Он отвернулся от меня, когда слезы потекли по моим щекам. Сотури на трибунах заликовали.

– Арктурион, – обратился Райан. Он медленно приближался к нам, его лицо все еще было красным, а тело мокрым от пота и дождя. – Она едва стоит на ногах. Я понимаю, что она заслуживает наказания. Но не в таком состоянии. Подождите. Дайте ей прийти в себя. – Он остановился, и на его лице появилась некая отчужденность и холодноть.

– Она бы стояла на ногах, если бы закончила свое обучение, как все остальные, – возразил Наместник. – Тебе следовало убедиться, что она так и сделает. – Он оценивающе посмотрел на Райана, и его губы скривились в усмешке. – Ты сам участвовал в драке, отверженный? Ты выглядишь… довольно изможденным.

Я оцепенела.

Райан закатил глаза, скрестив руки на груди. Его голова откинулась назад всего на секунду, но затем он выпрямился, и перед всеми предстал истинно жестокий и скучающий верховный лорд, которым, как все верили, ему было суждено стать до того, как он превратился в отверженного. Но меня ему не обмануть, я видела, что он чуть не падал, цепляясь за остатки своей энергии.

– Сегодня вечером никаких драк, ваше высочество, – сказал он с дерзкой уверенностью в голосе. Он снова обратился к Эмону. – Что касается ее светлости, то я знаю правила. Но предпочел бы завтра тренировать не труп. – Он выглядел скучающим и прилагал усилия, чтобы казаться презрительным, но в его голосе безошибочно угадывалась резкость, его северный акцент походил на затаенный гнев.

Стремительный сверкнул глазами.

– Ты будешь тренировать ее в любом состоянии, в каком бы она ни появилась. Снова поставишь под сомнение мое решение? И будешь стоять тут же. Ты и так проявил безответственность, не убедившись, что она посещает практику.

Породитель ублюдков огрызнулся.

– Похоже, сегодня ее светлость наконец-то заработает свою порку.

Райан встал за шестом прямо напротив моего лица. Его зеленые глаза были широко раскрыты, ноздри раздувались, на скулах ходили желваки, а руки сжались в кулаки – в нем бушевала безмолвная ярость. Страх, который я видела в его глазах, вернулся. Что-то похожее на легкий поцелуй ветра коснулось моей кожи. Это были жалкие остатки силы Райана.

Турион Дайрен встал у меня за спиной, и мое сердце бешено заколотилось. Он потянулся к завязкам туники на спине, и меня затрясло.

– Нет, турион, – вмешался Эмон.

На долю секунды я снова почувствовала надежду, что меня не станут пороть, и начала облегченно выдыхать.

Эмон встал передо мной, держа в руках плеть.

– Я сам это сделаю.

Я подняла глаза, едва веря в то, что слышу. Глаза Стремительного потемнели, а Райан приоткрыл рот от удивления, его здоровая бровь поползла вверх. Эмон никогда не опускался до порки. Это была работа его помощника. Мысль о том, что Эмон так поступает со мной… Он практически вырастил меня в Крестхейвене, он был мне как второй отец.

Нет, нет, нет.

Прижавшись лбом к столбу, я крепко зажмурила глаза. Это походило на то, как Тристан направил тогда на меня свой посох. Эмон даже сказал точно такие же слова: «Я сам это сделаю».

Он встал позади меня, его гнев яростно пульсировал, подобно грозовой туче. Я практически теряла сознание и едва могла дышать, когда он потянулся к моей тунике.

Я замерла в напряжении. Раздался громкий звук разрываемой ткани, и в то же мгновение поток ледяного воздуха коснулся обнаженной спины, а края туники свободно повисли с обеих сторон.

Толпа взревела, жаждая крови.

В горле пересохло, и я с трудом сглотнула, осознавая, что открыто плачу, что все мое тело трясется, как у дикого животного. Мне вдруг стало так холодно, что я безудержно задрожала. Унижение и страх студили кровь. Оскорбление и публичное выставление у шеста – это было невыносимо.

– Три удара, – снова повторил Эмон.

Я затаила дыхание, и дрожь пробежала вверх и вниз по рукам. Страх разрастался, и я замерзала под его натиском.

Шок. Я был на грани шока.

Где-то в закоулках сознания я вспомнила, что то же самое произошло после того, как мы получили известие о смерти Джулс. Мое тело застыло, и я просто… остановилась. Я не двигалась в течение трех дней. Только крики Миры вытащили меня из оцепенения. Сегодня утром на этом самом поле это снова повторилось.

– Лир, сделай глубокий вдох, – сказал Райан. Он покачивался на ногах, готовый упасть в любую секунду, и все же его руки, сжатые в кулаки, дрожали от напряжения. – Все произойдет быстро. Закончится прежде, чем ты успеешь оглянуться.

Наместник бросил на него пристальный взгляд. Веревки впивались мне в запястья, и руки, и без того избитые и покрытые синяками, пронзила новая режущая боль.

– Я рядом, – продолжил Райан тихим голосом. – Не смотри на него, не смотри ни на что. Смотри прямо. Смотри на меня.

– Один! – прокричал Эмон.

Я крепко зажмурилась и услышала вибрацию хлыста, когда он звонко пронзил воздух, а коснувшись моей кожи, вырвал из меня неразборчивый, похожий на животный крик. Мне казалось, будто тысяча кинжалов вонзилась в кожу, каждый из которых обжигал, как огонь. У меня уже были раны в местах, куда попал хлыст, и теперь жар и боль добавляли мучений моему истерзанному телу. Где-то вдалеке восторженно завопила толпа. Рев разносился по всей арене, пока ветер раздувал пламя сотни факелов над моей головой.

Пот и грязь стекали по лбу, попадая в глаза быстрее, чем слезы успевали их смыть, и я зажмурилась что было сил. Что-то мокрое сползало вниз по спине к талии.

Кровь. Я истекала кровью. Эмон с первого удара рассек мою плоть.

– Два!

Второй удар был быстрее, обдав кожу невыносимым жаром. Я закашляла кровью и закричала, не узнавая собственного голоса, не в силах контролировать себя.

Мои колени подогнулись, я не могла выдержать дальнейшую боль, ведь мое тело было создано не для этого. Моя вспоротая плоть горела, будто ее пожирал огонь. Я практически теряла сознание. Края моей туники, вернее, то, что от нее осталось, намокли от пота, и свежая кровь густыми ручейками стекала по позвоночнику, образуя реку, которая скапливалась на пояснице. Несколько капель упали у меня между ног.

– Лир, последний, – предупредил Райан тихим голосом, в котором более отчетливо звучали нотки его северного акцента. – Еще один. Всего один.

Слезы текли по щекам. Унижение, ужас и боль – все это превратилось в одного отвратительного монстра, который вонзил свои острые как бритва когти в мое тело и пожирал меня. Я задрожала, понимая, что сейчас последует третий удар, зная, что именно этот удар может уничтожить меня, разорвать надвое. Не успела я подготовиться, как Эмон крикнул:

– Три!

Я закричала, и кровь хлынула по спине, стекая по ногам и скапливаясь между ступнями. Я чувствовала подступающую тошноту и понимала, что вот-вот лишусь чувств.

– Развяжите ее, – потребовал Райан.

Эмон ощерился в ответ на отданный приказ, но уже тянулся к моим рукам, когда Наместник шагнул вперед.

– Эмон, – протянул он, задумчиво прижав палец к подбородку. – Я не вижу сожаления или раскаяния на ее лице. Она снова ослушается, если ее должным образом не наказать. Думаю, четвертый удар не помешает.

– Нет! – душераздирающе закричал Райан.

– Эмон, – всхлипнула я. – Я… я не могу… п-пожалуйста. Мне жаль. Я… – Я хотела сказать «раскаиваюсь», но даже это причиняло боль.

Эмон тяжело дышал, его взгляд обезумел от ярости. Он плюнул на землю, прямо к ногам Наместника, затем отступил назад и крепче сжал хлыст в своей руке. Его мрачная и агрессивная аура клубилась подобно густому туману, смешиваясь с коварной победой Наместника. Вокруг меня раздался коллективный вздох предвкушения.

– Нет. Эмон.

Воздух снова наполнился жужжанием – звуком летящего хлыста.

Наместник не сводил с меня пристального взгляда своих черных глаз, а Породитель ублюдков плотоядно облизнул губы.

Жужжание становилось все громче и интенсивнее и закончилось раздирающим кожу звуком.