—…есть на меня планы! — печально закончил за неё Влад, разглядывая россыпь едва заметных веснушек на девичьем лице. — Я знаю.

— Тогда я ничего не понимаю!

— Полагаю, тебе и не нужно.

Лили помолчала. Затем нерешительно сказала:

— Знаешь, если ты захочешь вновь покинуть эту комнату… Мы хотели предложить тебе ещё раз прогуляться до водопада.

Прежде, чем Влад успел ответить, подруга добавила:

— Просто провести вместе время без каких-либо сюрпризов и медовухи.

Влад сомневался, подумав, к чему это привело в прошлый раз. Он должен испытывать страх, но мысли об истязаниях вызывали только злость. Слухи о побеге были лишь предлогом. Романов нашёл бы повод его испытать. И, если понадобится, сделает это вновь.

— Ты ведь понимаешь, как странно это сейчас звучит? — задумчиво уточнил Влад, безмолвно намекая на реформы в Академии.

Лили кивнула, неловко отвернулась. Её плечи тяжело поднялись и опустились, сопровождаемые тяжёлым вздохом. Когда она посмотрела на Влада затуманенным от слёз взглядом, его сердце болезненно сжалось.

— Прости, я… — подруга невесело усмехнулась, заранее прокрутив в голове следующие слова. — Конечно, это глупо! После того, что тебе пришлось пережить… Просто я… увидела тебя, практически сломленного, и меня переклинило.

Танар открыл было рот, но Лили перебила:

— Это не жалость, не начинай! А… понимание.

Девушка осмотрелась вокруг, вкладывая в это особый смысл. Влад ещё не видел её такой.

— Тебе плохо здесь, я же вижу! Мне это знакомо…

Юноша молчал, давая возможность высказаться. Возможно, стоило как-то направить или подбодрить. Но он не мог. Лили посмотрела на него с видом маленького заблудшего котёнка, который много дней блуждает по подворотням в поисках поддержки.

— В детстве меня часто запирали в комнате в качестве наказания, — наконец, решилась признаться она. — Я могла часами сидеть в темноте. Одна. И в эти моменты… Я очень боялась, понимаешь?

Дорожки от слёз оставляли бриллиантовые линии на бледных щеках.

— Ты была ребёнком. — кивнув, напомнил Влад.

Лили кивнула в ответ и грубо вытерла лицо, заставив кожу окраситься в красный.

— Мне до сих пор страшно! — шёпотом призналась девушка. — До сих пор ненавижу свою комнату! Лишь в облике птицы я чувствую себя на своём месте. У меня и в мыслях не было подвергать тебя опасности снова. Просто… если тебе плохо здесь так же сильно, как когда-то было мне… Я бы хотела иметь возможность проводить больше времени вне стен замка.

Каждое слово цепляло и отражало то, о чём Влад думал и в чём нуждался. Ком в горле помешал ответить, да и слова подобрать получалось плохо. Лили застала его врасплох, обезоружила. Он даже не предполагал, что они настолько похожи.

— Не спеши с выводами. Подумай над моим предложением. В любом случае, Эд будет очень рад тебя видеть.

Одна лишь мысль больше никогда не увидеть обрамлённое кудряшками лицо и слегка прищуренные янтарные глаза вызывала непонятную грусть. Грусть, которая кольнула где-то внутри настоящей болью.

— Разве в прошлый раз нас не спалили? — сглотнув ком в горле, напомнил Влад.

— В прошлый раз мы не всё предусмотрели. Этого не повторится. А если вдруг опять оплошаем, что маловероятно, то отвечать перед Верховным наставником будем сами.

— Я вам не позволю…

— Позволишь! — Лили сказала это резко, но без злости. — Это не твоя ответственность. Просто подумай над моим предложением.

Прежде, чем обратиться, девушка решила добавить:

— Советую прислушаться к внутреннему голосу. Мы с Эдом привыкли действовать необдуманно и безрассудно… если чего-то захотим. Ты не обязан нас слушать. То, что я предлагаю, — безрассудно. Поэтому пойму, если не захочешь. Это будет правильно.

Она вдруг неожиданно обняла Влада. Крепко и долго, словно это было прощанием. От длинных волос отделялась вуаль ванильного аромата.

— Это на случай, если больше не увидимся! — прошептала Лили. — Мне пора уходить.

Она отстранилась, коснулась его щеки, провела по ней кончиками длинных пальцев.

— Береги себя, наш самый милый в мире монстр!

— Ты вернёшься? — выпалил Влад, но Лили уже обратилась в голубую птицу.

Его футболка слетела с крохотного тельца и упала на пол. Птица на прощание чирикнула и вылетела в полуоткрытую балконную дверь. Влад выбежал следом и свесился с балкона. Успел заметить, как она слетает на несколько этажей ниже и влетает в свою комнату. А он вновь остался один.

Настоящее время, остров Ориндейх, Тройка Гуманности.

Снаружи раздался грохот барабанов, за которым последовало протяжное пение. Необычное, завораживающее, зрелищное. Песня состояла из множества тягучих звуков, надрывающих голосовые связки до предела возможностей. Не было необходимости в переводе: всё передавалось в интонации и настроении голоса. Слова, которые пел женский голос, словно оживали, едва слетая с языка. У них было какое-то особенное настроение. Они будто сами пытались его донести.

На мгновение пение и барабаны стихли. Наступила тишина. Но вот грохотание возобновилось. Ему вторил хор голосов. И женские, и мужские: они наполнили поселение красивыми звуками, просили о чём-то своих слушателей. Похоже, все жители поселения собрались в одном месте, чтобы исполнить эту песню.

Виолетта и Мира почти закончили с приготовлениями. Амина торопливо заглянула в дом, чтобы узнать, готовы ли гостьи. За её спиной показался Денис. Виолетта собиралась пошутить, что он теперь похож на дикаря. Но слова затерялись где-то на полпути. Оба завороженно рассматривали друг друга.

Карие глаза нахально скользили по изгибам тела девушки. Традиционный праздничный наряд открывал взору живот, плечи и декольте. Виолетте ещё не приходилось одеваться столь откровенно. Под пристальным мужским взором она ощущала себя обнажённой. Денис не шевелился, но Виолетта буквально почувствовала, как он мысленно касается её щеки. Затем аккуратно проводит кончиками пальцев по ключице.

Посторонние звуки стихали на заднем плане. В ближайшие несколько секунд существовали только эти двое: до безумия влюблённые юнцы, идиоты — называйте, как хотите. Виолетта понятия не имела, что за магия в этих краях, но она каким-то образом усиливала их связь. Так никогда не было. Девушка не была к этому готова. К тому, как эта чёртова улыбка сводит её с ума.

— Ты скоро дырку в ней протрёшь, братишка! — вмешалась Мира, пока гостеприимная хозяйка дома и её подруга убирали оставшиеся наряды.

Виолетта только сейчас выдохнула. Ей показалось, что она совсем не дышала.

Денис недовольно скривился:

— А нечего было так выряжаться! Ты, кстати, тоже хороша! Это ещё что?

Он указал на декольте и длинный вырез на бедре. Мира пожала плечами и медленно покрутилась на месте. Струящаяся ткань юбки идеально гармонировала с оттенком кожи.

— Я тебя в таком виде никуда не пущу! — заявил патрульный.

— Почему это?

— А ты хочешь, чтобы на тебя пол острова слюни пускали?

— Чего? На себя лучше посмотри!

А ведь и правда (если рассуждать по логике Дениса), на него будут засматриваться, минимум, половина женского населения Ориндейха. Единственным элементом одежды служили коричневые кожаные брюки, облегающие силуэт. У щиколоток ткань оказалась неровно обрезана, но это явно считалось здесь очень красивым. На шее — клыкастые бусы, а на груди и руках Амина нарисовала черными красками традиционные узоры.

Многие местные мужчины носят похожую одежду, но на них она смотрится гармонично и естественно. А Денис другой. И Виолетта не могла спокойно смотреть на эти рельефные изгибы мужского тела.

— Эй, молодёжь! — прервала спор сестры и брата теиноговорящая женщина. — Уже пора!

И, словно в подтверждение этому, голоса снаружи усилились. Под окнами собралось целое поселение.

— Это вэйна, традиционная песня! — пояснила островитянка. — Так местные приветствуют вас и просят выйти, чтобы сопроводить до дома владыки.