– Будешь тогда вместо Медка вокруг бегать, мерзодведей высматривать, – сказал, оттаивая, Зан. Видимо, возможность наконец-то узнать причину смеха оказалась сильнее обиды.

– Ты вот что, – вспомнил Ломон. – Ты как нас назад впускать собираешься, если товар собирать будешь?

– Не стоять же мне все это время с рукой на «еже»! – фыркнул Зан, снова став при этом очень похожим на человека.

– Давай так… – немного подумав, сказал двуединый. – Сегодня мы уже вряд ли вернемся, так что ты на всякий случай, ну, скажем, раз в час портал открывай – вдруг какой форс-мажор случится. Завтра до обеда, думаю, тоже не вернемся, так что продолжай трогать «ежа» раз в час. А вот после обеда можно и почаще, хотя бы каждые полчаса, сам смотри по обстоятельствам. Договорились?

В конце концов все, кто решил идти в Мончегорск, собрались в гондоле возле супергостинца. Ломон, помня момент из недавнего диалога Лома с Капоном, все-таки выглянул из пролома в обшивке и крикнул Подухе, разбиравшему содержимое одного из разломанных ящиков:

– Может, все-таки с нами?

– Нафиг надо, – лаконично ответил трубник, даже не подняв головы.

Двуединый посчитал, что совесть его в этом вопросе чиста, и вернулся к группе «переходцев».

Увидев за спиной у Олюшки ее любимую «Печенгу», он замотал головой:

– Никакого оружия! Там оно все равно не понадобится, а нездоровое к себе внимание сразу же вызовем.

– Олюшка, он дело говорит, – закивал Васюта.

– Ну, смотрите, – неохотно сняла винтовку осицу. – Но если я из-за этого погибну – буду к вам во сне каждую ночь являться и над ухом стрелять, спать не давать.

– Принято, – усмехнулся Ломон. – Можешь разок даже в ухо стрельнуть.

– А больше и не понадобится, – оскалилась Олюшка. – Веришь?

Между тем Зан уже стоял, занеся руку над разноцветной друзой кристаллов.

– Ну, вы готовы? – спросил он и, услышав в ответ разноголосые «да», «готовы» и «угу», приложил ладонь к супергостинцу.

Вновь, как и в прошлые разы, обшивка позади «ежика» приобрела пурпурный оттенок, затем пятно стало разгораться ярче и наконец сделалось ярко-сиреневым.

– Доброй дороги, – сказал кибер.

– Медок, открывай путь, – предложил псу Ломон. Тот не заставил себя упрашивать и прыгнул в портал.

Затем туда шагнула Олюшка, а сразу за ней, словно боясь отстать, поспешил Васюта. Ломон уже привычно стал замыкающим. Перед тем как ступить в светящееся окно перехода, он сказал Зану будто бы в шутку, но вполне серьезным тоном:

– Смотри без нас не уезжай.

– Не уеду, – тоже серьезно ответил кибер. Впрочем, он по-другому и не умел.

Выйдя из портала в родной мир Капона, двуединый сталкер взял инициативу в свои руки.

– Здесь бросать перед собой камни и тыкать ветками не стоит, – сказал он. – Помутнения тут нет.

– Ты в этом на сто процентов уверен? – спросила Олюшка.

– На сто процентов вообще ни в чем нельзя быть уверенным, – вместо него ответил Васюта. – Есть даже гипотезы, причем вполне нешуточные, что вся наша Вселенная не настоящая, а всего лишь виртуальная модель. Как там всевышнему хакеру вздумается, так все и будет.

– Не умничай. Я про Помутнение спросила.

– Помутнение в Мончегорске только комбинат наводил своими выбросами, – усмехнулся Ломон, – но в последние годы с этим получше стало. А в том смысле, которого ты опасаешься, тут полный порядок, веришь?

– Хотелось бы, – буркнула осица. – И ничего я не опасаюсь, хотя оружие все равно зря не взяли, я без винтовки голой себя чувствую.

– Славно бы мы выглядели, выйдя из леса в полувоенного покроя одежде с автоматами неизвестных образцов, – пробормотал Васюта.

– Да хоть бы известных, – поддержал его Ломон. – Мы бы тогда и правда быстро голыми стали – раздели бы нас и обыскали до ниточки. А потом бы оказались в той ситуации, когда с обеих сторон про́пасть – и правду не скажешь, и соврать, чтобы поверили, не получится.

– Вот для того оружие и существует, – нравоучительно произнесла Олюшка, – чтобы тебе всегда верили, даже если ты не прав.

– Но когда тебя пристрелят за сопротивление властям, – парировал двуединый, – лично ты уже ни во что верить не будешь. А сейчас просто доверься мне.

– И мне, – добавил Васюта. – Я тебя в обиду не дам.

– Я тебя тоже, – ласково улыбнулась в ответ Олюшка.

– Меня можете давать, – сказал Ломон, – я не обижусь. Ну а сейчас давайте все-таки пойдем. Медок – беги вперед, дорогу разведывай, вы, двое, следом идите, а я буду сзади присматривать, чтобы никто не отстал.

– Ты, главное, сам не потеряйся, командир, – оставила за собой крайнее слово осица.

Поначалу шли привычно осторожно, озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху. Лес и вся обстановка вокруг были настолько идентичными оставшимся в мире Помутнения, что и Ломон с Васютой, и особенно Олюшка, которая об иных реальностях прежде только в книгах читала, то и дело забывали, что они перешли в иную Вселенную и что им в этом лесу, кроме комаров, бояться нечего.

Впрочем, Медок, похоже, хоть ничего и не забывал, с такими выводами не был согласен. Он, следуя впереди группы, постоянно к чему-то прислушивался и принюхивался, а примерно после получаса с начала движения, когда только-только обогнули озеро Пасма, остановился вдруг, навострив уши, а затем обернулся к своим спутникам и предостерегающе зарычал.

– Что там, Медок? – улыбнулся Васюта. – Зайчика почуял?

– Тихо ты! – шикнул на него Ломон. – Забыл, что Медок теперь не глупее тебя, чтобы сдуру зайцев гонять?

– Так ясен пень, но я же не… – стушевался Васюта, но тут на него зашипела и Олюшка:

– Да тише ты! Впереди кто-то есть…

Замолчали и прислушались все. Двуединый сталкер и впрямь вскоре услышал впереди отдаленный треск сучьев, словно там шел кто-то большой и тяжелый.

– Мерзодведь… – прошептала услышавшая это же осица.

– Не думаю, – шепнул в ответ Ломон. – Откуда им здесь взяться?

– А если Помутнение проникло и сюда? Ты ведь не знаешь…

Двуединый почувствовал пробежавший вдоль хребта холодок. А что, если правда? Что, если открытый ими двумя днями ранее портал впустил эту гадость и в родной мир Капона, Медка и Васюты? А теперь еще и здесь они открывали такой же проход несколько раз… Ведь непосредственно Помутнение не увидеть; понять, что оно присутствует, можно только по его проявлениям.

– Хорошо, что мы с наветренной стороны, – проговорила Олюшка. – Давайте-ка потихоньку назад двигаться…

– Стоп!.. – поднял руку Ломон. – Я его вижу…

Лес на Кольском полуострове и так-то в большинстве своем не особо густой, а тут вдобавок в одном месте впереди образовалась неширокая просека, которую примерно в сотне метров от сталкеров неторопливо пересек крупный зверь бурого цвета.

– Точно мерзодведь!.. – нервно сглотнул Васюта.

– Нет, – пробормотала осица, – у этого голова не такая, тоже в шерсти, а не лысая.

– Это медведь, – облегченно выдохнул Ломон. – Обыкновенный бурый мишка.

Медок негромко гавкнул, подтверждая его слова.

– Что-то мне и с обыкновенным не очень хочется встречаться, – сказал Васюта.

– Ветер дует в нашу сторону, так что он нас не почует, – проговорил двуединый. – Но медведи звери чуткие, поэтому торопиться не будем, выждем, пока он подальше уйдет.

Теперь уже шли осторожно не только по привычке, а по реальной необходимости. Да, мерзодведь куда опаснее медведя, но и нашего мишку-топтыжку провоцировать тоже не стоит. Пусть летом медведи и редко на людей нападают, сами постараются обойти, если учуют, но если столкнуться со зверем неожиданно, а уж тем более наткнуться на медведицу с медвежатами, – бегством от рассерженного бурого хищника не спастись, невзирая на его кажущуюся косолапость.

К счастью, больше им пока никто опаснее зайцев и белок не попадался, да и те не особо часто, так что даже осторожный Ломон невольно позволил себе немного расслабиться. Тем сильнее был он шокирован – напуган едва ли не до пресловутой медвежьей болезни, – когда сзади его кто-то грубо схватил за рюкзак. Это было похоже, как если бы он зацепился им за дерево, вот только двуединый точно знал, что ничего позади него нет. А значит, это не «что», а «кто».