— Если бы я вас не знал, подумал бы, что вы его ищите, чтобы вбить в его голову правильные мысли…

— Мы уже встречались?

— Во время боя у библиотеки, вы с одного удара победили здорового глазочея и его пигмеев, визжавших что-то вроде «позЭ».

— А, теперь вижу. Точно. Просто тогда было очень темно. Сразу и не узнал. Должно быть бороду причесали…

— Непросто тогда было, — вспомнил лекарь, получивший в тот день удар в челюсть от подопечной. — А зачем вы ищите этого Вальдера? Что-то случилось?

— Да, случилось. Мы бросали с ним кости. Я проиграл — и в наказание… пришлось слушать его стихи. Теперь хочу отыграться.

— Что ж, если увижу, передам, что вы его искали.

— Замечательно. Благодарю за содействие, а теперь мне пора. Всех благ. Надеюсь, мы больше не встретимся при обстоятельствах… подобных прошлым.

— И я надеюсь.

Уст отправился дальше на поиски.

— Вот и правильно, — с недоумением загорланил кривоножка, смотря на уходящего Исзма. — Только время у нас отнял.

— Ладно, всё как-то затянулось. Вернёмся к дезинфекции. Значит, захват власти, обогащение своих дружков, обливание грязью настоящих защитников Государства, клеймя их предателями и преступниками, — это великие деяния во благо. Просто превосходно. Любопытно, ты сам-то осознаёшь всю искажённость своего восприятия? Или может… я не понимаю и просто не способен понять всех… якобы великих деяний Министра. Но ты-то другое дело. Да?

— Конечное другое дело. Я всегда был на его стороне. Он из тех немногих, кто по-настоящему заботится о будущем нашей Империи. В единстве наша сила. И Министр знает об этом. Я никогда никого так не понимал как его. Даже думается, у нас по венам бежит одна и та же кровь. Он не допустить развала на шесть королевств. Это недопустимо! Мы не станем слабее! Не бывать этому… пока жив Садоник, и живы мы. Когда Наместник покинет нас, только тогда закончиться мой жизненный путь. А случится это ой как не скоро…

Знающий секрет Бенард решил ударить по кривому гвоздю гроба надежды слюнявого глашатая, не раскрывая подробностей.

— Не бывать… пока жив…значит. Если бы ты знал, как удачно ты это произнёс. Слышал выражение, что перед смертью не надышишься? Так вот сегодня тебе выпадет шанс опровергнуть это утверждение. Или же подтвердить…

Услышав белпера, лимн натянул глаза ещё сильнее, до этого момента подобное могло показаться невозможным, и рухнул с грохотом на колени. Когда вермунды подошли к нему, то тот, будто помолодев, попытался сбежать со сцены. Но у него не было ни единого шанса, так же как у угодившего в капкан зайца не было шансов удрать от волка или лисы. Гвардейцы без труда поймали самонадеянного министерского прихвостня и, заковав его руки в железные браслеты, соединенные цепью, повели с собой.

Отдалившись от сцены на расстояние нескольких шагов, задержанный начал сопротивляться, примерев на себя роль дождевого червя. В судорожном извивании было что-то странное, едва заметное. Словно в черепную шкатулку положили на хранение отравленные драгоценности. Из его рта летели слюни ещё в большем и необычном количестве. Почти захлёбываясь, яростно выкрикивал: — Белый шарф! Это всё он! — и после четырёх с половиной повторений, вермунды заткнули громкий рот тряпкой. Его это не остановило, продолжил пытаться донести до людей правду, по крайней мере, именно так ему думалось. Голос обратился мычанием, а вена на лице марионетки чужих представлений запрыгала, а после лопнула.

Когда нарушителя спокойствия не только ушей, но и умов, увели, Бенард, посчитав своим долгом, остался перед толпой. Осторожно положил свой верный инструмент в сумку, спрятал его в кожаной утробе за ремешками-застёжками. Сделал это так, будто пила была его верным и хрупким компаньоном. Распрямив плечи, произнёс короткую, но убивающую заразу речь.

— Господа… и дамы, приношу извинения за случившееся. Прошу, не вините его. Он всего лишь результат нашего времени. Однако вы должны знать, что слова могут быть и используются как оружие. По-моему мнению, слова даже опаснее, чем клинок или же огневое оружие. Ведь раны, которые оставляет обычное оружие, видны сразу, а последствия поражения словом скрыты от глаз. Непонятно, какую форму они могут принять… и какими будут последствия. А теперь, если вы позволите, я скажу ещё кое-что. Сомневайтесь, сомневайтесь даже в том, что говорю я и будьте готовы к скорому празднованию, — закончив говорить, ушёл с улицы Вель.

Бенард недавно вернулся из поселения Долиум. Оно стало важным пунктом связи с городами союзников через схождение двух дорог, вторая из которых доходила до троп к озёрному городу — Инговани. По ней перевозилось всё необходимое: перевязочные материалы, микстуры, средства успокоения обожженной кожи, изготовленные местными травниками, а ещё порох и горючие смеси. И всё остальное необходимое. Сопровождать же ценный груз доверяли рыскарям. Иногда перевозили даже двери Мастера Шылдмана, но как их могли использовать, кроме своего прямого назначения, — оставалось загадкой. Правда, недолго: конники рассказывали о мастерстве воинов барона, чья находчивость временами не на шутку поражала. Те использовали двери в качестве щита. Как-то раз один могучий воитель просто схватил её и помчался на врага. Вражеские лучники по-детски опешили, совсем не ожидали такого натиска. У него получилось расстроить планы серекардцев, заставил ловушку раскрыть себя. Таким образом сохранил множество жизней, заслужил уважение. Вот с него-то и взяли пример.

Долиум находился относительно глубоко в землях Оринга, но даже если Министерство смогло бы дотянуться своими щупальцами, то встретилось бы с хорошо укреплёнными позициями. Дополнительное преимущество этого поселения дарилось тем, что оно росло на возвышенности, в полукруг обведённой топями. Через непроходимые болота вела секретная тропа, и шаги по ней знали лишь избранные следопыты. И даже в худшем случае, в котором Министерство смогло бы пробиться через сторожевые сооружения и забрать у защитников все шансы на отражение нападения, то ничто, кроме чувства долга и раненой гордости, не препятствовало отходу и выводу людей по болотной тропе. Такой путь обрывал любые попытки преследования.

Когда процветающее и укреплённое поселение замолчало, а все связи с ним оборвались, Бургомистром было принято решение о формировании сводного отряда, состоящего из гвардейцев и смельчаков из городского резерва сопротивления. Так совпало, что Бенард собирался отправиться в экспедицию за редкими травами, которые как раз можно отыскать в окрестностях Долиума, поэтому решил присоединиться к походу. А компанию ему составили обувщик — Тайлер Полурукий и Грегор. Им было необходимо собрать Двулистный трупоид для своего зельевара, чтобы та попробовала изготовить из него новое пробное зелье.

Таким составом и вышли из Оренктона для проверки наихудшего из возможных вариантов: проникновение сил Министерства. Однако всё оказалось куда хуже, чем мог бы представить обыкновенный житель Вентрааль. Произошедшее там не поддавалось (в полной мере) какому-либо описанию — все попытки оставляли стойкое ощущение недосказанности или же вообще пускали по языку послевкусие дурной шутки. Назвать Долиум местом, где нечто ужасное провело свой праздничный танец, нарушавший обычный порядок вещей, это как назвать смерть временным недугом, преодолеть который поможет кружка травяного чая. По прибытии стали свидетелями уродливой трансформации. Эта трансформация, одними лишь мыслями о себе, размывала границы привычной обыденности, разбрасывала, выворачивала наизнанку все человеческие представление о возможном и невозможном.

Долиум был переварен как недавняя трапеза людоеда. Студенистые останки жителей застилали собой багровую землю. Дома едва заметно пульсировали, словно дышали, а из стен торчали изуродованные руки да ноги. Будь таких конечностей больше — постройки смогли бы медленно, но всё же отправиться в пешее путешествие. Когда Бенард оказался в центре «торжества жестокого издевательства над жизнью», то незамедлительно раскрыл название того что видит. Это был «Сад», в котором взращивали страх и отчаяние невиданных ранее сортов. Белпер впервые увидел своими глазами источник тревожных слухово мучильнях, где Садисты-садовники с чудовищной заботливостью выжидают созревания того, что нельзя описать, а можно лишь почувствовать. О таких бойнях рассказывали разведчики, что возвращались из дальних окраин Денрифа, откуда брала своё начало история о Левранде, который некогда освободил людей из лап Дома Болинтирг. К тому же были вести и из другой провинции государства Вентраль — граф Фалконет сообщал об обнаружении такого же Сада на своих землях. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что Конхирст избавили от Бойни довольно быстро, опустошили гнойник, а затем прижгли. Говорят, тогда огонь был виден издалека, а плачь насаженных на пики садистов снился чуть ли не каждому десятому серекардцу. Разумеется, благодаря суеверным обитателям трактиров, к таким центрам сосредоточения жестокости, к таким Садам, приплетали и ту самую сущность из обратной башни Сиринкс; Хор в окружении чёрных многоглазых птиц жадно собирал урожай, не щадя самих Садистов. Слюнявые выпивохи, вернее — в меру выпивающие культурные господа не знали зачем, для чего, как и во имя кого творится подобное. Все предложенные версии всё больше искажались с ростом количества языков, что их произнесли, и ушей, что их услышали. Неостановимо растущий ком даже обзавёлся своим ядром, которое изобличало стоящую на заднем плане сущность. Бтийсуво — забытый бог лишения жизни. Вот к чему приводит выворачивание всего наизнанку. Но как бы то ни было, кое в чём Бенард убедился наверняка: здоровенные уродливые «садоводы» в своих чудовищных действиях давно перешагнули зверство, и голодный волк, разрывающий ещё живую добычу, казался верхушкой милосердия по сравнению с ними.