Джо сразу и не понял, что такого странного в этом мальчике, если забыть о том, что это был единственный ребенок на взрослой вечеринке, но потом заметил, что одет мальчик по моде, хорошо если десятилетней давности. Джо сказал бы, даже двадцатилетней: в никербокерах[143], в огромной кепке для гольфа, какие носили, когда Джо сам был ребенком.

Мальчик был от него далеко, и Джо не смог рассмотреть лица, но у него появилось странное чувство, что если бы мальчик оказался ближе, это вряд ли меняло бы дело. Даже издалека Джо заметил, что черты лица у мальчика будто размыты.

Джо сошел с выложенной плиткой площадки патио на траву и двинулся через лужайку. Мальчик по-прежнему изображал самолет, он забежал в тень на краю лужайки, скрывшись за деревьями. Джо слышал, как он гудит где-то в темноте.

Джо дошел примерно до середины лужайки, когда его окликнули шепотом откуда-то справа.

— Мистер Коглин? Сэр? Джо?

Рука Коглина нырнула под смокинг, остановившись в нескольких дюймах от маленького черного дерринджера[144], которым Джо обычно не пользовался, но брал с собой на парадные вечеринки под пару к черному галстуку.

— Это я, — сказал Бобо Фречетти, выходя из-за огромного баньяна на краю лужайки.

Джо опустил руку:

— Как дела, малыш Бобо?

— Все в порядке, Джо. А ты как?

— Нормально. — Джо всмотрелся в ряд деревьев, но там было темно. Детский голос умолк.

— Кто привел ребенка, Бобо? — спросил он.

— Что?

— Мальчика. — Джо махнул рукой. — Который играл в самолет.

Бобо уставился на него.

— Ты не видел там мальчишку? — Джо снова махнул рукой.

Бобо помотал головой. Бобо — такой маленький, что все сразу верили, будто раньше он был жокеем, — снял шляпу и держал ее в руках.

— Ты слышал о сейфе в Лутце?

Джо покачал головой, хотя знал, что Бобо говорит про сейф, из которого взяли шесть тысяч долларов, на камнедробильном заводе «Бей-Палмз агрегат», дочернем предприятии одной из транспортных компаний его Семьи.

— Мы с напарником понятия не имели, что его хозяин Винсент Имбрулья. — Он взмахнул руками, словно судья, выкликающий игрока на базе. — Вообще.

Джо его понимал. Вся его жизнь была предопределена раз и навсегда, когда он вместе с Дионом Бартоло, еще только что выбравшиеся из пеленок сосунки, грабанули по неведению гангстерское казино.

— Ладно, слушай, невелика беда. — Джо закурил сигарету, протянул пачку маленькому «медвежатнику». — Верните деньги.

— Мы пытались. — Бобо взял у Джо сигарету и зажигалку, покивал, благодаря. — Мой напарник… ты ведь знаешь Фила?

Фил Кантор. Фил-Рубильник, как его прозвали из-за огромного носа. Джо кивнул.

— Фил пошел к Винсенту. Объяснил, что мы ошиблись. Сказал, что деньги в целости и сохранности и мы готовы вернуть их. Знаешь, что сделал Винсент?

Джо покачал головой, хотя догадывался.

— Толкнул его под машину. На Лафайет-стрит, среди бела дня, черт побери. Под «шеви». Фил отлетел от радиатора, как мячик от стенки. Бедро раздроблено, колени всмятку, челюсть на сторону. Он лежит, значит, посреди Лафайет, а Винсент ему говорит: «Вернешь в двойном размере. У тебя неделя». И плюнул на него. Какой скотиной нужно быть, чтобы плюнуть на человека? На любого человека, Джо? Ответь. Ничего, что тот валяется посреди улицы с переломанными костями?

Джо покачал головой, а затем развел руками:

— Что я могу поделать?

Бобо протянул ему бумажный пакет:

— Тут всё.

— Все, что взяли, или все, что велел Винсент?

Бобо занервничал, покосился на деревья, прежде чем снова взглянуть на Джо.

— Ты же можешь с ними поговорить. Ты же не скотина. Можешь объяснить им, что мы ошиблись, что Фил в больнице и лежать ему, наверное, месяц. По-моему, это и так высокая цена. Можешь ты им сказать?

Джо молча курил.

— Если я вытащу вас из этой передряги…

Бобо схватил руку Джо и поцеловал, угодив губами в часы.

— Если. — Джо отнял руку. — Что я буду с этого иметь?

— Только скажи, Джо.

Джо посмотрел на пакет:

— Здесь все?

— До последнего доллара.

Джо затянулся, медленно выдохнул дым. Он ждал, что мальчик вернется или снова раздастся его голос, однако за деревьями было тихо.

Джо взглянул на Бобо и сказал:

— Ладно.

— Ладно? Господи! Ладно?

Джо покивал:

— Только помни, Бобо, ничего не бывает даром.

— Знаю. Знаю. Спасибо, спасибо тебе!

— Если я когда-нибудь попрошу тебя о чем-нибудь… — он придвинулся ближе, — о чем угодно, ты явишься мигом и сделаешь это. Ясно?

— Как божий день, Джо. Как божий день.

— А если решишь надуть?

— Нет, ни за что!

— Тогда я наложу на тебя проклятье. И не абы какое. У меня в Гаване есть знакомый колдун. Этот сукин сын никогда не подводит.

Бобо, как и многие, кто рос при ипподромах, был суеверным. Он показал Джо раскрытые ладони:

— Не беспокойся. Я не подведу.

— Это будет не какая-нибудь там заурядная порча, наведенная усатой итальянской старухой из Нью-Джерси.

— Даже не думай об этом. Я всегда отдаю долги.

— Я говорю о настоящем кубинском проклятии. Оно и на твоих потомков перейдет.

— Обещаю. — Он поглядел на Джо. На лбу и веках у него выступила испарина. — Разрази меня Господь.

— Ну, вот этого не нужно, Бобо. — Джо потрепал его по щеке. — Тогда ты не сможешь отдать мне долг.

Винсента Имбрулью собирались повысить, хотя сам он об этом еще не знал, а Джо не нравилась эта идея. Но времена настали суровые, настоящие добытчики стали редки, кое-кто из лучших ушли в армию, так что в следующем месяце Винсента ждало повышение. Но до тех пор он был человеком Энрико Диджакомо, и, значит, деньги, украденные из заводского сейфа, на самом деле принадлежали Рико.

Джо нашел Рико в баре. Отдал ему пакет с деньгами и разъяснил ситуацию.

Рико неспешно потягивал напиток из своего бокала и хмурился, пока Джо пересказывал ему историю несчастного Фила.

— Бросил под машину?

— Вот именно. — Джо тоже сделал глоток.

— Что за поступок. Никакого стиля.

— Согласен.

— По-моему, просто низость.

— Не спорю.

Рико заказал себе еще порцию, тем временем немного поразмыслил.

— По-моему, наказание с лихвой искупило преступление. Да, вот еще что. Скажи Бобо, что он снят с крючка, но пусть пока не показывается в наших барах. Пусть все поостынут. Так, значит, сломал бедняге челюсть?

Джо кивнул:

— Да, так он сказал.

— Жалко, что не нос. Может быть, это пошло бы ему на пользу, а то Фил выглядит так, словно Бог по пьяной лавочке приделал ему вместо носа локоть. — Рико умолк, обводя взглядом комнату. — Отличная вечеринка, босс.

— Я больше не твой босс, — сказал Джо. — И вообще ничей.

Рико молча согласился, поведя бровью, и снова окинул комнату взглядом.

— Все равно шикарная вечеринка. Твое здоровье.

Джо посмотрел на танцпол, где уважаемые бизнесмены танцевали с бывшими плохими девчонками, на всех этих людей с безупречными репутациями. Вдруг среди развевавшихся в танце фрачных фалд и широких юбок он снова увидел мальчика — или ему показалось, что увидел. Мальчик стоял к Джо спиной, на затылке торчал небольшой хохолок, бейсболку он снял, но был в тех же никербокерах.

А потом мальчик снова исчез.

Джо отставил в сторону свой стакан и дал себе слово не пить до конца вечера.

Позже он будет вспоминать об этой вечеринке как про последний заезд на финишной прямой, пока еще не наступил безжалостный март и все не рухнуло.

Но в тот вечер они просто все веселились.

Весной 1941 года в Тампе, штат Флорида, мужчина по имени Тони Дель Фреско взял в жены женщину по имени Тереза Дель Фреско. К сожалению, это был единственный отчасти приятный момент, который кто-либо помнил, связанный с их браком. В конце концов как-то раз Тони ударил Терезу бутылкой по голове, а она в ответ ударила его крокетным молотком. Молоток был собственностью Тони, он купил его несколькими годами раньше в Ареццо, после чего на сыром заднем дворе их дома на западной окраине Тампы поставил воротца и столбики. Днем Тони чинил часы, а ночью вскрывал сейфы. Он говорил: крокет — единственное занятие, которое помогает остудить голову; а у него в голове, как говорил он, всегда бурлили гневные мысли, тем чернее, чем меньше он их сам понимал. Ведь у него были две хорошие работы, красивая жена, а по выходным — время сыграть в крокет.