— Сэр, я…

— Таким образом, патрульный Дентон…

— Сэр, если мне…

— Не будете ли вы столь любезны позволить мне закончить? — Кёртис оперся локтем о стол и наставил палец на Марка. Его пятнистое лицо затряслось. — Проявили ли вы преступное пренебрежение своими должностными обязанностями в качестве патрульного полицейского?

— Сэр, мне казалось, что…

— Отвечайте на вопрос.

— Сэр, я считаю…

— Да или нет, патрульный. Вы полагаете, что люди в этом городе желают слышать ваши оправдания? Я уже говорил с ними, сэр. Они не желают. Вы не сумели явиться на поверки, так или нет?

Он подался вперед, не опуская наставленного на Дентона пальца. Дэнни счел бы все это сущим балаганом, если бы так вел себя любой другой человек, в любой другой день, в любой другой стране. Кёртис не постеснялся прибегнуть к приему, давно, с их точки зрения, отжившему: он предстал перед ними олицетворением абсолютной фундаментальной правоты. Ужас в том, что перед такой правотой ощущаешь себя маленьким, незначительным, беззащитным. Как бороться с праведным гневом, если твое единственное оружие — логика и здравый рассудок?

Дентон достал бумаги, над которыми работал уже несколько недель.

— Сэр, если позволите, я хотел бы напомнить вам о повышении зарплаты, которое нам обещали в…

— «Нам»? — переспросил Кёртис.

— Да, Бостонскому управлению полиции, сэр.

— И вы имеете наглость заявлять, будто представляете этих замечательных людей? — Кёртис нахмурился. — Заняв нынешнюю должность, я переговорил со многими сотрудниками, и могу вас заверить, они не объявляли вас своим лидером, патрульный Дентон. Они устали оттого, что вы постоянно вкладываете собственные слова в их уста и представляете их недовольными. Да я только вчера беседовал с одним рядовым из Двенадцатого участка — и знаете, что он мне сказал? Он сказал: «Комиссар Кёртис, мы, полицейские из Двенадцатого, гордимся тем, что служим нашему городу во времена невзгод, сэр. Скажите всем, мы не станем бунтовать, как большевики. Мы сотрудники полиции».

Марк вынул собственную ручку и записную книжку:

— Если бы я узнал его имя, сэр, я бы с радостью обсудил с ним любые его претензии ко мне.

Кёртис отмахнулся:

— Я говорил с десятками наших людей по всему городу, патрульный Дентон. С десятками. И никто из них, заверяю вас, не является большевиком.

— Как и я, сэр.

— Патрульный Коглин. — Кёртис перевернул еще один лист. — Насколько я понимаю, вы недавно выполняли специальное задание. Расследовали деятельность террористических ячеек в нашем городе?

Дэнни кивнул.

— И каких результатов вы добились?

— Отличных, сэр.

— Отличных? — Кёртис потянул себя за складку кожи над отложным воротничком. — Я прочел докладные лейтенанта Маккенны. Они ужасно путанны и далеки от реальности. Это заставило меня изучить данные по предыдущим агентурным группам, которые он формировал, но и там я не нашел даже намека на то, что указанная деятельность оправдывала затраченные на нее общественные деньги. Нет, полисмен Коглин, я считаю это суетней, лишь отвлекающей сотрудника полиции от тех обязанностей, которые он поклялся исполнять. Не могли бы вы конкретно описать мне, каких именно успехов вы добились с этими — как они называются? — латышскими рабочими?

— С Обществом латышских рабочих, сэр, — поправил Дэнни. — Успехи не так просто оценить. Я вел агентурную работу, пытался сблизиться с Луисом Фраиной, их лидером.

— С какой целью?

— Есть основания считать, что они планируют нанести удар по нашему городу.

— Когда?

— Вероятнее всего, операция намечена на первое мая, но ходили слухи, что…

— Слухи, — повторил Кёртис. — У меня вообще возникают сомнения, существует ли у нас проблема терроризма как таковая.

— Сэр, при всем моем уважении к вам…

Кёртис кивнул:

— Да, одного вы застрелили, мне это известно, и я уверен, что об этом в свое время станет известно и вашим праправнукам. Но это лишь один человек. На мой взгляд, больше в нашем городе подобных действий не предпринимал никто. Вы пытаетесь отпугнуть от города предпринимателей? Вы думаете, если пойдут разговоры, что мы проводим широкомасштабную операцию по выявлению террористической сети, хоть одна здравомыслящая компания откроет здесь свой бизнес? Нет, они убегут от нас в Нью-Йорк, господа! В Филадельфию! В Провиденс!

— Лейтенант Маккенна и несколько служащих Министерства юстиции, — заметил Дэнни, — считают, что на первое мая намечено общенациональное восстание.

Кёртис не отрывал взора от стола, и Дэнни не мог понять, слышал ли тот его слова.

— Пара анархистов делала бомбы под самым вашим носом. Так?

Дэнни кивнул.

— Во искупление ошибок вы взялись за это задание и сумели убить одного из них.

Дэнни ответил:

— Что-то в этом роде, сэр.

— Вы жаждете крови подрывных элементов, полисмен?

— Мне не нравятся те, кто совершает насилие, сэр, но жаждой крови я бы это не назвал.

Кёртис кивнул:

— А как насчет подрывного элемента непосредственно здесь, в нашем собственном полицейском управлении? Как насчет людей, сеющих недовольство среди сотрудников, людей, которые готовы раздуть подобие русской революции в этой цитадели, защищающей общественные интересы? Людей, затевающих стачки? Людей, которые свои ничтожные интересы ставят выше общего блага?

Марк встал:

— Пойдем, Дэн.

Кёртис сощурился. Глаза у него стали как мутное стекло.

— Если вы не сядете, я сейчас же отстраню вас от службы, и можете добиваться возвращения на работу через суд.

Марк сел:

— Вы совершаете ошибку, сэр. Когда журналисты услышат…

— Сегодня они все дома, — сообщил Кёртис.

— Что?

— Вчера их проинформировали, что мэр Питерс на встрече присутствовать не будет и что вопросы, которые на ней предполагается обсудить, имеют чрезвычайно мало отношения к клубу, который вы именуете профсоюзом, они решили провести время со своими родными. Может быть, вы знакомы с кем-нибудь из них достаточно близко, чтобы иметь его домашний телефон, патрульный Дентон?

По телу Дэнни побежали мурашки и разлилось болезненное тепло, когда Кёртис снова обратил на него внимание:

— Патрульный Коглин, у меня сложилось ощущение, что вы способны на большее, чем патрулировать участок. Я бы предпочел, чтобы вы перешли под начало детектива-сержанта Стивена Харриса в отдел внутренней безопасности.

Дэнни покачал головой:

— Нет, сэр.

— Вы отказываетесь выполнять распоряжение своего комиссара? После того, как вы спали с бомбисткой? Которая, насколько нам известно, до сих пор скрывается где-то на здешних улицах?

— Да, сэр, отказываюсь, при всем уважении к вам.

— Не вижу никакого уважения в том, чтобы не подчиняться требованию руководства.

— Жаль, что вы так это воспринимаете, сэр.

Кёртис откинулся в кресле:

— Стало быть, вы — друг рабочих, большевиков и прочих подрывных элементов.

— Я считаю, что Бостонский клуб представляет сотрудников БУП, сэр.

— А я так не считаю. — Кёртис хлопнул ладонью по столу.

— Ясно, сэр.

На сей раз встал Дэнни.

Кёртис позволил себе скупую улыбку, когда Марк тоже поднялся. Дэнни и Марк надели свои пальто, а Кёртис снова откинулся на спинку кресла.

— Миновали дни, когда этим управлением негласно распоряжались такие люди, как Эдвард Маккенна и ваш отец. Дни, когда управление капитулировало перед требованиями большевиков, также давно канули в прошлое. Патрульный Дентон, встаньте смирно, будьте любезны, сэр.

Марк повиновался.

— Вы переведены в Пятнадцатый участок, в Чарлстаун. Вы должны явиться туда незамедлительно. Ваша смена с полудня до полуночи, с небольшим перерывом.

Марк сразу понял, что это означает: теперь он никак не сможет проводить собрания в Фэй-холле, поскольку с двенадцати до двенадцати будет торчать в Чарлстауне.

— Полисмен Коглин, смирно. Вы также переведены.

— Куда, сэр?