Я встала, когда мужчины подошли к камере. Отец двигался медленнее остальных из-за своей хромоты. Эксперт кивнул Бренне. Она открыла камеру, и он вошел внутрь. Засовы лязгнули, и этот звук эхом разнесся по коридору, когда она заперла нас двоих в камере.

– Я Кунда Лит, эксперт по вороку. Ложитесь.

Кунда принес с собой большую черную коробку и поставил ее в центре камеры. Он пристально наблюдал за мной с голодным выражением в глазах, в то время как его аура пульсировала коварной, вызывающей неприятные ощущения энергией: любопытной и агрессивной. Он стоял поодаль, но тюремные решетки внезапно оказались слишком близко, а камера – слишком маленькой.

Я стряхнула с себя это чувство, и мой взгляд упал на коробку.

– Это еще зачем?

– Снимите свое платье и ложитесь.

– Отец! – Я повернулась к нему, едва удержавшись, чтобы не протянуть руку через прутья решетки, словно ребенок.

– Кунда? – спросил отец. – Раздеваться обязательно?

Эксперт откашлялся.

– Таковы правила. Мне необходимо иметь возможность досконально ознакомиться с процессом обследования. В противном случае, если будет допущена ошибка, то обследование придется повторить. – Он щелкнул замками на коробке, и я уловила какое-то движение, похожее на скольжение кожи по коже, и тихое шипение.

Я не сводила глаз с коробки. Силы Люмерии, что там внутри?

– Снимите платье, – повторил он.

– Н-нет. – Я начала задыхаться.

Губы Наместника дрогнули, но я обратилась к отцу и Эмону.

– Я разденусь только за ширмой для уединения. И я требую присутствия женщины-сопровождающего. Почему Арианны здесь нет? Она отлично подошла бы в качестве сопровождающего.

Я не видела ее уже целую неделю. Я скучала по ней. И надеялась, что выиграю себе немного времени, пока они пошлют за ней.

– Ваш отец присутствует здесь, чтобы убедиться в справедливом обращении с вами, – ответил Наместник. – Нет никаких причин, чтобы затягивать это мероприятие. Как Магистр образования, ваша тетя занята другими делами.

– Тогда Турион Бренна останется со мной. – Иначе я бы не подчинилась.

– Это недостойно Магистра общественного порядка. – Черные глаза Наместника вспыхнули.

– Я почту за честь остаться с ее светлостью, – быстро вмешалась Бренна.

Я послала ей благодарную улыбку, а Наместник нахмурился.

– Как же мы убедимся, что результаты обследования не сфальсифицированы каким-либо образом, если оно будет проводиться за ширмой?

Кунда презрительно усмехнулся, и его треугольные усы еще больше заострились.

– Хотите сказать, что не доверяете Ка Марасу, который в совершенстве овладел этим мастерством еще до Потопа?

Наместник Кормак раздраженно фыркнул и отступил назад.

– Да будет так. – Мой отец махнул рукой. Он мимолетно взглянул на Бренну, велев ей оставаться рядом со мной, прежде чем она заперла камеру и задернула занавеску.

Плотный черный материал отбрасывал на стены темные тени. Утро выдалось мрачным и пасмурным, и свет едва проникал сквозь потолочное окно. По крайней мере, с таким освещением у эксперта не появится возможности откровенно пялиться на меня.

Мои руки дрожали, и Бренна помогла мне раздеться. Платье соскользнуло вниз, и я осталась стоять практически обнаженной в тонкой сорочке, которая прикрывала меня от груди до верхней части бедер. Под ней нижнее белье, к счастью, зафиксированное на талии, дарило мне дополнительную возможность не потерять свое достоинство. На данный момент.

Кунда смотрел на меня с жадным желанием, но оно отличалось от того, что я замечала раньше в глазах мужчин и женщин, когда они наблюдали за мной. Его не интересовало мое тело в сексуальном плане. Эксперт Кунда был взволнован тем, что собирался сделать. Я представляла для него что-то новое, неизведанное – совершеннолетняя люмерианка, с которой сняли заклятие новорожденного, и все же она не обладала магической силой. Он никогда раньше не видел ничего подобного, и это взволновало его.

Он наклонился к коробке, издавая тихие успокаивающие звуки, пока доставал ее содержимое.

Нахашимы. Два. Мне стоило бы догадаться, ведь эмблемой Ка Мараса являлись два извивающихся нахашима. Но я не была готова, что увижу их воочию, и испытала шок. Эти существа старого света, Люмерии Матавии, одни из немногих пережили Потоп наряду с серафимами, ашванами и грифинами. Нахашимы были тонкими, как пергамент для свитков, а их черную лоснящуюся кожу покрывала чешуя. Они обладали способностью находить все, что ищет человек, и жили исключительно на острове Лития, где Ка Марас их разводил.

Скользкие тела нахашимов вытягивались и извивались в руках эксперта, пока он приближался ко мне. Они увеличились с размера большого пальца до длины руки и плавно скользили вокруг него, расширяясь и сокращаясь, подобно глубоким вдохам и выдохам.

Эксперт пристально посмотрел на мое нижнее белье – на то, что осталось от моего достоинства. Я потянулась к застежкам своей почти прозрачной сорочки, которые крепились под грудью. Меня замутило, но Кунда покачал головой.

– Можете оставить. Ложитесь.

Я легла и уставилась в потолок, уговаривая себя не паниковать. Но нахашимы шипели, а я лежала на кровати перед незнакомым мужчиной в одном нижнем белье.

«Это обычная процедура, – уговаривала я себя. – Ничего особенного, и скоро все закончится. – Мысленно я повторяла эти слова, как молитву. – Это всего лишь процедура. Скоро все закончится».

– Нахашимы проникнут в ваше тело в поисках любых признаков магии, – сказал он.

– В мое тело? – Я замерла на месте.

Его глаза загорелись.

– Магия существует в физической форме внутри тела. Внутри ваших мышц и костей. Вот почему, когда накладывают магические оковы, хочется из кожи вон выпрыгнуть, именно поэтому принудительное лишение магии почти всегда убивает. Магию необходимо извлечь из каждого дюйма плоти, и этот процесс – да, болезненный – приводит к смещению органов. Я уже почти нашел метод, который позволит люмерианцу остаться в живых, хотя пока не могу сделать этот процесс безболезненным. – Он выглядел гордым своим достижением.

Мой разум зациклился на одном.

– Есть… есть ли вероятность, что я могу умереть?

– Нет, – ответил Кунда. – Мы не собираемся ничего удалять, только надеемся найти, что есть или чего нет в вашем теле. – Его зрачки превратились в щелочки, как у змеи, под стать его нахашимам. – Им так редко выпадает возможность искать магию. Такие как вы встречаются нечасто. – Он говорил мечтательно. – Расслабьтесь.

С усилием я разжала кулаки.

– Это больно?

Эксперт улыбнулся. Даже его улыбка была остроугольной.

Тела черных нахашимов пульсировали, и их шипение ускорялось по мере того, как они удлинялись и сокращались – возбужденные, жаждущие начать.

У меня все внутри перевернулось, когда Кунда сел рядом с вибрирующими нахашимами в руках. Он наклонился к моему лицу почти вплотную, его глаза быстро двигались, когда он положил нахашимов на мои щеки.

Я задержала дыхание и крепко зажмурилась. Чешуя нахашимов была на удивление горячей, почти обжигающей. Руки снова сжались в кулаки. Нахашимы обжигали кожу, как будто языки пламени лизали мое лицо.

– Почему они такие горячие? – Я начала потеть.

– Откройте глаза, – велел Кунда.

– Нет. – Я не хотела, чтобы нахашимы приближались к глазам. Я хотела, чтобы они убрались с моего лица, из моей камеры, вернулись в свою коробку и отправились на корабле в Литию.

– Они делают ей больно, – возразила Бренна.

– Именно так, – ответил Кунда. – Как только вы откроете глаза, они начнут свою работу. Это не займет много времени.

Мое дыхание стало прерывистым, горячим, и я крепко сжала губы, боясь, что нахашимы проскользнут мне в рот. «Сохраняй спокойствие, сохраняй спокойствие, сохраняй спокойствие…»

Но почувствовав, как Кунда без предупреждения задрал мою сорочку до груди и обнажил живот, я распахнула глаза от удивления. Нахашимы подняли свои тонкие, как бумага, головы и с резким шипением нырнули мне под веки.