Лестер всплеснул руками:

— Понятия не имею, о чем вы.

— Еще как имеешь. — Джо жалел, что не попросил у работника Блейка, Марло, принести чистую рубашку и ему, когда посылал за одеждой для Томаса.

— Ничего не понимаю, сэр, — сказал Лестер.

— Послушай, Лестер. — Джо не нравилось выражение самодовольной радости в глазах Лестера. Совершенно не нравилось. — Пожалуйста. Мне необходимо вылететь сию минуту. Назови цену.

— Нет такой цены, сэр.

— И хватит называть меня сэром.

Лестер покачал головой:

— Сэр, приказы мне отдаете не вы.

— Кто отдает тебе приказы?

— Правительство Соединенных Штатов Америки. И оно не хочет, чтобы вы вообще отсюда летели, сэр.

Черт, подумал про себя Джо. Это Мэтью Байел из военно-морской разведки. Мстительный сукин сын.

— Ладно.

Джо неторопливо мерил Лестера взглядом сверху вниз.

— Что? — спросил в итоге Лестер.

— Пытаюсь прикинуть, какого размера тебе потребуется пехотная форма.

— Я не собираюсь вступать в пехоту. Я работаю на армию здесь.

— Что, если я лишу тебя этой работы, Лестер? Тогда ты будешь работать на армию на передовой.

Джо похлопал его по плечу и ушел с диспетчерской вышки.

Ванесса вышла в переулок из служебной двери отеля. Джо откинул полу плаща, чтобы выудить зажигалку, и она увидела, что пиджак и рубашка у него в крови.

— Ты ранен! Ты ранен?

— Нет.

— Господи! Это кровь.

Джо пересек переулок, взял ее за руки:

— Не моя. Его.

Она посмотрела ему через плечо на Диона, сгорбившегося на заднем сиденье.

— Он жив?

— Пока что да.

Она выпустила его руки и нервно потерла шею:

— По всему городу трупы.

— Знаю.

— Нескольких ниггеров застрелили в парикмахерской. И шестерых белых — я слышала про шестерых — в Айборе. Может быть, больше.

Джо кивнул.

— Ты к этому причастен? — Она взглянула на него.

Лгать нет смысла.

— Да.

— Кровь…

— Ванесса, у меня мало времени. Меня хотят убить, и моего друга, и, возможно, моего сына, если решат, что он видел слишком много. Я даже на лишний час не могу задержаться в Штатах.

— Иди в полицию.

Джо засмеялся.

— Почему нет?

— Потому что я не разговариваю с копами. И даже если бы разговаривал, некоторым из них платят наши.

— Кто?

— Тот, кто пытается меня убить.

— Джо, ты сегодня убил кого-нибудь?

— Ванесса, послушай…

Она заламывала руки:

— Скажи мне. Убил?

— Да. Мой сын оказался в центре перестрелки. Я поступил так, как должен был, чтобы вытащить его оттуда. Я пристрелил бы их еще дюжину, если бы они угрожали его жизни.

— Ты говоришь об этом с гордостью.

— Это не гордость. Это необходимость. — Он вздохнул, тяжело и протяжно. — Мне нужна твоя помощь. Сию минуту. Песок в часах почти пересыпался.

Она посмотрела мимо него на Томаса, вставшего на колени на переднем сиденье, на Диона, съежившегося на заднем.

Когда она снова взглянула на Джо, глаза ее были печальными.

— Чего это будет мне стоить?

— Всего.

В диспетчерской башне Джо, в плаще с застегнутым поясом, стоял и слушал, как миссис Ванесса Белгрейв убеждала Лестера Граммерса сделать правильный выбор.

— Этот самолет везет не просто кукурузу и пшеницу, — говорила она. — Он везет персональный подарок от мэра Тампы мэру Гаваны. Личный подарок, мистер Граммерс.

Лестер выглядел встревоженным и огорченным.

— Но, мэм, человек из правительства ясно высказался.

— Вы можете ему позвонить?

— Мэм?

— Сию минуту! Звоните!

— Я не могу в такой поздний час.

— Что ж, я могу позвонить мэру. Надеюсь, вы объясните ему, по какой причине чините препятствия его жене?

— Я не чиню… Господи!

— Нет? — Она присела на край стола и вынула сережку из правого уха, снимая трубку с рычага. — Не могли бы вы соединить меня с городской линией?

— Миссис Белгрейв, пожалуйста, выслушайте…

— Гайд-парк семьсот восемьдесят девять, — сказала она оператору.

— Мне нужна эта работа, миссис Белгрейв. Я… у меня трое детей-школьников.

Она успокаивающе похлопала его по колену, сморщила нос, глядя на него.

— Телефон звонит.

— Я не солдат!

— Дзынь, — сказала Ванесса. — Дзынь.

— А моя жена, она…

Ванесса подняла брови, затем снова перевела взгляд на телефон.

Лестер перегнулся через ее ноги и нажал на рычаг.

Она посмотрела на него, на его руку, застывшую над ее коленом.

Он убрал руку:

— Мы освободим вторую полосу.

— Вы сделали правильный выбор, Лестер, — сказала она. — Благодарю вас.

— И что же это? — Ванесса стояла перед Джо у подножья трапа. Оба кричали, чтобы перекрыть шум и гул пропеллеров.

Фарруко помог Джо погрузить на борт Диона, его уложили на стопку собачьих подстилок, пока Томас устраивался в кресле у иллюминатора. Джо вынул подпорки из-под колес, и самолет слегка завибрировал во внезапном порыве теплого ветра с залива.

— Это? — переспросил Джо. — Это остаток твоей жизни. Это ты и я, и ребенок.

— Я почти не знаю тебя.

Джо покачал головой:

— Ты почти не проводила со мной время. Но ты знаешь меня. И я знаю тебя.

— Ты…

— Кто? Кто я?

— Ты убийца. Ты гангстер.

— Я почти вышел в отставку.

— Хватит шутить.

— Я не шучу. Послушай, — прокричал он, пока ветер с залива и пропеллеры пытались сорвать с него и одежду, и волосы, — здесь у тебя ничего не осталось. Этого он тебе никогда не простит.

В двери самолета появился Фарруко Диас:

— Босс, мне велят подождать с вылетом. Диспетчер передал.

Джо отмахнулся от него.

— Я не могу просто сесть в самолет и исчезнуть, — сказала Ванесса.

— Ты не исчезнешь.

— Нет. — Она помотала головой, изо всех сил стараясь убедить себя. — Нет, нет и нет.

— Они приказывают мне поставить под колеса подпорки, — прокричал Фарруко.

— Я старше тебя, — говорил Джо Ванессе с жаром и отчаянием, — поэтому знаю, что о сделанном в жизни не сожалеешь. Сожалеешь о том, чего не сделал. О коробке, которую не открыл, прыжке, на который не решился. И лет через десять, в какой-нибудь гостиной Атланты, ты подумаешь: «Нужно было сесть в тот самолет». Подумай. Здесь у тебя ничего не осталось, а там тебя ждет целый мир.

— Но я не знаю этот мир, — закричала она.

— Я покажу его тебе.

Что-то мучительное и беспощадное отразилось в ее лице. И это что-то мгновенно превратило ее сердце в черный камень.

— Ты недолго проживешь, — сказала она.

— Надо взлетать немедленно, босс, — прокричал Фарруко Диас. — Сейчас!

— Еще секунду!

— Нет. Немедленно!

Джо протянул руки к Ванессе:

— Полетели…

Она отошла назад:

— Прощай, Джо.

— Не делай этого.

Она подбежала к машине и открыла дверцу. Обернулась к нему:

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя. — Он так и тянул к ней руки. — Значит…

— Это нас не спасет! — воскликнула она и села в машину.

— Джо, — закричал Фарруко, — диспетчер приказывает мне глушить мотор!

А в следующий миг Джо увидел у дальнего конца ограды горящие фары, не меньше четырех пар желтых глаз приближались к аэродрому сквозь жару, пыль и темноту.

Когда он обернулся к машине Ванессы, она уже удалялась.

Джо вскочил в самолет. Захлопнул дверь и заложил засов.

— Полетели, — прокричал он Фарруко и сел на пол. — Вперед.

Когда в 1936 году Чарли Лучано отправился в тюрьму, контроль за его территориями распределили между Мейером Лански в Нью-Йорке и Гаване, Сэмом Даддано по прозвищу Джимми Репа в Чикаго и Карлосом Марчелло в Новом Орлеане. Эти трое, а также их помощники, Джо Коглин, Мо Дитц и Питер Велате, стали членами Комиссии.