Великан обзавелся большим числом неуместных ног, должно быть, играли роль волосяной покров. Получившаяся стоконечная окрошка поползла оползнем на своего мучителя. Из разрыва у подножия головы смотрел покрытый мутной плёнкой глаз. Относительно маленький зрачок вдруг ярко засветился пунцовыми огнями. В этот момент один из исполнителей Оренктонской гвардии, оттаскивая раненого, случайно заглянул в самые глубины невозможного ока, наставил однозарядное огневое оружие к виску и нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало.

— Повезло. Вот так пользоваться подделками, — посмеявшись, сказал тому любитель высоких шляп. — Не смотрите на него! Закройте глаза!

— Закрывайте, живо! — отдал всем приказ Бургомистр.

— Ну, давай-давай. А то думал, у меня от ожиданий борода отрастёт, — прозвучало из-под цилиндра.

Он выставил ладонь, чтобы видеть только нижнюю часть туловища единого культиста. Определив центр источающего опасность ока, выхватил украшенный узором огор. Выстрел. По зрачку побежала трещина. До того, как повреждение достигло края, обременённое собственной формой создание бездыханно распласталось. Вроде бы победа, но ничего ещё не закончилось. Из огромного хребта вырвался монолитный штырь. Разъединившись на части, распустился наипрекраснейшим цветком со множеством волнообразных лепестков. Ему точно не было места в этой обители всего противоположенного красоте. В воздух поднялись зелёные огоньки, живыми каплями кружили над стеллажами да столами. Пока вспышки не отпускали взгляд единственного смотрящего, из центральной части выпрыгнула молниеносная искра, что оставила аромат зелёного луга во время дождя.

Все центры пришли к общему началу. Цветок исчез так же быстро, как и появился, оставив вместо себя сутулого человека.

— Всё, можно открывать. Если будете долго жмуриться, веки слипнутся, — донеслось спокойным тоном. — А могут ли века проделать такой же трюк…

Вермунды пришли в себя, огни вновь загорелись. Бесстрашный ловкач сидел в кресле, покуривал трубку в попытках перебить здешнее амбре. Он держал инспектора Филца за шиворот серого плаща. Пойманный как бродячий щенок служитель закона вообще никак не сопротивлялся. Вся библиотека вернулась в привычное состояние, а останки чудовищ пузырились, растворялись. Все услышали тишину, она нарушалась только протяжным скрипом двери.

Уцелевшие осторожно осматривали раненных, собирались рядом с хлипкой перегородкой. Преодолевая секунды осознания всего произошедшего, рухнули на пол, где попытались успокоить свои мысли и своё дыхание. Выжившие не могли выдавить из себя и слова после всего, с чем были вынуждены столкнуться. Однако их молчание громко заявляло о победе над врагом. Отгоняя подступающее сумасшествие, им удалось пережить нечто такое, что ранее представлялось невероятным. Будто бы видения безумных ронохов не были плодом разбушевавшейся фантазии.

Безмолвие прорезал возмущённый голос инспектора:

— Янем… нет…не так. Отпусти меня.

— Не дёргайся. Не видишь, я сижу в кресле смотрителя? Так что не шуми, это читальный зал. Тс-с, — отчитал того Грегор и хлопнул по макушке, сжимая руку ещё сильнее, чтобы воротник надавил на шею неугомонного фанатика.

— Ты не знаешь кто я такой. Я есть — всё. Меня избрали для вознесения. Моё имя…

— Мне всё равно. Кому какое дело до твоего имени. Я знаю, передо мной жертва заблуждений, гнилая личинка одурманивания, которая пожелала стать выше, чем есть. Я же прав? А теперь… рассказывай. Чем вы тут занимались? Весь во внимании.

Филц презрительно покривился, заглянул в глаза «временного смотрителя» в кровавом плаще. В них узрел что-то такое, что не поддавалось никакому описанию, а поверх легло отражение. Правда, несколько иное. В обычном зеркало точно увидел бы себя, но не в этих колодцах. Там всё совсем по-другому.

— Я должен всё тебе рассказать? Вот так просто? — вопросил он.

Тут раздался треск.

— Ой, прости, пожалуйста. Кажется, у тебя сломался палец.

— Я знаю о твоей кровожадности, поэтому не стану испытывать пределы собственного тела. Ууу…страшно звучит, да? Впрочем, раз так вежливо просишь — ладно… расскажу, открою тайну, чтобы увидеть твою удивлённую физиономию. Готов? Я — Хор.

— Мойте руки перед обедом, не говори гоп, пока горячо…чем дальше в лес, тем ближе вылез…

— Чего? Что ты такое несёшь? Тебя Деймидал накурил что ли?

— О, прости. Я думал, мы соревнуемся в том, кто скажет большую чушь.

— Ты уже дважды извинился — начинаю сомневаться в искренности твоих извинений…

— Извини, — проговорил Грегор и ударил по ноге.

— Моё колено! — заорал инспектор, стараясь сожрать свой вой. — Туше! Я всё расскажу. Мы искали рецепт похлёбки с помидорами твоей бабушки.

— И как? Нашли? Сколько и когда нужно солить?

— Хватит выворачивать мне фаланги! Блуждающий огонь, чтобы прикоснуться к нему… мы искали ответы… Зачем ему глаза? Как он пережил эти тысячелетия? Такое нелегко выяснить. Вот именно для этого и попытался стать Хором. Кто… как… не он сам может рассказать об этом? Но ничего не получилось. Иначе бы ты был на моём месте. Видимо, сундука с блеском солнца не хватило. Нам помешали, обманули! Или же нет? Пустили по ложному пути. Неужели… транспозиция не удалась. Я знал, что формулы подделка!

— Сундук с блеском солнца. Разве сундуков с микатами было не два? Откуда у тебя третий? Отвечай.

— Так вот оказывается, сколько их было. Тогда я продешевил. Впрочем… ладно, я получил своё иным путём, — прокашлял тот, тихо засмеявшись.

— Ты тратишь своё и моё время. Откуда у тебя монеты? Говори.

Вожак выжившей стаи, оказав помощь раненому вермунду, присоединился к их разговору:

— Бывший инспектор Филц, какая неожиданная встреча. Я помню тебя совсем другим. Раньше ты помогал нуждающимся. Подкармливал бродячих собак, которых все стороной обходил из-за болезного вида.

— Они родились такими. У людей это называется слабоумием. А побои лучше не делали. Как можно было не помогать им. Эти глаза и торчавшие врастопырку зубы…

— Понимаю о чём ты. Ещё у тебя было растение, выращивал его в горшочке и постоянно выбирал подходящее место, где солнечный свет грел под правильным углом.

— Это была Космея. Единственное что осталось от жены.

Рэмтор присел на корточки.

— У неё был Недуг хронометра, верно? — спросил он.

— Да, Поветрие времени. Боль, бред, норы на коже…

— Ужасная судьба. Но ты же был совсем другим и после её кончины. Что с тобой стало?

Инспектор вынул из кармана склянку с багровой жидкостью.

— Господин Лицлесс сходил с ума. Недуг постепенно изменял его. Болото неотвратимо затягивало его. Тогда вечером я был в усадьбе, он вдруг стал собой прежним. Попросил меня спасти его наследие, вывести наследника через подземные ходы, увести и надёжно спрятать. Я так и сделал, нашёл Каделлина и спустились вниз через потайную дверь в его комнате. Помню, из вещей у него был всего один сундук, завёрнутый в мешок. Не лёгкий, но и не тяжёлый. Всё же, помог его нести. Мы быстро добрались до нужного места. На стенах горели факелы, они и не дали нам заблудиться. Вроде… потом…помню маски… Они схватили нас… помню утро в усадьбе… помню Представителя Министерства…

— Филц, где сейчас Каделлин? — тихо проговорил свой вопрос Рэмтор.

— В том мешке был сундук с микатами? — нетерпеливо вмешался Грегор.

Инспектор быстро откупорил склянку и вылил жижу в свои глаза. Всё произошло слишком неуловимо.

— Шестипалый? О, понял! — зашипел инспектор, горя в агонии. — Господин, вы здесь и это хорошо. Во сне я слышал, что вы прикоснулись к содержимому Сердца, которое создал Деймидал в своей мастерской. Это правда? Меня разрывает любопытство… что же было внутри?

Рэмтор выхватил почти пустой пузырёк.

— Это всё из-за этой дряни!? Может, позовём белперов пусть осмотрят… подождём… когда его отпустит, тогда и продолжим? Астрологов всё равно не осталось.