— Ты хочешь сказать, что стала Хранителем от любви к природе? Или чтобы покаяться без ней? — Эйдан чувствовал себя маленьким мальчиком, задающим глупые вопросы.

— Меня не спрашивали. — отрезала Этель и двинулась дальше в лес, немного оставив этот разговор. Эйдан шел за ней следом, стараясь наступать туда же куда и девушка. Шаги ее были мягкими и неслышными — настоящий хищник. А вот мальчишка привлекал к себе слишком много внимания. Он то и дело наступал на ветки, чертыхался, поскальзываясь. А также замирал на месте от любого шума, даже создаваемого собой. — Люди берут без спроса, почему Ей нельзя взять также? — они прошли еще минут десять и только после этого лиса вновь заговорила. — Я душа, Эйдан. Не дух, не призрак, не мираж. И я даже не знаю, хорошо это или плохо. Когда я умерла, то моя оболочка рассеялась, как пыль на ветру, но под ней осталась душа. Настоящий человек, состоящий из привычек, принципов и взглядов. Я лишь потеряла тело, но не потеряла себя. Поэтому я здраво помню жизнь, могу менять свое мнение, могу что-то переосмыслить, могу полюбить. Я ответила на твой вопрос?

— Думаю, да. — Эд шел за ней, стараясь осмыслить сказанное, но даже представить себе такое не мог. Он никогда не был религиозен и уж тем более не увлекался изучениями о другой загробной жизни. Этель была человеком и не важно, что в ее теле не было костей и крови. Ведь была ее душа, то что обычно наполняет нас. — Я и подумать о таком не мог. Чувствую себя совсем узколобым. — засмеялся Эд, и девушка улыбнулась. — То есть ты платишь за свои грехи посредством защиты природы, так?

— Верно, но я не плачу за свои поступки. Я плачу за поступки человеческого рода в целом.

— Но это не честно. — выпал мальчик.

— А разве честно то, как мы поступаем с Землей? Не думаю. — она слабо улыбнулась и продолжила. Теперь их путь прокладывался в чащу — Как видишь, я другая форма жизни и существования, Эйдан. В отличии от духа, я могу спать, есть, чувствовать и умереть, но также могу этого и не делать. Со мной ничего не сделать против моей воли. В душе заключена вся энергия жизни человека, всего его привычки, мысли, желания, воспоминания и мечты. — будничным тоном окончила Этель.

— Погоди, разве душа может умереть?

— Если расколется, то да.

— Не понимаю, как это возможно. — хмурив брови, настаивал Эд.

— Душа — это субстанция. Условно она не может разбиться, как чаша. Но она может разделиться, рассеявшись на части. Какие-то кусочки растворяться в воздухе, какие-то перейдут в животных, еще меньшие в растения. Бывает хватает лишь капли души, чтобы вселиться в камень. — Этель остановилась и обернувшись, продолжила. — У души есть стержень, он может быть чем угодно. Любовью, работой, хобби и если этого не станет или изменится, то может произойти разлом или надлом. Если человек совершает зло, его душа так же разрушается, но более жестоким образом.

— А если моя душа сломается, я умру? — вдруг спросил Эд. Он не знал, хочет ли знать ответ или нет, но вопрос выпалили спонтанно.

— Нет. Ты будешь жить, если это можно назвать жизнью. Твоя оболочка продолжить существовать. А вот внутри… яблоки внешне всегда очень приятны и красивы, и ты никогда не узнаешь, сгнившего. — она замолчала, дав ему время передохнуть.

— То есть никогда не знаешь, кто уже мертв внутри… — он подумал о матери и об отце. О том, что возможно смерть Джейми сломала их души, поэтому все, что у них осталось это злиться.

— Да, Эйдан. Чужая душа потемки.

— В этом смысле, фраза обретает новое значение. — усмехнулся парень. — А как узнать жива ли моя душа? Не ранена ли она?

— Не думаю, что тебе и правда хочется знать ответ. — начала Этель, но увидев раздраженное лицо мальчика, продолжила. — Твоя душа в порядке, хотя и не полностью. Я чувствую, как в ней что-то болит, но что не понимаю. Может ты сам знаешь ответ? Просто боишься сказать?

— Нет, я не хочу говорить об этом… не сейчас… — прошептал он так тихо, что едва ли сам услышал. — Мы можем… помолчать немного?

Потупившим взглядом он наблюдал, как девушка ведет его все глубже в темноту. Огней от дороги уже не было видно и повсюду царствовал мрак. Ноги не видели четкой тропы, они шли по местам, где не ходят люди. — Этель. — взволнованно позвал парень. Он остановился, по спине пробежал холодок. Глаза в темноте не могли сфокусироваться и ветки двигающийся на ветру вдали, напоминали фигуру животного. — Я почти ничего не вижу. — Над их головами плотно заслоняли небо столетние сосны, а сам небосвод укрылся тяжелыми серыми тучами.

— Я должна была подумать об этом. — тут же ответила девушка. Она прикоснулась пальцем к ямочке между ключиц и резким движением вытянула крошечным шарик. Поднявшись над их головами на несколько метров, шар вырос до размера яблока и загорелся белым, чистым светом. Лес вокруг преобразился и Эйдан увидел пред собой ночную чащу. — Так лучше.

— Для чего мы здесь? — спросил Эд, укутавшись в куртку теплее. Несмотря на освещенный путь, приятнее на сердце не стало. Вместо деревьев лишь плотные черные тени, за которыми ничего не разглядеть. Коричнево-черное месиво под ногами и морось, начавшаяся внезапно. А небо одинокое, плоское и черное, словно отражение всей печали на свете. Идти было страшно, но останавливаться невозможно. Глаза неумолимо искали что-то во тьме отчего на душе становилось тоскливо и мрачно. Да уж лес теперь не казался ему романтичным или таинственным, теперь он был могучим, пугающим, глубоким и невероятно черным.

— Я должна исправить сломанные деревья и кустарники до наступления серьезных морозов. А также убрать тела мертвых животных из силков. — ответила Этель и обернувшись, протянула руку. — Здесь будет немного опасно, поэтому если ты не против, возьми меня за руку и не отпускай. — Эд замешкался, но все же взял ее за руку.

— А могу ли я помочь тебе с работой?

— Нет, я должна сама следить за порядком. В мои обязанности входит поддерживать лес живым. Следить за его обитателями, кормить их если наступает суровая и долгая зима. Осушать умершие деревья, сажать новые. Следить за осадками и многое-многое другое. Я живу здесь в лесу, поэтому у меня есть второй облик. Чтоб ваши охотники, лесники или просто люди не увидели девушку в чаще. Это дополнительные хлопоты. А быть лисой полезно.

— Ты все равно привлекаешь внимание. Ты черная лиса. Слишком черная. — добавил парень и увидел, как уголки губ девушки исказились в улыбке.

— Черный цвет — это наказание за человеческие проступки. Когда я отработаю долг, то его не станет. Но, честно говоря, мне он нравится. Я чувствую себя более уверенной в черном. И более эффектной, ведь я же тебя заинтересовала. — пробормотала Этель, а затем засмущавшись, улыбнулась.

— А что станет с тобой, когда ты выполнишь свое обязательство перед Природой?

— Пока не знаю, никто не знает. — смутилась девушка. — Возможно, я так думаю, мне дадут второй шанс на перерождение. Или я кану в забытие.

— Не радужно как-то. — на выдохе, произнес мальчик.

— У нас нет выбора после смерти. Пока ты жив и можешь двигать ногами и руками — впереди есть возможности, но когда ты лишь горстка остывшего праха, а затем белая воздушная жидкость, то возможностей мало. — Этель остановилась.

Теперь они были в уголке, которое стало для Эйдана местом, поделившим жизнь на до и после. Это были болота. Те самые болота, где утонул Джейми. Возможно утонул. Над зеленой трясиной клубился туман. Парень застыл охваченный ужасом, даже то, что говорила Этель о душе, о возрасте, о лесе не сравниться с тем, что он почувствовал сейчас. Все слова, сказанные до этого момента, были будто бы нормальными и приемлемыми. Но болота, где последний выдох брата еще витает над поверхностью, словно сломали юношу изнутри. Он застыл охваченный горем и пораженный тем, что вновь оказался здесь. Сейчас это место выглядит не так устрашающе, как шесть лет назад, но смерть кажется более реальной, чем тогда. — Эйдан, ты как?

— Ааа. — вяло протянул мальчик. — Прости, пытаюсь осмыслить то, что ты сказала. — Он тряхнул головой и отпустил руку Этель. Девушка направилась к трясине.