Кто мог ожидать подобного пренебрежения! Но это случилось, и ему, Риккараниджи, уже не исправить ошибку. Плоть его отяжелела под грузом полутора столетий, с кожи осыпается сухая чешуя и, чтобы встать с сиденья, нужны неимоверные усилия… Такова расплата за долгую жизнь! Дроми растут непрерывно и, продляя свой век, становятся слишком массивными, слишком тяжелыми; ноги не держат огромное тело, пальцы теряют гибкость, шею не повернуть, и пятно, знак способности к размножению, блекнет и тускнеет. Вот судьба владык, тех, кто стал Большим-Старшим, а затем — прародителем! Он, Риккараниджи, носит титул зонг-эр-зонга восемьдесят лет и теперь готов с ним расстаться. Его ошибки пусть исправляют другие. Может быть, Виттанихан, может быть, Ниддакапар… Но не Субьярока, который прожил больше столетия и едва двигается…

Логическая цепочка завершилась. Как все представители его расы, Риккараниджи не мог быстро фиксировать мысль то на одном предмете, то на другом, перепрыгивать от идее к идее, обращаться к различным задачам в процессе размышлений. Каждую мысль полагалось додумать до конца или завершить ее на промежуточном этапе, оставив в памяти заметку: вернуться и закончить. С одной стороны, эти медленные терпеливые усилия обычно вели к полезным результатам, но с другой — затрудняли определение взаимосвязи фактов, касавшихся далеких друг от друга тем. Интуиция и озарение гостили у дроми нечасто.

Рикканариджи отметил, что выбор между Виттаниханом и Ниддакапаром придется сделать в ближайшие дни, и обратился к другой проблеме. Идея, которую отстаивал Бахаран, о упрямстве и отсутствии логики у отдельных хосси-моа, казалась ему несостоятельной и даже вредной. Много-много лет назад, выйдя из возраста халлаха и став бойцом синн-ко, он начал сражаться с Парными Тварями и, поднимаясь от низкой касты к самой высшей, бился с ними дольше века. Он обладал огромным опытом, и эти знания подсказывали Патриарху, что все хосси-моа нелогичны и упрямы, даже те, что как бы покорились победителям. Те тысячи, что строят его астродром, и те миллионы в Теплом Мире, что трудятся на кланы Корронингаты и Синвагатаншера… Пока они нуждались в этих работниках, но за их покорность Патриарх не дал бы даже сухой чешуи. Он был согласен с Субьярокой в том, что каждый взрослый хосси-моа подлежит уничтожению. О молоди тревожиться не стоило, молодь без помощи старших вымрет сама собой…

Однако в другом его потомок ошибался. Парных Тварей с Земли нельзя было уподоблять халлаха, то есть безмозглым существам, не обладавшим даже именами. Наоборот, они были умны, хитры, лживы и обладали опасным талантом к неожиданным действиям и решениям. Еще один довод в пользу того, чтобы их уничтожить!

Он подумал, что мелкие группы, таившиеся в развалинах, вряд ли способны выжить без некоего центра, базы, подобной его Хо. Вот что надо искать вместо изучения развалин! Материк планеты огромен, и его потомки осмотрели лишь экваториальную область с городами хосси-моа. Но что творится на севере и юге? Там, на холодных плоскогорьях и в диких горах, можно укрыть сотни, тысячи городов, тем более, несколько тайных убежищ. Нужно их найти, решил Патриарх. Нужно отправить на поиски летательные машины и сделать это прямо сейчас.

Связавшись с Субьярокой, он отдал необходимые распоряжение и снова оглядел с высоты свою базу, свое Хо, как называлось у дроми место пребывания Патриарха. Работы на взлетно-посадочном поле двигались слишком медленными темпами. Он выбрал этот район для базы, так как у Парных Тварей здесь уже имелся астродром, но небольшой, способный принять десять-двенадцать малых кораблей халлах. Все космические силы клана на таком не разместишь! Сейчас его боевые суда висели на орбите вместе с доброй половиной флотов Корронингаты и Синвагатаншера. Страшно подумать, что случилось бы без этих подкреплений! Корабли хосси-моа с их страшным оружием могли превратить его флотилию в прах и пыль.

Но помощь явилась вовремя, и Парные Твари сами стали прахом и пылью. Однако успели разрушить искусственный спутник, вращавшийся над экватором и позволявший контролировать часть поверхности материка. Работы по его восстановлению уже идут, но это тоже дело не быстрое. Впрочем, за этот процесс Патриарх был спокоен — там, наверху, Ниддакапар. Он суров, и у его техников не будет времени для полировки когтей.

Надавив рычаг, он отодвинул сиденье от окна, с трудом пошевелил шеей и уставился в потолок.

Ниддакапар… Или все же Виттанихан?.. Это нуждалось в серьезном обдумывании.

Двигатель краулера работал почти бесшумно — беседе, во всяком случае, не мешал. Но тряска выматывала душу, и, помимо того, говорить приходилось с осторожностью, чтобы не остаться без языка. От Ибаньеса на север шел грунтовый тракт, а точнее, накатанная и довольно широкая тропа, проходившая лесом и незаметная с воздуха. По ней ехали с комфортом, но через сорок три километра, на рубеже Обитаемой Зоны, тракт закончился, и дальше пошло сплошное бездорожье. Впрочем, незаселенные пространства Тхара были доступны для наземных машин, если знать, куда едешь и как. Дядюшка Панчо, водитель от Бога, знал. Сначала по плоскогорью Западного Ветра, затем через гряду Красных Скал по Извилистому урочищу на плато Кастилии, за которым вставали стеной Северные Андалузские горы. Между двумя вершинами, Сервантесом и Бласко Ибаньесом, в честь которого был также назван город[134], лежало Охотничье ущелье, обычный путь, каким выезжали в Хаос на отстрел каменных дьяволов. А от Хаоса, лабиринта каньонов и утесов, пещер и предательских трещин, способных проглотить целый караван, до Никеля было рукой подать, всего-то семьсот километров. Правда, местность считалась опасной — дьяволы в этих краях так и кишели.

Выехав из Ибаньеса в шесть утра, к семи они уже были на плоскогорье Западного Ветра. Ветер тут дул постоянно — до океанского берега тянулась равнина без заметных возвышенностей, усыпанная крупными валунами, которые принес в древности ледник. В нынешние времена снегов и льдов на Тхаре почти не имелось, хотя по данным гляциологов на крайнем юге и крайнем севере были подземные ледяные пласты трехкилометровой толщины. Ветры с океана налетали на плато порывами, сила которых варьировалась от почти затишья до сокрушительного урагана. К счастью, он не тащил с собой песка или вырванных с корнем деревьев, а каменные глыбы были слишком тяжелы и ветрам не поддавались.

На этот раз ветер дул умеренный, и краулер, лавируя меж валунов, двигался с приличной скоростью. Сантьяго включил следившую за небесами камеру и вел тяжелый транспорт по старинке, с помощью миомоторной автоматики, без всяких контактных шлемов и ментоусилителей. Краулер был гусеничной машиной, снабженной, однако, гравиприводом. Это устройство позволяло на минуту-другую обезвешивать аппарат и прыгать через трещины, которые иногда тянулись на десятки километров или пересекались с другими разломами, не допуская объезда. Преодолеть Хаос на любой другой наземной машине было практически невозможно.

В нынешние времена краулеры стали главным средством передвижения. Их уцелело довольно много, и в городах, и в рудничных поселках, так как они считались рабочим транспортом, чье место — на подземных парковках за городской чертой. Флаеры, личные и коммунальные, сгорели вместе с городами, кроме тех двадцати-тридцати, чьи владельцы постоянно жили в Никеле и Северном. Но Ксения сказала, что летать в них опасались: во-первых, для наблюдателей с орбиты воздушные машины были заметнее наземных, а во-вторых, маршрут флаера мог привести дроми к рудникам.

Марк, Майя и Ксения сидели в грузовой кабине, устроившись в наскоро приваренных к днищу металлических креслах. В обычной ситуации краулер перевозил тяжелые грузы, взрывчатку, бурильное оборудование, сельскохозяйственных роботов и продукты с ферм, но сейчас, по словам девушек, едва ли не все транспорты переоборудовали. На одни навесили броню и, установив пару горных лазеров, превратили в некое подобие боевых машин, другие предназначались для людей, для экспедиций в разрушенные города или поисков продовольствия. Краулер Сантьяго был как раз таким, не имевшим вооружения, зато более легким и подвижным, чем бронированные машины. Обычно его использовали для связи с Ибаньесом, где, как и во всех прочих городах, скрывались группы наблюдателей. Мелкие отряды тхаров дежурили также на побережьях Западного и Восточного Пределов, у Западного Порта, Кубы и Порта Колумб — всюду, где расположились дроми, выстроив цилиндрические сооружения, напоминавшие башни старинного замка. По сообщениям разведки, эти конструкции играли роль жилищ или ангаров для военной техники, в них были развернуты какие-то производства, а иные, более низкие и широкие, служили тюрьмами для пленных, трудившихся на астродроме. Пленников было тысяч двадцать.