— Он что, тоже папист?

— Не он, а она. Я у нее об этом не спрашивал.

— Шайан Макальпин. «Паризьен». Вечером по вторникам. — Р. Д. хлопнул ладонями по столику и поднялся. — Ну чего, отличненько, вот что я вам скажу. Был рад встрече, мистер Коглин, Ирв. — Он коснулся шляпы, глянув на них, и, выходя, сделал неопределенный прощальный жест — то ли помахал рукой, то ли отсалютовал.

Целую минуту они не говорили ни слова.

Наконец Джо, чуть повернувшись в кресле, спросил у Фиггиса:

— Он сильно тронутый?

— Еще как.

— Этого я и опасался. Думаешь, он правда будет соблюдать наше соглашение?

Фиггис пожал плечами:

— Время покажет.

Когда Р. Д. явился в «Паризьен» за своей долей, то поблагодарил Шайан Макальпин, едва она ее отдала. Он попросил Шайан произнести ее имя по буквам и, когда она это сделала, заметил, что оно очень даже славное. Он сообщил, что рассчитывает на долгое сотрудничество, и выпил у стойки. Со всеми, кого он встретил в заведении, он держался весьма любезно. Затем он вышел, забрался в свою машину и проехал мимо сигарной фабрики Вахо к «Заведению Филлис» — первому бару, где Джо выпил по прибытии в Айбор.

Бомба, которую Р. Д. Прутт бросил в «Заведение Филлис», не заслуживала названия бомбы, но мощного заряда и не требовалось: зал там был настолько мал, что высокий человек не мог хлопнуть в ладоши, не задев локтями о стенку.

Никого не убило, но барабанщику по имени Кой Коул оторвало большой палец на левой руке, и он больше никогда не сможет играть; а семнадцатилетняя девушка, зашедшая за отцом, чтобы отвезти его домой, лишилась ступни.

Джо отправил три команды, по два человека в каждой, на поиски этого чокнутого урода, но Р. Д. Прутт залег на дно. Они прочесали весь Айбор, потом всю Западную Тампу, потом всю Тампу вообще. Никто не мог его найти.

Неделю спустя Р. Д. зашел еще в один из баров Джо на восточной стороне города: в это заведение приходили главным образом чернокожие кубинцы. Он зашел туда, когда оркестр играл во всю мощь и все плясали. Подобрался к сцене и выстрелил бас-тромбонисту в колено, а певцу — в живот. Кинул на сцену конверт и вышел в заднюю дверь.

Конверт был адресован сэру Джозефу Коглину, Трахальщику негритосов. Внутри лежала записка всего из двух слов:

Шестьдесят процентов.

Джо отправился с визитом к Кельвину Борегару на его консервную фабрику. С собой он захватил Диона и Сэла Урсо. Они встретились с Борегаром в его кабинете, расположенном в задней части корпуса; отсюда виден был закаточный цех внизу. Несколько десятков женщин в халатах и фартуках, с подходящими к ним по цвету повязками на голове, стояли на раскаленном полу вокруг серпантина конвейерных лент. Борегар наблюдал за ними через огромное, от пола до потолка, окно в полу. Он не встал, когда вошел Джо со своими людьми. Он целую минуту не смотрел на них. Затем повернулся в кресле, улыбнулся, ткнул большим пальцем в сторону смотрового окна.

— Положил глаз на новенькую, — сообщил он. — Как она вам?

Дион произнес:

— Новая делается старой, как только выезжаешь на ней с парковки.

Кельвин Борегар поднял бровь:

— Метко сказано, метко. Что я могу для вас сделать, джентльмены?

Он вынул сигару из ящичка на столе, но никому больше не стал предлагать.

Джо уселся, положил ногу на ногу и выпрямил складку ножной манжеты:

— Мы хотели бы узнать, можете ли вы образумить Р. Д. Прутта?

— По правде сказать, мало кому это в жизни удавалось, — заметил Борегар.

— Так или иначе, — проговорил Джо, — мы бы попросили вас попытаться.

Борегар откусил кончик сигары и выплюнул его в корзину для бумаг.

— Р. Д. — взрослый человек. Он не требует моих советов, так что с моей стороны было бы неучтиво их ему давать. Даже если бы я признал справедливость вашей просьбы. Но коль скоро я в неведении, раскройте мне ее.

Джо подождал, пока Борегар не раскурит сигару. Тот смотрел на него сквозь пламя, а потом — сквозь дым. Джо ждал. И наконец произнес:

— Ради самосохранения Р. Д. должен прекратить стрелять в моих клубах и встретиться со мной, чтобы мы могли прийти к взаимоприемлемому соглашению.

— В клубах? А какого рода эти клубы?

Джо покосился на Диона с Сэлом, но ничего не ответил.

— Клубы любителей бриджа? — продолжал Борегар. — Или, может быть, ротари-клубы?[125] Сам я принадлежу к Ротарианскому клубу Большой Тампы и что-то не припомню, чтобы я видел вас…

— Я пришел к вам как к взрослому человеку, чтобы обсудить деловой вопрос, — проговорил Джо, — а вы хотите играть в дурацкие игры.

Кельвин Борегар положил ноги на стол.

— Разве я хочу именно этого?

— Вы наслали на нас этого парня. Вы знали, что у него хватит безумия, чтобы это сделать. Но добьетесь вы одного: его убьют.

— Кого-кого я наслал?

Джо сделал долгий вдох через нос:

— Вы в этих краях — великий магистр ку-клукс-клана. Рад за вас. Но неужели вы думаете, что после того, как мы добились того, чего добились, мы позволим давить на нас своре выродившихся говнарей, вроде вас и ваших дружков?

— Хо-хо, мой мальчик, — проговорил Борегар с усталой ухмылкой. — Если ты думаешь, что мы только такие, ты роковым образом заблуждаешься. Мы — городские клерки и судебные приставы, тюремные охранники и банкиры. Сотрудники полиции, депутаты, есть даже один судья. И мы кое-что решили, мистер Коглин. — Он снял ноги со стола. — Мы решили поприжать тебя, и твоих латиносов, и твоих итальяшек. Или мы вообще выживем тебя из города. Если ты настолько глуп, чтобы начать с нами войну, мы обрушим адский огнь и на тебя, и на все, что ты любишь.

— Значит, вы угрожаете мне целой кучей разных людей, которые более могущественны, чем вы? — отозвался Джо.

— Именно так.

— Зачем я тогда с вами разговариваю? — И Джо кивнул Диону.

Кельвин Борегар еще успел сказать: «Что?» — но тут Дион пересек кабинет и вышиб ему мозги, тут же забрызгавшие громадное окно, от пола до потолка.

Дион поднял сигару с груди Кельвина Борегара и сунул ее в рот. Отвинтил глушитель «максим» от своего пистолета и зашипел, засовывая приспособление в карман плаща:

— Горячая, скотина.

Сэл Урсо заметил:

— Ты в последнее время стал какой-то неженка.

Они вышли из кабинета и спустились по металлической лестнице в цех. Входя сюда, они низко надвинули широкополые шляпы и накинули светлые плащи поверх цветастых костюмов, чтобы рабочие видели: перед ними гангстеры, — и не засматривались на пришельцев слишком долго. Вышли они точно так же. Если кто-то из айборцев и признал их, свидетелю наверняка известна их репутация. Этого достаточно, чтобы все в закаточном цехе на фабрике покойного Кельвина Борегара временно сделались близорукими.

Джо сидел на передней террасе дома Фиггиса в Гайд-парке, рассеянно открывая-закрывая отцовские часы. Дом представлял собой классическое бунгало с элементами стиля «искусства и ремесла». Коричневый дом со светло-желтой отделкой. Шеф полиции сам выстроил эту террасу из широких досок гикори, поставил сюда ротанговую мебель и светло-желтое кресло-качалку — под цвет отделке дома.

Фиггис подъехал на своем автомобиле, вышел и двинулся к дверям по дорожке из красного кирпича, идущей по безукоризненно подстриженному газону.

— Сам явился? — проговорил он.

— Чтобы избавить тебя от хлопот. Все равно ты меня к себе притащил бы.

— Зачем?

— Мои ребята говорили, ты меня ищешь.

— Ах да. — Фиггис подошел к крыльцу, поставил ногу на ступеньку, какое-то время постоял так. — Ты прострелил голову Кельвину Борегару?

Джо прищурился, глядя на него:

— А кто это — Кельвин Борегар?

— Больше вопросов не имею, — заявил Фиггис. — Пива? Безалкогольное, но неплохое.

— Буду весьма обязан, — произнес Джо.