— Дувн, отправляешься в управление. Сообщи нашим об убийствах в трактире «На брегах Мераны». Возможно работа поехавшего Говорящего с камнем, — слегка дрогнувшим голосом распорядился десятник и, проклиная должностные инструкции, а заодно вспоминая все известные молитвы Люмену, отправился навстречу своей судьбе — к относительно целой лестнице на второй этаж.

На втором этаже полуразрушенной таверны царило странное спокойствие. Таинственный полумрак, призванный успокаивать мысли, ни Гракха не успокаивал. Командующий патрульной командой, по долгу службы обязанный вести менее опытных подчинённых за собой, нервно сглотнул, но продолжил движение.

Угнетающая тишина, которая ожидала его за каждой дверью, мимо которой он проходил, пугала мужчину. Титаническим усилием заставив себя двигаться дальше, десятник наконец добрался до последней двери в коридоре — единственной, под которой просматривались отсветы магического светильника. Подавив в себе желание развернуться и сбежать подальше на глазах у собственного же десятка, стражник рывком распахнул дверь наружу, умудрившись при этом остаться вне дверного проёма, ловко спрятавшись вне поля обзора сидевших в комнате. Ещё какое-то время постояв так и понимая, что дольше ждать уже бессмысленно, патрульный внутренне смирился со смертью и медленно заглянул внутрь.

Взору его предстала весьма странная картина. На кровати сидел орк. Ростом под два с половиной метра, с торчащей из-за спины секирой, он смотрелся весьма монументально. Тем поразительнее была его смиренная поза, с высоты которой зеленокожий варвар смотрел на пугливо заглядывающего к нему человека, словно ожидая от того активных действий. Со стоящего неподалёку дивана на десятника уставились два подростка, мальчик и девочка (человеческой расы), не выказывающие по отношению к орку ни капли испуга и с опасением поглядывающие как раз на стражника!

— Ты так и будешь там стоять? — слегка рычащий голос сбросил наваждение, заставив солдата прийти в себя и обратить внимание на его источник, неожиданно оказавшийся орком.

Тот потряс руками, и, не видя понимания в глазах человека, продолжил:

— Чего ждёшь?

— Жду? Я?

— Ну да, ты. Ты же у них главный? — зелёная рука толщиной с доброе полено ткнула за спину десятнику, где собрались почти все его подчинённые, за исключением убежавшего звать подмогу Дувна, — Арестуй меня!

***

Следователь по особо тяжким делам, поднятый среди ночи в связи с каким-то крайне срочным происшествием, зябко кутался в длиннополый служебный сюртук, спеша добраться из своей съёмной квартирки на отшибе презентабельных районов в точку, находящуюся где-то в центральных кварталах жителей среднего достатка.

Непривычный для месяца Юной Благодати туман наполнял улицы сыростью и промозглым воздухом. Будь он таким же густым, как за стенами, выходящими на сторону Мераны, Юдвиг имел бы полное право беспокоиться. А так мелочи, обычная морось, испарившаяся с прогретой дневным солнцем земли в холодную ночную пору.

Трактир «На брегах Мераны» вызвал у прожжённого циника, каким Юдвига вполне заслуженно считал весь немногочисленный штат узкоспециализированных коллег, саркастическую усмешку. Если хотя бы сегодня его разбудили не зря, впервые в этом заведеньице творилось что-то, хоть частично соотносящееся с теми ужасами, которые порой можно заметить у вод Мераны… И лучше людям в здравом уме и трезвой памяти до берега Гракховой реки не доходить и ничего там не замечать.

Впрочем, желание зубоскалить у опытного следователя пропало сразу же, едва он бросил взгляд на распахнутую дверь, и то, что вокруг неё творилось. Около входа в заведение толпились жители соседних домов, оттесняемые от самой двери полукругом стражников, явно относящихся к обычным патрульным.

— Пропустите… да пропустите же, Гракх вас всех побери! Именем Наместника!!! — использовал Юдвиг последний свой довод, заставив людей чуть подрасступиться и пропустить, наконец, злого на излишне любопытных обывателей служаку к месту своей работы.

Увиденное внутри заставило следователя испустить горький вздох от осознания масштабов предстоящей работы. Обернувшись к главному патруля, со своими бойцами стоявшему в оцеплении, которого Юдвиг определил заранее, и, что показательно, на глаз, рукой указывая в сторону того месива, которое представляло собой внутреннее убранство таверны, мужчина осведомился у молодого десятника, внимательным глазом подмечая изменения в мимике воина.

— И где вы не натоптали?

— Мы прошли строго в сторону лестницы, как можно меньше затрагивая место преступления, — отрапортовал уязвлённый патрульный, — Всё в соответствии с должностными инструкциями.

— Знаю я ваши «должностные инструкции». Наверняка наверх поднялись только потому, что поступи вы иначе, вас бы за позорное бегство всех с работы за шкирку вышвырнули, — ядовито усмехнулся следователь по особым делам, проходя внутрь, — Где остальные?

— Увезли виновного и его сопровождающих в тюрьму.

— В смысле? — Юдвиг замер на полушаге, так и не ступив на заляпанные кровью клочья пола.

— Ну, взяли, погрузили в карету стражи и…

— Я не про это спрашиваю, тупая твоя башка! Какого к Гракху виновного? Тут же стихийник порезвился, это даже без проверок понятно. Как вообще могло произойти так, что стихийный маг оказался повязанным, а вы — живыми?!

Десятник опустил глаза в пол и что-то неразборчиво пробурчал.

— Что-что?! Не слышу!

— Говорю, он сам сдался!!! — отчеканил десятник, понимая, какой несусветной чушью данная фраза кажется из его уст.

Понимал это и следователь, одаривший вытянувшегося в струнку десятника прищуренным взглядом, но не нашедший более правдоподобной версии, а потому, пробормотав, — «Какой бред…» — вернувшийся к осмотру раскуроченной таверны. Миновав дверной проём, сойдя с импровизированной тропинки, по которой двигались патрульные, а за ними и основные силы стражи Олианды, впоследствии уведшие преступника из здания по этому же пути, Юдвиг, осторожно ступая по неровной поверхности, добрался до наиболее целого тела, лежащего у соседней с дверью стены.

Одев защитные перчатки, на всякий случай прихваченные из дома, мужчина аккуратно отодвинул в стороны доски, присыпавшие переломанное тело девушки, а после вгляделся в ткань чёрного одеяния, внимательно перетирая волокна между пальцами.

— Эй! Там, у двери! Главный который. Подойди сюда, — подозвал он командира патруля, сам, в то же время, осматриваясь вокруг, чтобы не пропустить чего, — Вокруг здания осматривались на предмет следов или выживших друзей вот этой, — широкий жест рукой, — компании?

— Никак нет! — по-военному доложился солдат, а после, чуть погодя решился уточнить, — Что теперь будет-то, Ваше благородие?

— Что будет, что будет… Отпускать, видимо, придётся вашего преступника, — устало ответил следователь заразительно зевая, — Может даже с представлением к награде, если это убийство шуму много не наделает.

— Как же? Да ведь столько убитых… Жена ещё трактирщика этого… Меня ведь подчинённые не поймут, если мы его не упечём!

— Это твои подчинённые, а не мои, вот ты им и придумывай объяснение! — оборвал его Юдвиг, недовольно морщась, — На награду за задержание позарились, тоже мне, вояки! Этому убийце наверняка жену какого-то трактирщика спишут, как если бы она вообще не рождалась. И корчмаря заткнут, если шум поднимать вздумает. Опечатывайте здание, проверяйте окрестности на наличие следов. И мне плевать, поехавший стихийник это или залётный оборотень из Диких баронств. Если он умудрился завалить за раз несколько звеньев Безымянных, и при этом не тронул вас, как собственно и другие подразделения, прибывшие его забирать, наместник лично этого человека поздравит. Просто потому, что иначе быть не может. Да, если с головой у него не всё в порядке, мы его, конечно же, добровольно или принудительно, из города выпнем, но не наградить его нельзя.