— Даже меня не дождался, придурок. Я в понедельник уже вернулся!

— Мне было стыдно смотреть тебе в глаза. Я собрал рюкзак и ближе к вечеру вышел из дома. Место, где можно поселиться, уже выбрал…

— Быстро ты лыжи навострил, — небрежно бросил Игорь. Кажется, он еще не мог смириться с тем, что друг в тяжелую минуту не посоветовался, не попросил помощи, а просто тайком удрал.

— Некогда было сомневаться и тормозить. Зато я знал подходящее место. Ещё раньше подумывал там укрыться. Если вдруг что… Жигулевские горы. Но не возле Каменной чаши и чудотворного родника. В тех краях туристов полно кучкуется. Я с родителями и одноклассниками тоже бывал. Теперь мне можно было укрыться только в заповеднике. Добрался без приключений. Успел на последний автобус до поселка возле лесничества. А дальше зашёл на территорию заповедника.

— Вот так просто?

— Ну да. Один человек пешком куда угодно может просочиться. Тем более, там площади огромные. За каждым невозможно уследить. В заповеднике я и прожил целых два года. Нашел в горах пещеру, обустроился потихоньку.

— А зимой как? — спросил я.

— Хуже, чем летом, конечно. Но глубоко в пещере теплей гораздо. Вполне терпимо. Я даже в холода иногда наружу выбирался. К счастью, прихватил шерстяные носки, свитер, треники теплые. Нормально в целом. А весной, летом и осенью — вообще красота. Такая природа офигенная… Простор. И ты будто хозяин всего вокруг.

— Нет, я бы не смог один выжить.

Валера чуть заметно улыбнулся.

— Выжил бы. Никуда бы не делся.

— А питался чем?

— Консервы, сухари и карамельки из дома быстро закончились. Но в Жигулевских горах и лесах еду найти не проблема. Орехи, грибы, ягоды. Иногда мелкая дичь. Так что совсем без мяса я там не зачах.

— Неужели ни разу на людей не натыкался?

— Пару раз слышал голоса вдалеке. Когда спускался в лес. Это грибники потихоньку в заповедник пробирались. Лосей зато видел и косуль.

— А кабанов?

— С ними лучше не встречаться. Вот ещё рысь видел однажды, она зайца в зубах несла. На меня внимания не обратила. Посмотрела искоса и дальше пошла.

— Класс! Но все равно тоскливо одному.

— К этому привыкаешь. И потом, когда всякие хлопоты — еду приготовить в котелке, ягод на зиму насушить, шмотки в ручье постирать — отвлекаешься. На время забываешь о том, что случилось в прошлом. Если честно… я даже рассчитывал всю жизнь там провести. Чтобы больше ни одному человеку не навредить. Остаться в тишине и покое до самой смерти. Больше не хотел верить, что стратилаты бессмертны. Может, то, что успел натворить, мне простится? На кровь меня больше не тянуло. Очень долго, почти полгода. Правда, потом опять началось постепенно. Но совсем не так сильно. В одной пещере летучих мышей дофига было… я так эту проблему решал. Уже не страшно, противно только. Да, я думал остаться там навсегда. Раз у меня такая судьба. Живут же отшельники, монахи вдали от мира… Душу спасают…

— Я бы рассказал вам всякое о монахах и отшельниках, — вставил Игорь. — Но не буду грузить ваши юные незамутненные мозги. Ладно, с твоей отшельнической миссией все понятно более-менее. А как ты в Ленинград-то попал? Еще не объяснил мне толком.

— Так получилось, — В очередной раз произнес эту универсальную фразу Валера. — Я иногда залезал в сторожку лесника. Когда он отлучался надолго. — Нет, я не воровал ничего. Ну, однажды несколько коробков спичек взял и соли немного. Там большой запас был. Думаю, он не заметил. Я газеты у него читал в последнее время. Он из деревни притаскивал сразу за месяц. И журнал "Огонек". А у меня всего одна книжка в рюкзак уместилась, когда из дома сваливал. Схватил в последний момент с полки наугад. Лев Толстой.

Игорь фыркнул.

— "Война и мир"?

— Нет, "Воскресение". Она не такая тяжелая.

— Это ведь про проститутку? — уточнил Влад.

Валера кинул на него сердитый взгляд.

— Это про людей. Про то, как они меняются через страдания.

— Ясно.

Судя по тону, сам Влад через страдания меняться не собирался. А Валера продолжил:

— В общем, начитался всяких статей. Обидно стало — жизнь как-то меняется, уже не так тухло, ветер перемен и все такое. А я как псих-одиночка кукую в лесной глуши. Скоро одичаю совсем. Тоска зеленая. Решил вернуться к людям. То есть попробовать. Последний раз. Если опять сорвусь — то уже навечно поселюсь в горах. Как-то быстро собрался. Да и что мне было собирать? Добрался до города… Я почти на сто процентов был уверен: меня два года назад ни в чем не заподозрили. Но все равно стремно было.

— Никто ни в чем. Можешь не переживать.

— К родителям идти не хотелось. Сначала к тебе двинул. Соседка сказала — ты в Ленинград переехал, ещё в прошлом году. Больше тут не появляешься. Адрес и телефон она не знала. Это был удар. Я почему-то думал: ты все равно меня ждёшь.

— Я и так долго ждал.

— Ты не обязан был, конечно… К твоим родителям идти не решился. Они меня всегда терпеть не могли. Вспомнил адрес твоей бабушки, Аглаи Семёновны… Ты как-то забегал к ней, а я в подъезде ждал.

— Меня к ней пытались сослать на месяц, — сказал я, чтобы слегка разрядить обстановку. — Пришлось сопротивляться.

— Я тебя понимаю. Аглая Семёновна встретила меня в штыки. Хотя в прихожую пустила. Допрашивала долго, кто я такой. В общем, отказалась Ленинградский адрес и телефон дать. Хотя я вполне прилично выглядел. И очки надел специально. Человек в очках обычно больше доверия вызывает. Но тут не сработало… И всё-таки адрес я раздобыл.

— У родителей моих?

— Нет. У Аглаи Семёновны блокнот свистнул. Так получилось. Он на тумбочке лежал, возле самой двери. Я отдам потом, вернёшь ей.

— Не парься, — сказал Игорь. — У нее эти блокноты по всему дому валяются. Теряет без конца и все по десять раз переписывает.

— Ленинградский адрес был только один записан. То есть, я один разобрал. Там сложно было чего-то понять… не телефонная книжка, а прямо секретный документ. Зато четко написано: "Игорь". Ну, я и решился. Деньги у меня были. Купил билет на поезд и махнул в Ленинград. В Куйбышеве с вокзала пытался дозвониться по межгороду, не получилось. Все равно поехал. Глупо, конечно. Но таки вот загорелось поехать.

Прямо с вокзала добрался до улицы Крюкова. Уже вечер наступил. Телефонная будка по пути не попалась. Поднялся, позвонил в квартиру… Тишина. Я подумал, ты загулял, как обычно. Решил подождать во дворе. Если не появишься — на вокзале бы заночевал.

— Это квартира Максима. Я у них несколько дней обитал, пока тут комната не освободилась. Вот баба Аглая и зафиксировала. А потом, наверное, забыла исправить.

— А я с Несси выходил. Это собака наша, — пояснил я.

— Уже понял. Сидел-сидел на скамейке. Не заметил, как ночь наступила. Пожалел уже сто раз, что так по-дурацки сорвался с места. И вдруг опять на меня накатило… Хотя совсем недавно кровь пил, у меня почти месяц в запасе был. Поэтому спокойно уехал. Может, из-за стресса так случилось… Не знаю. Я впился ногтями в скамейку, пытался о чем-то другом думать… Но тут Влад появился… Я не так много крови выпил, как у того мужика. Хотя тоже порядочно… Влад, прости. Я не хотел. Это сильней меня просто!.. Потом тебя в кусты затащил, схватил свой рюкзак со скамейки и убежал.

— Опять стыдно было мне в глаза смотреть? — спросил Игорь.

— Я бы лучше с моста спрыгнул или под поезд кинулся. Но ничего такого по дороге не попалось. Вообще плохо помню, как ночь прошла. Проклинал себя, а что толку…

— Ладно хоть уцелел и теперь нашелся.

— Ага. Завтра надо будет рюкзак забрать, кстати.

— Заберем. Ты где все это время ночевал? На вокзале?

— Вы будете смеяться. На кладбище.

— Валерка, я уже ничему не удивляюсь с тобой. Привык.

Влад поставил пустую чашку и поднялся из-за стола.

— Я спать. Хватит уже ваших вампирских баек.

Он, не раздеваясь, рухнул на свою раскладушку. Игорь зевнул.