— Я не шарлатан, выступающий у цыган. У этого нет цены. — он схватился за голову, теребя белые волосы. — Это проклятье. — он замолк. Эйдан понял, что проиграл и понурив голову отправился на выход. Открыв дверь, собирался выйти, как Редьярд за его спиной добавил. — Я помню, как искали того парня. Твоего брата. В городе был шум, пуще того, что случилось с Мэтом. Мне жаль, что ты не сумел с ним попрощаться, но так ты только тревожишь его душу. А душе нужен покой. При жизни люди мало думают о ней, так дайте же отдохнуть ей после смерти тела.

— Если бы я не оказался в ту ночь на утесе. Ты бы отпустил мысли о Мэтью? Ты бы не воспользовался своей силой? — раздраженно, бросил Эд.

— Нет. Я уже проходил через подобное. И душа моя почернела, как и сердце. И покоя мне не будет. — ответил Реди и отправился за кассу. — Не ищи себе большей боли.

Эйдан шел домой и его поначалу обуздал гнев. Как же так! Он же мог помочь ему, мог ответить просто жив или мертв его брат, но вместо этого получил совет, которого не ждал и не просил. Эд устал от взрослых и от друзей, которые всегда твердили ему забыть, остыть, отвлечься, но как? Как можно перестать мучиться от неизвестности? Как перекрыть боли дорогу в сердце? Как перестать надеяться? Как перестать ждать и хоронить? Как? Ответов нет. Единственное, что Эди принял, так это твердое отношение Редьярда к своей силе. Ава и Этель получили сильнейшие и интересные дары и могут использовать их и на благо, и на защиту. А что у Реди? Тысячи голосов, которые не оставляют его ни днем, ни ночью. Тогда ясно откуда в нем желание много пить. Упиваться до такой степени, когда все равно на голоса. Шутить и быть искусственно веселым, только бы не показать, какой внутри пожар. Эйдану стало стыдно за свои слова. Он просил хранителя пойти искать его брата среди мертвых, но при этом не знал, какое это будет путешествие и что станет с хранителем после. Он пообещал себе, что больше не станет лезть к Редьярду с просьбой найти брата. Ведь это только его боль, никто больше не должен разделять ее с ним.

Разговор о поисках Джейми был забыт хранителем и Эйданом, по крайней мере, в это хотелось верить. Когда они встретились после этого, то Реди был как всегда весел и саркастичен. Эд же немного смущен и старался не попадаться на глаза новому кассиру. Об этом он не рассказал и Этель. Решив сохранить свою минутную слабость в своем слабом сердце.

Наконец, приступив к холсту, Эйдан проводил каждый вечер в компании Этель. Ему не нужна была натурщица. Ее облик он рисовал с наброска, а вот нахождение рядом дарило силы и энергию. Эд вдохновлялся Этелью и мог внезапно повернуться, когда она о чем-то рассказывала и разглядывать ее лицо, смотреть в вечерние сизые глаза. Мог подняться и обнять ее, осыпать поцелуями, когда она долго молчала. Он был сокрушен ею. Слишком быстро и слишком уязвим.

Как-то вечером Эйдан писал портрет Этель. Девушка обещала вернуться после дел в лесу, и парень не ждал ее до полуночи. Вечер выдался дождливым. Теплым и весенним, но через-чур влажным и суровым от грохота грозы. Портрет шел хорошо и быстро. Эд написал лицо натурщицы и немного волос. Попробовал закрасить фон в темно медовый, а затем в медный, чтобы ее фарфоровое лицо было единственным источником света. Он писал ее в анфас, но при этом увел взгляд и подбородок чуть в профиль, чтобы она не смотрела на него, а будто бы находилась рядом, как при обычной беседе. Просидев около двух часов за картиной, Эйдан хотел было пройтись до «Рыбной Пенни». Он давно там не был, а ведь этого его любимое место. Но не успел он отнять кисть от холста, как в комнату постучала Джоан.

— Эди! — прокричала она через дверь, а потом вошла. — Милый, я иду к Рене. Думаю, посижу у нее несколько часов. И пока не забыла, в конце этой недели я еду в Сиэтл, могу попросить за тобой приглядеть.

— Нет. — улыбнулся юноша, вставая из-за картины. — Я справлюсь. Хорошего вечера. — но ответа не последовало. Джоан подошла ближе, чтобы взглянуть на портрет, и парень понял какую ошибку допустил. Он прятал картины от родителей, в честь протеста и ему не нравилось, когда они заходили без стука и разглядывали его работы. Но ведь там были только пейзажи. А здесь портрет.

— О.- выдохнула Джоан. Она смотрела на картину. — Она очень похожа на ту девушку, которая ездила с нами в больницу за Мэтью. — женщина нахмурилась. — Ах, да. Этель!

— Он еще не закончен. — невзначай бросил Эд. Но лицо матери уже изменилось. Оно стало серьезным и стеклянным.

— Ты никогда не писал лица. — начала Джоан. — Эйдан, не стоит увлекаться этой девушкой. Сейчас в нашей семье не лучшая обстановка и я просила тебя подумать над…

— Я помню. — перебил Эд. — Помню. Но если вы все же разведетесь, то я скорее всего, останусь жить здесь.

— Эйдан, я улечу из этой части страны, если мы не придем сейчас к соглашению с твоим отцом. Меня душит этот дом, этот город и этот лес! С меня хватит страданий. Я не могу больше его оплакивать. Я устала. — протараторила Джоан. — Прошу, подумай хорошо. Если после этих выходных мы не сможем решить наши разногласия с твоим отцом, то тебе придется выбирать с кем жить до выпуска из школы.

— Я понимаю, что тебе здесь плохо. Я и сам иногда чувствую на себе последствия всего этого. — он развел руками в стороны. — Но я пока не готов просто уехать.

— Значит, ты останешься с отцом с Сиэтле? — спросила Джо. Она смотрела на портрет и понимала, что ее сын остается из-за девушки и друзей. Ей никак не приходило в голову, что у Эди точно так же болит сердце о Джейми. Она всматривалась в черты девушки и ненависть прокралась в материнское сердце.

— Она здесь не при чем. — добавил Эд, заметив, как пристально она наблюдает за его работой. — Я хотел бы остаться именно здесь. Но пока не уверен на все сто.

— Ладно. До вечера. — она слабо улыбнулась сыну и вышла прочь.

Эйдан принялся собирать кисти и тряпки, но в голове крутился разговор с матерью, который случился несколько недель назад. Собрав все необходимое, юноша отправился в ванную и включив воду, монотонно принялся мыть кисти, банки для воды и масла, полиру и различные лоскутки ткани. Он все думал, о том, как гнал мысли о семье прочь. Как старался даже не миг не задумываться о том, что родители могут развестись и он будет вынужден выбирать. Плюсом было лишь то, что ему осенью восемнадцать и если их развод затянется на все лето, то Эд возможно избежит участи плохого сына. А он таковым окажется. Ведь парень почти взрослый, а в разводе родитель хочет получить опеку над детьми, а если ребенок сам выбирает сторону, то проигравшая сторона невольно, но оказывается в обиде. Хотя, возможно, их семье это не так уж и угрожало. Эд не был любимчиком, а последние годы изгоем под родной крышей. И если отношения с матерью еще как-то держались на плаву, то с отцом дела обстояли куда хуже. Он и сам не захочет принимать Эда в свою квартиру и каждый день ругаться по пустякам. Но если он останется с мамой, то улетит куда-нибудь во Флориду и еще очень долго не сможет встретить друзей и Этель. Нет. Об этом и думать было не чего! Он не поедет с Джоан и не разделит быт с отцом. Ему нужно подыскать жилье и устроиться еще куда-то или найти работу на весь день, чтобы он мог себя содержать.

Возвращаясь из ванной Эйдан прошел мимо комнаты брата и остановился. С ним редко такое случалось, обычно он старался быстрее пройти мимо двери и по коридору, чтобы в душе ничего не дернулось. Но поглощённый в мысли о переезде, ему вдруг захотелось вновь войти.

Комната была все той же. В ней никто не жил и не мог поменять что-то. Мысль о том, что они все уедут отсюда кольнула в сердце. Возможно, в этой комнате будет новая детская. Будет жить подросток, может даже такой, как и Джейми. Хороший парень, игрок в школьный футбол, спортсмен и весельчак. Живой и с будущем. Эйдан подошел к столу брата и достал из ящика альбом, который был наполнен их семейными фотографиями и достижениями Джейми. Бережно пролистав пару страниц, он достал фото, которое было сделано в начале того лета, когда исчез старший сын Питерсов. Они у дома. Стоят в обнимку два брата. Солнечно и позади их дом. Хорошее было лето, солнечное и семейное.