он поцеловал ее в губы. Ее рука легла ему на затылок и погладила по волосам.

Сью не протестовала, когда его рука залезла под одеяло. Она скользнула по выпуклостям ее грудей, вниз по ребрам и животу. Всей рукой он почувствовал ее обнаженную кожу. Гладкую, мягкую и теплую. Сью слегка застонала и заерзала.

Оторвавшись от его рта, она прошептала:

— Что ты пытаешься сделать?

— Ничего.

— Да? А то мне показалось!

Он поднял руку и вытащил ее из-под одеяла.

— Хотя, конечно, было приятно, — сказала Сью и снова поцеловала его.

После поцелуя Нил прошептал:

— Думаю, мне лучше вернуться в свой угол.

— Полагаю, да.

Он оставил ее и подошел к креслу. Стоя в свете лампы, разулся и вынул все из карманов брюк. Положил браслет и пистолет на столик с лампой, затем выключил свет и сел. Накрывшись одеялом, он откинулся на спинку кресла. Выдвинулась подставка для ног, оторвав его ступни от ковра.

— Как тебе в кресле? — спросила Сью из темноты.

— Удобно. А тебе на диване?

— Одиноко. Только не вздумай приходить, ладно? Я бы с радостью пустила тебя, но это будет неправильно.

— Я знаю. Согласен.

— Спокойной ночи, — сказала она.

— Спокойной ночи.

Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и попытался расслабиться. Но не мог выбросить Сью из головы. Он думал о том, как она растянулась под одеялом, вся обнаженная и теплая. И каково было бы оказаться с ней рядом.

Забудь об этом.

«Нам следовало остаться у меня, — подумал он. Тогда все было бы по-другому».

Но мы бы боялись, что к нам ворвется Распутин.

«Так будет лучше», — сказал он себе.

Не потому, что Марта о нас узнает…

— Нил? — спросила Сью с другого конца комнаты.

Звук ее голоса заставил его сердце забиться быстрее.

Она передумала. Собирается пригласить меня к себе.

— Да? — спросил он.

— Хочешь прийти сюда с браслетом?

— Тебе нужен браслет? — спросил он.

— Я не в том смысле. Ты хочешь им воспользоваться? Ну, войти в меня, с помощью браслета?

— Покататься в тебе предлагаешь?

— Да. Дошло, наконец.

— Я бы предпочел прокатиться на тебе лично.

Он услышал тихий смешок. Затем Сью сказала:

— Не умничай.

Протянув руку, он пошарил пальцами по столешнице, пока не нашел браслет. Взял его и надел на правое запястье. Затем поднял к лицу и уставился на него в неясном, слабом свете, проникавшем сквозь занавески.

— Его вообще не рекомендовано использовать в отношении тех, кого любишь. — сказал Нил.

Через несколько мгновений паузы Сью произнесла:

— Это мило.

— Что?

— Слышать, что ты любишь меня.

— Ну… ты и так это знала.

— Все равно приятно это слышать. Я тоже тебя люблю. Так как насчет того, чтобы прийти сюда?

— Во плоти?

— Держи свою плоть в этом кресле.

— Я бы… я действительно не хочу делать это с браслетом.

— Будет классно. Сам увидишь…

— Это против правил.

— Потому что ты любишь меня.

— Совершенно верно.

— Ну, я-то с ним вселялась в тебя.

— Ты и документами фальшивыми пользуешься. Это не значит, что мне стоит это делать.

— Струсил?

— Нет. Просто не думаю, что это особенно хорошая идея. — Он знал, что ей нужна причина отказа. Коротко поразмыслив над проблемой, он сказал: — А что, если я войду в тебя и обнаружу, что ты мне не нравишься?

— Это маловероятно.

— Но кто знает? Может, в твоей голове такая гремучая смесь из безумных мыслей и неграмотной речи, что мне захочется с диким воплем убежать в горы и никогда больше тебя не видеть.

Сью тихо рассмеялась со своего дивана.

— И к тому же, — сказал Нил, — у нас не будет ни единого шанса соблюсти воздержание, если я залезу тебе в голову. Так что… нам лучше забыть об этом, ладно? Может, завтра вечером вернемся ко мне домой. Тогда сможем делать все, что захотим.

— Что ж, решать тебе.

— Думаю, нам лучше попытаться уснуть, — сказал он.

— Хорошо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

— Приятных снов, — сказала она.

— Тебе тоже.

— И чтоб клопы не кусали.

Нил не мог уснуть. Кресло было мягким и удобным, но он продолжал думать о Сью, лежащей на диване. Его так и подмывало пойти к ней. Он также испытывал искушение нарушить правило Элизы и войти в Сью с помощью браслета.

Он представлял, как это могло бы быть.

Много раз он думал о Марте.

Разве он разлюбил ее? Вроде, нет. Тогда как он мог влюбиться в Сью?

Разве он хотел потерять Марту?

Она возненавидит меня — в ту самую минуту, когда узнает обо мне и Сью.

Он представил ее в ярости: «Ублюдок! Как ты мог так поступить со мной?»

Конечно, она никогда раньше так себя не вела.

Неизвестно, как она отреагирует и какие эмоции будут в ней господствовать: оскорбится ли она на предательство, или придет в буйную ярость, или будет умолять, или удостоит его лишь насмешливого комментария, или будет строить из себя мученицу, или проявит полное равнодушие, или храбро встретит известия, или изобразит всепрощение…