Влад как-то весь вжался в спинку дивана и затравленно посмотрел на художницу. Наверняка вспомнил свои недавние мучения в институте кинематографии.

— Может, ещё кого-то выберете?..

— Нет-нет, я себе не прощу, если такого натурщика потеряю. Сейчас дурацкая тенденция сереньких моделей брать, что-то из них выжимать. А зачем искать внутреннюю красоту, когда рядом натуральная, внешняя? Так и просится на полотно. Ведь я права? — это она обратилась ко мне.

Я поддакнул:

— Конечно, правы.

— Вот ты меня понимаешь. Тебя обязательно напишу в следующий раз. Ты тоже симпатичный. — И снова обернулась к Владу: — Соглашайся! Все равно ведь ждёте. А картина должна получиться потрясающая.

— Ну…

— Согласен?

— Если потрясающая…

— Отлично! Не будем время терять! Просто сиди и смотри перед собой.

Она мгновенно сменила картину на мольберте. Переставила стул, и Влад уселся на него. Минут пятнадцать прошли в тишине, художница казалась полностью поглощенной работой. Мне очень хотелось взглянуть, что получается, но с моего места ничего не было видно. Потом художница нарушила долгую паузу.

— Можешь чуть-чуть повернуть голову вправо?.. И подбородок чуть выше… Нет, не так… Сейчас я сама…

Она встала из-за мольберта, вплотную приблизилась к Владу. Осторожно повернула его голову, потом двумя пальцами обхватила подбородок.

— Вот так лучше, — Однако она не отправилась обратно на свое место. Зачем-то подняла руку Влада, лежавшую на колене, перевернула ладонью вверх. И куснула запястье...

Примечания:

"Не телефонный разговор" — расхожая фраза советского времени. Ни для кого не было секретом, что телефонные разговоры граждан прослушиваются. Родное государство повсюду совало свой нос и выявляло тех, кто потенциально мог бы ему навредить, например, диссидентов. Естественно, разговоры всего населения прослушивать не было необходимости и возможности. Интересовались в первую очередь теми, кто уже попал на заметку. Но и остальные старались лишний раз не обсуждать по телефону политику и не выражать свое недовольство реальностью. Такие темы обычно обозначали "не телефонный разговор" и предпочитали обсуждать их в личных беседах, с глазу на глаз.

На болгарских джинсах "Рила" красовалась очень крупная светло-коричневая кожаная этикетка с названием фирмы, заметная издалека. "Тот кто носит Джинсы "Рила", тот похож на крокодила" — возможно, кто-то еще помнит эту и подобные дразнилки. Болгарские джинсы были доступными по цене, но ткань и покрой заметно отличались от настоящих джинсов. Конечно, истинные модники такую вещь не надели бы.

Я ещё не понял, что произошло, а кровь уже потекла, словно в страшном кино. Влад пытался отдернуть руку, но не тут-то было. Художница впилась в запястье мертвой хваткой.

— Вы… хватит уже!

Она не ответила, конечно. Рот был занят. Лицо у Влада исказилось от боли, не думаю, что он сейчас что-то соображал. А она… только что была такой приятной и милой… я не верил собственным глазам.

Влад каким-то чудом оторвал ее от себя и отскочил к стене. Схватил со столика тряпку, прижал к ранке. Художница оказалась на полу, но тут же поднялась на четвереньки, поползла уже в мою сторону. Стало ясно, что она не остановится.

— Вы с ума сошли?!

Она на секунду приподняла голову, прошипела:

— А что ты мне сделаешь? Ты же не ударишь женщину?

Её щеки заливал яркий румянец, глаза блестели, губы были все в крови, она издевательски скалилась.

Я и правда не мог ее ударить, хотя надо было. В следующую секунду кинулась на меня, навалилась всем телом. Она была стройной, но сейчас казалось, что весит целую тонну. Никто бы не подумал, что женщина может обладать такой силой и таким натиском. Да будто и не человеком уже стала. Какое-то озверевшее, дикое существо с оскаленными зубами обхватило мои колени, длинные острые ногти больно впились в бедра, ее лицо запрокинулось, из открытого рта вырывалось хриплое дыхание. А меня просто парализовало, даже пошевелиться не получалось. Сейчас она поднимется на ноги и вцепится в горло или вену на руке перегрызет…

Но этого не произошло… она снова упала на пол. Оказывается, Влад обхватил ее за талию и оттащил от меня. Только вампирша сдаваться не собиралась, бросилась опять…

Рядом что-то упало и разбилось...

— Мама, что ты делаешь?! Это же они меня тогда…

На пороге комнаты стояла Катя в коротком белом платье, у ее ног валялась сетка с продуктами. Банка с томатным соком раскололась, густо-красная лужа растекалась по паркету.

— Какая разница? — прошипела мать в ответ.

— И правда, уже никакой, — согласилась Катя.

То, что началось дальше, мне бы не хотелось вспоминать. Потому что справиться с двумя озверевшими вампирами ещё как-то можно. Наверное. Если очень-очень повезет. А вот с двумя озверевшими вампиршами…

Короче, уже через несколько минут мы на пару с Владом на четвертой скорости вылетели из квартиры. И это ещё удивительная удача, что удалось вырваться. Квартирная дверь, которая захлопнулась за нами, приоткрылась, однако хозяйки наружу всё-таки не показались. Только разочарованный вой долетел до площадки. Лифт был занят, поэтому мы ломанулись вниз по лестнице. Чуть не сшибли с ног какого-то пожилого гражданина в очках, который не торопясь поднимался по ступенькам. Скорость снизили, только когда двор девятиэтажки остался позади. Теперь хоть можно было отдышаться. Но даже сейчас, честно говоря, так и тянуло оказаться где-нибудь совсем далеко.

Окончательно остановились мы только в тихом скверике с американскими кленами и липами. Плюхнулись на скамейку и минут пять молчали.

Напротив журчал фонтанчик с бронзовым тритоном, который беззаботно валялся на краю позеленевший чаши и дул в изогнутую раковину.

— Блин, ну и попали, — выдохнул наконец Влад (на самом деле слова были не совсем те, но с тем же смыслом). — Решили проблему, называется. Герои настоящие, удрали от двух баб.

— Повезло, считай.

— Ага, крупно повезло… Макс, скажи честно… Я так же со стороны смотрелся? Ну, в то воскресенье, когда…

— Честно?

— Да.

— Не так жутко. Как-то посимпатичней в целом.

Он засмеялся и почему-то не мог остановиться, хотя я, вроде бы, ничего смешного не сказал. Вообще смех был уже каким-то истерическим. Не зря проходившая мимо старушка, которая вела за руку маленькую девочку, вздрогнула, испуганно покосилась в нашу сторону и ускорила шаг.

Я только сейчас заметил, что у Влада по-прежнему сочится кровь из прокушенного запястья.

— Больно?

— Не знаю… Нет, не чувствую ничего. Меня уже ничего не берет, наверное…

— Хватит ржать! Ничего смешного. Надо хоть кровь остановить.

— Нафига?

Разговаривать с ним было бесполезно.

— Подожди, сейчас вернусь.

Я поднялся со скамейки и отправился к выходу из сквера. Там у самого заборчика стояли автоматы с газировкой. Перевернул стакан, вымыл его под струйками воды, потом вытащил из кармана носовой платок. К счастью, он был абсолютно чистым, а еще в кармане нашлась мелочь. Стакан наполнился водой без сиропа. Потом я вернулся к скамейке, сел рядом с Владом, который, вроде бы, уже слегка притих.

Я плеснул воды на платок, стакан с остатками воды сунул Владу в руку. Ту, которая не пострадала, конечно.

— Пей и успокойся! — Заставил его согнуть в локте и поднять другую руку. Промокнул кровь сложенным мокрым платком, потом прижал его к ранке. — Посиди пока.

Через некоторое время я убрал платок, убедился, что кровь практически остановилась.

— Все нормально уже.

— Ты прям медбрат настоящий, — улыбнулся Влад. — Спасибо…

— Я просто испугался, что ты опять в обморок грохнешься. Как в прошлый раз.