– Тебе хотелось взглянуть на двигатель? – Зибель притронулся к локтю Асенова. – Кажется, это он и есть. Та черная труба.

Ксенолог кивнул:

– Согласен. Раз труба, значит, контурный привод, и значит, они перемещаются в Лимбе. Вот только как рассчитывают направление и длину прыжка? Я не вижу…

– Экранов, молекулярных чипов, датчиков, сенсоров и так далее? – с усмешкой прервал его Зибель. – Накрытого столика тоже нет, и нет фанфар в честь нашего прибытия. Это не люди, Иван, не забывай! Не люди, а существа совсем иной природы.

– Ты это мне говоришь? Ксенологу? – Усмехнувшись в свой черед, Асенов задрал голову и уставился на хрустальные пластины. – Вытягивая свои тела, они, очевидно, могут перемещаться через эти отверстия… но, разумеется, в невесомости… а полусферические конструкции на темных жгутах или жилах похожи на органы управления… Ты как считаешь, капитан?

– Никак. Я только фиксирую обстановку и выводы специалистов.

Коркоран коснулся камеры на своем плече. Но, против воли, в его сознании возникла ясная, четкая картина: огромные черви быстро и плавно скользят в хрустальном лабиринте, то сжимаясь в белесый комок, то вытягиваясь в длину на десять-пятнадцать метров, склоняются над чашами-тюльпанами, суют в них безглазые головы, а может, хвосты, и замирают, став единым, способным к действию, одаренным разумом существом. Он почти не сомневался, что это не игра фантазии, а отзвук реальности; его уверенность подкреплялась тем, что видение походило на Сон, только промелькнувший наяву. Правда, оснований для него в генетической памяти не было и быть не могло – трудно поверить, что какой-то его предок наблюдал живых сильмарри, да еще в их корабле. Вероятно, его наследственный дар не ограничен Снами и ментальным восприятием, а способен к чему-то большему…

В руках Хельги Сван защелкал анализатор.

– Тут есть атмосфера, но разреженная, – сказала она. – Азот, окись углерода, метан, инертные газы и органика… странная органика, прибор не может ее определить… Их пища?

Она взглянула на Зибеля, но тот лишь пожал плечами:

– Возможно. Не знаю. У нас мало информации, только из тех источников, о которых я сказал. О сильмарри вообще мало известно. К примеру, лоона эо, наши друзья-приятели, ничего о них не ведают и не стремятся что-то узнать. Просто пропускают их через свой сектор и никогда не конфликтуют с червяками,

– Выходит, нам повезло, – сказал Асенов. – У нас большой материал для изучения – целый корабль, наверняка покинутый.

Клаус Зибель хмыкнул, бросил взгляд на Коркорана, но тот едва заметно покачал головой – мол, ничего не чувствую, не ощущаю.

– Ошибочное заключение, Иван. Сильмарри не покидают своих кораблей, ибо нет у них другого мира, иного пристанища. Они галактические странники… В каждом корабле – семейная ячейка, и если мы как следует поищем, то найдем ее.

– Мне что-то не хочется их искать, – побледнев, выдавила Хельга Сван. – Пожалуй, я принесу из катера свои приборы и займусь анализами.

– Разумно. Ну а мы все-таки поищем.

Зибель оттолкнулся носком башмака и проскользнул в отверстие в косо нависавшей переборке. Коркоран и Асенов поплыли следом, то придерживаясь о закраины дыр, то подпрыгивая на прозрачных пластинах, оказавшихся не твердыми, а гибкими и упругими, как полотнище батута. Они поднимались и опускались, минуя камеру за камерой, прослеживая направление темных жил, заглядывая в полусферические ниши, усеянные присосками, – возможно, то были контактные устройства. Казалось, Зибель знает, куда их вести, и, следуя за ним, Коркоран вдруг начал понимать, что эти камеры-отсеки странных форм и различных размеров, небольшие, точно кают-компания на «Литвине», или величиною с трюм, вовсе не являются, как у людей, местом локального обитания, комнатой или каютой, где кто-то работает или живет. Таким пространством был сам корабль, а эти прозрачные упругие поверхности играли ту же роль, что нити паутины, давая опору телам обитавших в пей существ и линиям связи, что соединяли их друг с другом и, вероятно, с поверхностью корабля, двигателем, шлюзами и прочей машинерией. Озарение пришло к нему внезапно, как и мысль о том, что все это судно, и наполняющая его паутина, и шахта гиперсветового привода, и чаши, подобные цветам, являются скорее биологическими объектами, а не устройствами из металла, керамики, пластика.

Откуда он это узнал? Вопрос не праздный, однако оставшийся без ответа. Знание не могло объяснить само себя.

Они продвинулись метров на двести от шлюза, когда Зибель остановился и, призывая к вниманию, поднял руку. Гибкая пластина под их ногами сочленялась еще с пятью или шестью – они шли наклонно, образуя некое подобие пирамиды в три человеческих роста; в соседних камерах такой же величины на концах темных стеблей распускались чаши-лилии, а наверху маячила граненая поверхность разгонной шахты – как показалось Коркорану, самый интересный объект в ближайшем окружении. Но Зибель глядел вниз, туда, где простиралась обширная полость, днище которой было затянуто белесоватым туманом. Присмотревшись, Коркоран заметил, что эта облачная масса словно бы распадается на отдельные фрагменты, то вытянутые в длину, то свернутые кольцами, как если бы мгла была зернистой, составленной из отдельных, довольно больших частиц. Они, все трое, плавали в невесомости над этим образованием, словно пассажиры взмывшего над облаками стратолета.

В шлеме, донесенный рацией, раздался шумный вздох Асенова.

– Вот они какие… целая стая или стадо… не меньше нескольких сотен…

– Не стая и не стадо, а семейная ячейка, – возразил Клаус Зибель. – Разумное существо, коллеги. Достаточно разумное, чтобы переселиться в космос, когда на Земле кроманьонцы выслеживали мамонтов у подножия вюрмских ледников[61]. Создания, отринувшие твердь планет и сотворившие свой мир таким, как им хотелось. – Зибель оглянулся и плавно повел рукой. – Не стремящиеся к контакту с другими расами, не агрессивные, не воинственные, если их не задевать. Но если кто-то их ущемляет, уничтожает корабли или препятствует их движению… Словом, лучше этого не делать.

– Отринувшие твердь планет… – задумчиво повторил Асенов. – Ну, в этом они не оригинальны, лоона эо тоже обитают большей частью в космосе. Хотя, конечно, поселения лоона и это лежбище гусениц… – Он уставился вниз, потом метнул тревожный взгляд на Коркорана. – Пол! Ты снимаешь, Пол?

– Каждую мелочь, – успокоил его Коркоран, разглядывая сбившихся в огромную кучу хозяев корабля. – Хотел бы я знать, что это с ними. Полная неподвижность, инертность, отсутствие связи с внешним миром, ни чувств, ни мыслей, ни реакции на вторжение… Спят? Залегли на зимовку? Или умерли?

– Заняты важным безотлагательным делом: ожидают потомство, – объяснил Зибель. – Они очень уязвимы в такой момент. Но, как было сказано, лучше их не трогать. Закончится этап воспроизводства, и они исчезнут, уйдут тихо-мирно, никого не беспокоя. Так и доложи Врбе и Диксону.

– И это все?

– Ну почему же… Теперь мы знаем о них немного больше – твои записи, анализы, которые делает Хельга, и наши общие наблюдения. Люди в Галактике новички, можно сказать чечако, и главная для нас проблема – выяснить, кто представляет угрозу, а кто нет. В чем бы ни заключалась цель существования сильмарри, людьми они не интересуются. В этом я полностью уверен.

– Они воюют с фаата, – заметил Коркоран.

– Воюют. И как ты думаешь, кто первый начал? – Краешек рта у Зибеля приподнялся – то была не усмешка, а лишь намек на нее. – Вот что, коллеги, давайте-ка выбираться отсюда. Нехорошо подглядывать в чужой спальне.

Сквозь бесконечную череду отверстий они поплыли к Хельге Сван и сиявшему у шлюза прожектору.

«Коммодор Литвин» поджидал эскадру за орбитой пятой планеты. Идти к Гондване было лишней тратой времени; крейсера, освободившись от грузов, двигались к периферии системы, чтобы совершить последний в этом походе прыжок. Любое место подходило для погружения в Лимб, но точку старта обычно выбирали подальше от звезды – при сильных полях тяготения область финиша размывалась. Искусство навигатора состояло в том, чтобы попасть на окраину звездной системы и чтобы группа кораблей, стартующих совместно, не оказалась разбросана на световые месяцы. Контурный привод сделал возможным полеты на очень большие расстояния, но наведение на цель требовало сложных вычислений с поправками на все мешающие факторы. Задача упрощалась, если точка старта находилась подальше от центрального светила и планет, где-нибудь в районе облака Оорта.