— А стало быть, оно только нам на пользу, — заметил Лютер.

— Так она и сказала? — спросил Дэнни. — Она от меня убегает?

— Так и сказала. — Лютер сидел у телефона в прихожей Жидро.

— Она это говорила так, словно устала убегать?

— Нет, — ответил Лютер. — Словно к этому очень даже привыкла.

— Вот как.

— Уж простите.

— Да нет. Наоборот, спасибо. Эдди на тебя еще не кинулся?

— Он мне дал знать, что вышел на охоту. Хоть и не объяснил, что да как.

— Ладно. Если начнет…

— Я вам сообщу.

— Что ты о ней думаешь?

— О Норе?

— Да.

— По-моему, она слишком для вас хороша.

Хохотал Дэнни оглушительно. Можно было подумать, что у тебя бомба под ногами взрывается.

— Ты так считаешь?

— Просто личное мнение.

— Доброй ночи, Лютер.

— Доброй ночи, Дэнни.

Одной из Нориных тайн было то, что она курит. Лютер застукал ее за этим делом вскорости после того, как попал к Коглинам, и с тех пор они повадились потихоньку дымить вместе, пока миссис Эллен Коглин в ванной прихорашивалась к обеду, но задолго до того, как со службы вернутся мистер Коннор или капитан.

И вот однажды, среди дня, когда они покуривали, Лютер снова у нее спросил про Дэнни.

— А что Дэнни?

— Ты говорила, что ты от него бежишь.

— Я так сказала?

— Ага.

— Я была трезвая?

— Тогда, на кухне.

— О-о. — Она пожала плечами, выдыхая дым. — Ну, может, это он убежал от меня.

— А?

Глаза у нее сверкнули.

— Хочешь узнать кое-что про своего Эйдена? Такое, о чем никогда бы не догадался?

Лютер отлично понимал, что в таких случаях лучший друг — молчание.

Нора выпустила еще одну струю дыма, на сей раз — быстро и как-то ожесточенно.

— С виду он настоящий бунтарь, да? Такой независимый, такой свободомыслящий, правда ведь? — Она покачала головой, затянулась. — Но это не так. Оказалось, он вовсе, вовсе не такой. — Она посмотрела на Лютера, на лице у нее забрезжила вымученная улыбка. — Как выяснилось, он не может ужиться с моим прошлым, с тем, которым ты так интересуешься. Ему нужна «респектабельность» — кажется, именно это слово он употребил. Ну а со мной о ней, конечно, пришлось бы позабыть.

— Но мистер Коннор, сдается мне, совсем не из тех…

Она покачала головой:

— Мистер Коннор ничегошеньки не знает о моем прошлом. Только Дэнни знает. Сам видишь, это знание нас обоих сожгло. — Она с усилием улыбнулась и затоптала папиросу; подняла окурок с крыльца, спрятала в карман фартука. — На сегодня достаточно вопросов, мистер Лоуренс?

Он кивнул.

— Как ее зовут? — тут же спросила она.

Он встретился с ней взглядом:

— Лайла.

— Лайла, — повторила она, голос у нее смягчился. — Красивое имя.

Лютер с Клейтоном Томсом в субботу — холоднющую, даже пар изо рта, — занимались разборкой перекрытий в доме на Шомат-авеню. Это позволило согреться, работенка оказалась не из легких, пришлось вовсю поорудовать ломом и кувалдой, так что в первый же час они разделись до маек.

Ближе к полудню устроили перерыв, закусили сэндвичами, которыми их обеспечила миссис Жидро, выпили по паре пива.

— А потом что, пол латать? — поинтересовался Клейтон.

Лютер кивнул, закурил, выпустил дым — долгим, усталым выдохом.

— Зато на той неделе и на следующей сможем уже заняться проводкой, а там и до твоих обожаемых труб, глядишь, доберемся.

— Черт. — Клейтон покачал головой, звучно зевнул. — И все труды — просто заради идеалов? Нам обеспечат местечко в ниггерском раю, это уж как пить дать.

Лютер улыбнулся ему, но ничего не стал говорить. С некоторых пор ему стало неприятно слово «ниггер». Джесси и Декан Бросциус то и дело его употребляли, и Лютер чувствовал: он похоронил это словечко там, в клубе «Владыка», вместе с ними. Лучшего объяснения он бы дать не сумел, просто у него теперь как-то язык не поворачивался его выговаривать, это самое слово. Чувство пройдет, думал он, так почти всегда бывает, но покамест…

— Поди, мы могли бы…

Он замолчал, увидев, как в парадную дверь преспокойно входит Маккенна, словно он хозяин строения. Остановился в прихожей, глянул вверх, на полуразрушенную лестницу.

— Черт, — шепнул Клейтон. — Полиция.

— Знаю. Он друг моего босса. С виду дружелюбный, но нам-то он не друг.

Клейтон кивнул, потому как в жизни они навидались белых, которые подходили под такое описание. Маккенна шагнул в комнату, где они работали: большую, примыкавшую к кухне, лет пятьдесят назад тут, видно, помещалась столовая.

— Кантон? — первое, что изрек Маккенна.

— Колумбус, — поправил Лютер.

— А-а, точно. — Маккенна улыбнулся Лютеру, повернулся к Клейтону: — Похоже, мы незнакомы. — Протянул мясистую руку: — Лейтенант Маккенна, БУП.

— Клейтон Томс.

Маккенна стиснул ему руку, улыбка застыла на лице, глаза обшаривают лица Клейтона и Лютера, заглядывают в самое сердце.

— Работаешь у миссис Вагенфельд, вдовы с Эм-стрит. Верно?

Клейтон кивнул:

— Э-э, да, сэр.

— Ну что ж. — Маккенна выпустил руку Клейтона. — Ходят слухи, что под угольным ящиком она хранит небольшое состояние в испанских дублонах. Есть в этом хоть доля правды, Клейтон?

— Я бы все равно о таком ничего не знал, сэр.

— А знал бы, так все равно никому бы не сказал!

Маккенна расхохотался и с такой силой хлопнул Клейтона по спине, что бедняга качнулся и сделал два шажка вперед.

— А тебя что сюда привело? — обратился Макенна к Лютеру.

— Вы ж знаете, я проживаю у Жидро. А тут будет их штаб-квартира.

Маккенна, задрав брови, уставился на Клейтона:

— Штаб-квартира чего?

— НАСПЦН, — ответил Лютер.

— А-а, серьезная штука, — протянул Маккенна. — Я свой дом однажды тоже весь перестраивал. Вот уж где головная боль. — Он подвинул ногой лом. — Вы сейчас на стадии разборки, как я понимаю.

— Да, сэр.

— Продвигается успешно?

— Да, сэр.

— Как я вижу, почти доделали. Во всяком случае, на том этаже, где мы сейчас. Но мой вопрос, Лютер, не имел отношения к твоей работе здесь. Когда я спрашивал, что привело тебя сюда, я имел в виду Бостон. Например, вот ты, Клейтон Томс, откуда родом, сынок?

— Вест-Энд, сэр. Тут родился, тут и вырос.

— Вот-вот, — отозвался Маккенна. — Наши цветные обычно местного разлива, Лютер, уж поверь мне. Мало кто приезжает сюда без веской причины. Что же тебя сюда привело?

— Работа, — ответил Лютер.

Маккенна кивнул:

— Проделать восемьсот миль, чтобы возить Эллен Коглин в церковь и обратно? Забавно.

Лютер пожал плечами:

— Ну да, сэр, так оно, конечно, с виду забавно.

— Еще как, еще как, — произнес Маккенна. — Девушка?

— Сэр?..

— Ты девушкой в наших краях обзавелся?

— Нет.

Маккенна потер щетину на подбородке, снова глянул на Клейтона, будто они эту игру вели вместе:

— Я бы еще поверил, если бы ты проехал все эти восемьсот миль ради юбки. Тогда была бы понятная история. А так…

Он еще какое-то время глядел на Лютера, обратив к нему это свое беспечное, открытое лицо.

Затянувшееся молчание прервал Клейтон, вымолвив:

— Пора бы нам дело делать, Лютер.

Голова Маккенны медленно повернулась, и он воззрился на Клейтона, но тот поскорей отвел глаза.

Маккенна снова поглядел на Лютера:

— Не стану вас задерживать. Мне и самому надо вернуться к работе. Спасибо за напоминание, Клейтон.

Клейтон покачал головой, точно дивясь собственной глупости.

— Вернуться обратно в мир, — провозгласил Маккенна с тяжелым вздохом. — Ох уж времена. Те, кто хорошо зарабатывает, считают, что это в порядке вещей — кусать руку, которая их же и кормит. Известно ли вам, что такое становой хребет капитализма, джентльмены?

— Нет, сэр.

— Понятия о нем не имеем, сэр.

— Становой хребет капитализма, джентльмены, — это производство товара с целью его продажи. Вот и все. Вот на чем зиждется наша страна. Потому-то истинные герои нашей страны — не воины, не спортсмены и даже не президенты. Истинные герои — те, кто создал наши железные дороги, наши автомобили, наши заводы и фабрики. А следовательно, те, кто у них работает, должны быть благодарны за то, что участвуют в процессе, формирующем самое свободное общество в мире. — Он похлопал Лютера по обоим плечам. — Но в последнее время они ведут себя как неблагодарные свиньи. Можете в такое поверить?