Два искателя Оренктонской Академии метались от одного прохожего к другому, впопыхах расспрашивали о чём-то, о чём-то очень важном, судя по горящим глазам.

— Белпер Бенард, белпер Бенард! — выкрикнула юная искательница с двумя разноцветными огоньками.

Белая перчатка остановился.

— Да, чем могу помочь? — спросил он с уставшим видом.

— Мы искатели из, — представился второй, у него из-под воротника выглядывала кожаная кираса.

— Я знаю кто вы. Ваши одежды сложно не узнать. Так чем могу помочь? Кого-то свалила болезнь, или нужна консультация?

— Мы ищем Вабан Ханда — это наш наставник. Не видели его?

— Мы вернулись из экспедиции, теперь не можем его найти, — протараторила Софистия. Вид у неё был крайне обеспокоенный.

— Раз вернулись, то, вероятно, он отдыхает. Или занимается своими исследованиями где-нибудь в укромном и тихом месте. Разве не этим он обычно занимается?

— Да, но сейчас всё иначе. Когда были в поездке, наткнулись на министерцев. Учитель Ханд убил гомункула и случайно наглотался его крови. После этого…вдруг стал себя странно вести…

— Скажите, белпер, вместе с кровью в его тело мог попасть мозговой червь? — задал вопрос Ифор.

— Как скоро появились изменения в его поведении?

— Практически сразу, — прошептала ученица.

— Как ты это поняла? Что он сделал? Лихорадка, раздражительность, потеря сознания и неконтролируемые судороги?

— Учитель Ханд…он выпотрошил гомункула. И не просто выпотрошил — а наслаждался этим…

— И всё? То есть он убил это отродье и…кажется, я понял. Вы же не намекаете на поющих червей, которые якобы контролируют сознание? Боюсь вас огорчать, но это вымысел. По крайней мере, в моей практике они не встречались. А опыт у меня, уверяю, немалый.

— А в теории он мог бы быть причиной изменений?

— В теории…может произойти что угодно. Но если подозреваете мозговых червей, то это может быть свиной червь, — предположил Бенард, замечая в их голосе следы желания не сболтнуть лишнего. — Однако маловероятно. Для личинки цепня нужно время, чтобы проделать путь от желудка до мозга. А вы сами говорите, что изменения случились вдруг. Как бы там ни было, когда найдёте его, ведите ко мне. Я осмотрю и приготовлю противогельминтное лекарство.

— Хорошо, спасибо вам, — поблагодарил Ифор. — Тогда мы должны найти его…как можно скорее.

— Когда я освобожусь, помогу вам с поисками.

— Спасибо вам огромное. Помощь нам не помешает, — произнесла Софистия, и юные искатели побежали дальше на поиски.

Весь оставшийся путь до нужного места внутренние сигналы предупреждали о чьём-то присутствии. Невидимый наблюдатель не сводил с него своих острых глаз, выдавал себя, запуская в шею пару десятков скрытых от взора игл. Очередная шутка сознания, озвученная недавним прошлым с высот сцены памяти. После возвращения из сожженного поселения, случай в лавке мясника не был первым. Все накопленные знания помогали ему удерживать равновесие на тонком канате понимания того, где реальность, а где нет. А боль, в свою очередь, хоть и крайнее средство, но очень действенное.

Приближаясь к Рыбацкой деревне, всё отчетливее вдыхался скользкий запах рыбы. С каждым шагом раздражающее нос свойство становилось всё сильнее и сильнее. Чем дальше, тем хуже. Из-за чего одна из сильных сторон Бенарда обернулась уязвимым местом. Он обладал выдающимся обонянием — способность слышать (иногда видеть) запахи множество раз дарила ему преимущество в приготовлении, например — снадобий. Когда только обучался, то заметил, что при верном приготовлении лекарственное средство источает определённый запах, а если допущена ошибка — слышится смрад рождённой неудачи. Он не знал, как описать этот запах, но был убежден, что так оно и есть. Иногда вообще, смотря на готовую настойку, видел состояние ингредиентов до момента их использования. Однажды даже помог поймать отравителя на улице Инсом, который считал себя лучше и умнее всех остальных вместе взятых, тот Своим пристрастием к редким ароматам подчёркивал свою исключительность. В итоге его «исключительность» и привела белпера к нему.

Ступая по портовой части города, белую перчатку сопровождала пара господ: господинРыбное Зловоние и господин Тайный наблюдатель. Они не покидали его ни на секунду. Если с первым всё было более-менее понятно, то второй вынуждал быть настороже. Чьи-то зоркие глаза откармливали тревогу, не позволяли расслабиться на пути к старушке.

Вообще, портовую часть Оренктона всегда обособляли, называли Деревней рыбаков, внутригородской деревней, которая якобы старше местных тёмных шпилей. Такому отчуждению способствовал ряд причин, одной из них считалось явное отличие в манере общения, но в сравнении с другой — сущий пустяк. Ходили слухи, что деревенщины странным образом почитают бескрайний простор Глухого моря, будто покланяются забытому Донному божку. Никто толком и не рассказывал, в чем же заключается странность — просто оправдывали всё беспокойными ощущениями. Кто-то внезапно падал в пучины тревоги, где покусывали маленькие зубы страха. А кто-то жаловался, что там, спустя время, начинает крутить желудок, да и не просто крутить, вся испытываемая боль превращалась в неизвестную форму наслаждения; правда, о подобном слышалось лишь единожды.

Настоящий густой туман сплетен и суеверий клубился вокруг самого названия. Считалось: при выходе в море могло случиться необъяснимое — люди утрачивали способность слышать. Например, рыбаки, сидя в одной лодке, видели только движения губ на лицах, искажённых непониманием происходящего. Тот с кем, буквально, недавно вел разговоры на житейские темы, становился глух. Что бы ни пытались сказать, слова не достигали ушей, даже собственных. Возвращаясь на берег всё приходило в норму, а произошедшее виделось молниеносным порывом фантазии.

Бенард, не обращая внимания на ноющую боль в пальце, достал из кармана клочок бумаги с желанием проверить адрес. Всё правильно, он там, где должен быть — нужная хижина уже в поле его зрения. Бегло осмотрелся и заметил живое движение — невидимый наблюдатель, который пускал рябь на поверхности вод спокойствия, был найден. Сначала ему думалось — это очередной отголосок бойни в Долиуме. Но на этот раз — всего лишь обыкновенный любопытный ворон. У него не было ни множества глаз, ни рук, тянущихся из клюва. Пернатый с интересом наблюдал за «белой перчаткой».

Темнело. День торопился закончиться, как может торопиться опаздывающий экипаж за важной персоной. Возле искомого рыбацкого домика стояли накрытые ещё влажной сетью бочки, а рядом — старая лодка. Маленькое судно уже давно пришло в негодность из-за множества гнилых дыр, напоминающих проходы в улей. Бенард постучал в хлипкую дверь — к удивлению, перегородка не развалилась на части. Никто не ответил. Тогда повторил попытку и трижды ударил здоровой рукой. По ту сторону стали доноситься шорканья. Дверь приоткрылась, и из щели выглянул рыбак. Выглядел он уставшим и даже высушенным, точно старый падуб. Мужчина с сединой на голове, узнав мантию, радостно поинтересовался:

— Вы белпер?

— Он самый, зовите меня Бенард.

— Хвала… Все-Создателю. Вы наконец-то вы пришли. Правда, надеялся, придёте скорее. Но да ладно, вы здесь. И это хорошо.

— Меня задержали некоторые обстоятельства. Пришел, как только смог.

— Мастер-лекарь, старушке совсем плохо. Хиреет с каждой минутой…

— Тогда не будем терять время, ведите меня к ней.

— Да, пошлите скорее. Я вас отведу. Тут совсем рядом.

— Ведите, я прямо за вами, — почти приказал Бенард. Он последовал за хозяином лачуги, который похромал в сторону маленького сарая со скошенной на правую сторону крышей. Там скрип стоял такой, будто всё скоро обрушится из-за пары дождевых капель. На вид постройка совсем запущенна, более хлипкая, чем входная дверь рыбацкого жилища. Проходя мимо небольшой повозки, в голове возник вопрос, ответ на который мало его интересовал, но всё же решил озвучить его: — Я заметил, что ваш дом начинает подгнивать. Не думали позвать мастера?