– И вам удачи в игре, Мафусаил Эфроимович! – в тон ему ответил Гуча, шутовски поклонившись. – Барон – парень ушлый, так что удача вам совсем не помешает!

Черт подозвал своего коня, а вымуштрованные Брунгильдой слуги тут же подвели второго жеребца для гостя. И братья возглавили колонну. Они ехали молча – все вокруг дышало таким покоем, что говорить не хотелось. Мир был удивительно свеж и зелен. Дорога блестела отполированными камнями, деревья развесили над серой лентой густые кроны, давая путешественникам тень. Птицы соревновались в певческом искусстве, насвистывая простенькие и нежные, как обдувающий лица ветерок, мелодии. В зеленой траве каждый миг распускались прекрасные цветы, над которыми, составляя конкуренцию пчелам, порхали сладкоежки эльфы.

Колонна миновала лес, вброд переправилась через мелкую речушку, и, проехав мимо двух старых, полуразрушенных башен, люди и нелюди оказались в предгорьях. Самсон был рад миновать это место. Он очень хорошо помнил, как когда-то выл на луну, превращенный старым Аминатом в рыжего пса. Помнил и тот животный страх, который испытал тогда и которого с тех пор опасался. Страх, чуждый всему человеческому, выплыл из таких глубин его души, о которых он и не подозревал. И теперь, проехав мимо двух старых башен, он поймал себя на том, что испытывает невероятное облегчение.

Акава, почувствовав состояние мужа, ободряюще улыбнулась и положила руку ему на плечо. Супруги ехали на одном коне, Самсон одной рукой держал поводья, а другой обнимал сидящую почти на его коленях Акаву. Он взглянул в ее глаза, чувствуя, как бездонная изумрудная зелень затягивает его душу. Вор подумал о том, как он счастлив. Счастлив безусловно, счастлив до такой степени, что готов стать кем угодно, даже королем лесных оборотней. Да что говорить – он бы и оборотнем стал, если бы это было условием их совместной жизни!

Рядом с притихшей Гризеллой, поближе к Тыгдыну, скакал жеребец Аполлоши. Это Мексика захотела услышать сказку. И не какую-то, а именно про любовь. Тыгдын своей воспитаннице никогда не отказывал, но выбранной им сегодня сказке предстояло сыграть неблаговидную роль и явиться причиной новых потрясений, которые ожидали Иномирье.

– Стоит одинокая башня в дождливой стране, – начал рассказчик. – Таит она много секретов, и кто пройдет башню с начала до конца, тот станет великим героем, обретет невиданную силу и такое могущество, каким не обладают даже боги. Много в этой башне интересного!

– Это я знаю, ты про башню дедушки Амината говоришь! – воскликнула Мексика и потребовала: – Рассказывай дальше, Тыгдын!

– Так вот, живут в той башне волшебники, которым надоела суета людей и они ушли на пенсию. Когда ты подрастешь, мы обязательно найдем башню.

– А почему нельзя поехать сейчас? – снова спросила малышка, хотя точно знала, что ответит наставник.

– Башня пропала. Никто не может ее найти, – сказал Тыгдын, видя, что озорная девчонка уже сейчас готова отправиться на поиски.

Конь давно жил на этом свете и не зря считался самым умным существом в Иномирье. Он знал, что если суждено чему-то случиться, то никакие предосторожности не помогут избежать этого. Он много чего знал и многое мог бы рассказать людям, но не делал этого, потому что понимал – жизнь, рассказанная заранее, расписанная вся, до мельчайших подробностей, теряет смысл. Она становится неинтересной, из распланированной жизни исчезает то чудо, которое люди называют случайностью. И предсказывать будущее – самое неблагодарное занятие. Потому-то предсказания и не имеют силы в Иномирье. Человек – странное существо, он всегда стремится противоречить любому указанию, даже если такое указание помогает избежать неприятностей. Вот уж воистину это о людях сказано: на чужих ошибках не научишься!

Тыгдынский конь вздохнул, подумав о том, что когда-то он вот так же будет рассказывать эту же сказку малышке Океане, дочери ангела Бенедикта и Медузы. Океана будет красивым ребенком, только очень хрупким и маленьким. От этого девочка будет казаться скорее дитятей эльфов, нежели человека. Хотя… ни Бенедикт, ни Горгона человеческими существами не являются. Океана унаследует всю красоту души Бенедикта и невероятную верность любви, отличающую Горгону Медузу. Девочка будет романтична, как ее отец – ангел Бенедикт. От него же девочка унаследует и белые локоны, и голубые глаза. Точнее, ее глаза будут менять цвет в зависимости от настроения – от нежно-голубого до темно-серого цвета грозовой тучи. В остальном она будет точной копией матери – Медузы. Такая же миниатюрная, хрупкая и пугливая.

А еще у девочки будет верный спутник на всю ее жизнь – Орфик, наполовину оборотень, наполовину вор. Дети станут неразлучны с того дня, как Океана появится на свет. Что увидит в огромных сияющих глазах малышки трехлетний Орфик, не знал никто, но с тех пор он ни на минуту не соглашался расстаться с девочкой. Две семьи будут вынуждены сделать выбор – или Бенедикт с Горгоной воспитывают Орфика, или Самсон и Акава берут на воспитание малышку Океану.

Мальчик, в отличие от своей миниатюрной подружки, в десять лет будет уже на голову выше своего отца, Самсона, но еще не догонит по росту мать – Акаву, королеву оборотней. Он унаследует разноцветные глаза своего отца и деда. Один глаз у парнишки будет черный, словно ночь, а другой – изумрудно-зеленый. Впрочем, унаследует он не только цвет глаз – природа щедро наградит мальчика! Он получит в дар и талант вора, и цыганскую способность видеть невидимое, и умение менять облик, как его родня со стороны матери – королевы оборотней. А еще мальчик будет бегать так быстро, что его невозможно будет догнать. Единственное, чему будут рады оба родителя, – то, что мальчик пошел цветом волос в деда – цыганского барона. По непонятной причине он не сможет изменять цвет, перекидываясь в животное, и родители, представляя, как по лесу будет бегать пес ярко-зеленого цвета или летать возмутительно оранжевый ворон, не раз поблагодарят судьбу за то, что волосы у парнишки жгуче-черные, как у Барона. Кроме волка и ворона, мальчик ни в кого превращаться не будет, наверное, скажется то, что он наполовину человек. Но и в цыганском таборе, и в Зачарованном лесу парнишку будут любить за его легкий нрав и готовность помочь. И судьба этих детей ему, мудрому Тыгдыну, известна. И они тоже будут его воспитанниками, так же как Мексика и Аполлоша.

– Ну чего ты замолчал?! – воскликнула Мексика, теребя длинную гриву Тыгдына.

– Ну хорошо, – вздохнул старый конь и хотя бы для того, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, продолжил: – В том месте, где ужасные гарпии устроили гнездовье, стоит статуя прекрасного юноши. Когда-то он был живым человеком, но сердце у него было каменным. И он отправился в башню к Василиску, чтобы окаменеть окончательно.

– И это я знаю! – воскликнула Мексика. Малышка встала на ножки, от нетерпения подпрыгивая на седле. Аполлоша обнял девочку за талию – просить эту вертушку спокойно посидеть хотя бы минутку было бесполезно, это юноша знал по собственному опыту – Мексика всегда делала только то, что хотела. – Ну и что, у него это получилось?

– Да, он попал под взгляд Василиска и окаменел. Только на этот раз получилось наоборот – сердце его осталось живым. Теперь он стоит на одном месте и не может ни ходить, ни бегать, но сердце его бьется и чувствует. Оно сжимается от боли, и прекрасный каменный юноша со странным именем Бельведерский страдает. Молча страдает. Но если бы он мог говорить, то вы бы услышали грустную повесть о том, что он ждет принцессу с добрым сердцем, которая поцелует его, и он снова станет живым.

– И сможет бегать? – уточнила девочка.

– И бегать, и прыгать, – ответил наставник.

– И в догонялки? – не унималась Мексика.

– И в догонялки. – Тыгдынский конь тяжело вздохнул, подумав, что случится это очень не скоро.

– Аполлоша, а у меня сердце доброе? – поинтересовалась юная принцесса Полухайкина.